Ринго Старр
Шрифт:
Неудобства, причиненные внезапным самоустранением Джона и Пола, немного смягчил Джон Лен нон, который провел гораздо больше времени в лос–анджелесской студии во время записи « Goodnight, Vienna»,чем при работе над «Ringo».Времени у него было предостаточно — он оставил Йоко, чтобы с головой окунуться в пятнадцатимесячный «потерянный уикенд» в Калифорнии в компании Кейта Муна, Мэла Эванса и Нильссона, тяжелых алкоголиков, которые страдали от преждевременного климакса, от проблем в семье или от того и другого одновременно. Сам Старр, чей брак был на волоске от гибели, снова ударился во все тяжкие, по ночам ошиваясь в барах, а днем надираясь с дружками у бассейна. Переживая кризис среднего возраста, компания сняла хорошо оборудованную виллу на побережье на Stone Canyon Roadв
Взяв в долю Кейта, который так же спокойно мог запустить бутылкой в экран телевизора, как встать и выключить его (пока он не переехал и не стал жить по соседству с нервным Стивом Маккуином), Ринго, Джон и Мэл осознавали, что им предстоит оплатить ремонт недвижимости и всего, что находилось внутри, включая золотые диски более регулярных владельцев виллы вроде Кэрол Кинг и портреты Джона Ф. Кеннеди.
Из своей рамы бывший президент укоризненно взирал на горы мусора, пустые ящики из–под ликера, переполненные пепельницы и вечно пьяных тунеядцев. Теперь дом, когда–то принадлежавший его семье, стал притоном для друзей нынешних постояльцев: группы Рика Нильссона, «Stone Canyon Band»,в полном составе и прочих прославленных гостей вроде Эллиса Купера, бывшего участника «Monkees» Микки Доленца, Фила Спектора и Джо Уолша из Нью–Йорка, гитариста–виртуоза, который только что вошел в состав «The Eagles»,появлялись там и Пол Маккартни (снова в центре внимания публики) и — чаще — Джордж Харрисон, временно проживавший в Беверли–Хиллз.
Голливуд таит в себе много опасностей: отчаяние, владеющее многими, — слишком уж явное свидетельство того, что слава и богатство непостоянны. С кипящим адреналином в крови банда и несметное количество ее дружков устраивали набеги на стриптиз–клубы и ночные гонки по пляжам Малибу, носились в фаллосоподобных «Линкольнах», врубив музыку на всю катушку. Нередкими были случаи, когда один из них просыпался с незнакомой женщиной в чужой постели и не мог припомнить, как он туда попал. Леннон, у которого были проблемы с иммиграционной службой США, боялся летать в Лондон, где его подвыпившие друзья заявлялись в Apple, Trampи пабы вроде Peasantryна Кингз–роуд, где все их бесчинства сходили им с рук.
И все же большинство их эскапад были довольно безобидными. Ринго, который явно наслаждался своей испорченностью, как–то сфотографировали с сигаретой в носу в Playboy Clubна Сансет–стрип, однако это не шло ни в какое сравнение с тем, как Старр проскочил три светофора на красный свет, после чего по распоряжению суда должен был два раза в неделю принудительно посещать лекции по Дорожному кодексу Соединенных Штатов. Вскоре после этого Джона Леннона выперли — с прокладкой на лбу — из лос–анджелесского Troubadour,где они с Нильссоном пытались сорвать выступление «The Smothers Brothers».Менее афишировалась встреча с его кумиром Джерри Ли Льюисом, сопровождавшаяся неумеренными алкогольными возлияниями. На день рождения Леннона Ринго пригласил Черри Ваниллу — поющую актрису, которая любила демонстрировать свой бюст, — чтобы она читала Шекспира в своей подвывающей нью–йоркской манере; а 7 июля 1974 года Кейт Мун нанял летчика, который вычертил в туманном небе над Тинслтауном «С днем рождения, Ринго!». Более практичным подарком семейству Старки была установка стоимостью в семь тысяч долларов, которую Мун подарил Заку; Старки–младший считал Кейта богом среди ударников, «самым лучшим в мире».Если ему напоминали о его отце, он признавал:
«Мой старик отлично держит ритм, но я никогда не считал его великим барабанщиком».
Папаша Зака решил себя побаловать и приобрел антикварную вещицу — барабанную установку ручной сборки 1926 года; необычным в ней было то, что к ней прилагались тамтамы со стальным дном. Однако ни одно из недавних развлечений и приобретений Старра не могло «сравниться с самой игрой на ударных. Это настоящее волшебство— что–либо создавать в студии с другими музыкантами».В том же интервью Ринго упомянул «весьма странную группу», состоявшую из него самого, Карли Саймона и Доктора Джона; команда записала трек под названием «Playing Possum»,последнюю вещь Карли, в которой Перри выступал в качестве продюсера. Что касается Ринго, то более непосредственное
Ничего нового или интересного не было и на альбоме Нильссона «Pussycats»— который продюсировал Леннон — впрочем, как и на вышедшем сразу вслед за ним сборнике «God's Greatest Hits»,переименованном в «Duit Ou Моп Dei»по просьбе его компании звукозаписи. Первый появился просто потому, что он и Джон «сидели, и нам было нечем заняться. Тогда мы и решили: «Давай–ка запишем альбом». Мы быстренько напридумывали песен и записали их».С Ринго, Клаусом, Бобби Кизом и Муном — который был там постоянным тусовщиком — Хэрри и Леннон доделали «Pussycats»в Нью–Йорке (с Лос–Анджелесом у них ничего не вышло).
«Both Sides of the Moon»потерпел еще более сокрушительное фиаско. Для его записи Кейт притащил в студию Дика Дейла (Короля серф–гитары) и Спенсера Дэвиса — самого тихого участника «Hollywood Raj»— однако, хотя их имена здорово смотрелись на обложке пластинки, Мун, который к тому же не был автором песен, лишь испортил собственное наследие, записав несколько смехотворных ри–мейков на хиты из репертуара «The Who»и своей предыдущей команды, «Wembley's Beachcombers»,игравшей серф–музыку. Даже «развлекательная» «Solid Gold» —где Ринго выступил в роли конферансье — на пластинке теряла свой эффект, что, собственно, происходит с любыми записанными комедийными номерами.
Самому неповоротливому из всей компании, Мэлу Эвансу, не стоило никаких усилий, чтобы организовать духовую секцию для версии Муна одного из синглов Леннона. Сорокалетний Мэл Эванс так ничего и не достиг, уйдя из семьи скитаться по свету со своими бывшими боссами; он был убит вооруженными полицейскими после шумного скандала в его квартире с какой–то проституткой. Кое–кто посчитал, что это было самоубийство.
Марку Болану было суждено погибнуть в автокатастрофе в 1977 году. Ее Величество Смерть подкралась и к Кейту Муну, и многие из тех, кто знал «Безумца» — так, как его знал лучший друг Ринго Старр, — были не слишком удивлены, когда узнали, что он испустил последний вздох после многолетнего насилия над организмом. По иронии судьбы, Муна вынесли на носилках из старой квартиры Ринго на Монтегю–сквер, и ни один из последующих владельцев не осмелился изменить ее психоделическую обстановку.
Если он не побеспокоился о том, чтобы быть на похоронах Рори Сторма, с какой стати Ринго должен был провожать в последний путь Болана, Муна и прочих почивших соратников, тем более что был «абсолют но уверен в том, что человек теряет душу, как только он садится в лимузин»?Не столь загадочной была брошенная им фраза: «Мне не терпится отойти в мир иной, я не могу ждать еще полжизни».И хотя эта беспечная бравада была для Муна типичным способом общения, Ринго слабо взволновала фраза, которую впоследствии произнес Нильссон:
«Пит (Тауншенд) защищает Кейта. Мне кажется, Джон тоже по–своему оберегал Ринго».
Пытаясь упорядочить хаос, царивший у него внутри, Старр, пускай временно, сумел выкарабкаться из пропасти, в которую он попал. Когда утихло его сумасшествие, он осознал:
«Я оказался в плену странных убеждений, что если ты творческая личность, то у тебя не все в порядке с головой».
Используя первое кораблекрушение Нильссона как своеобразный «маяк», Ринго встал за штурвал «Goodnight Vienna»;он прокладывал путь между опасными рифами, руководствуясь картой «Ringo».Этот сингл плелся где–то в хвосте американского Тор 40.Чтобы избавиться от ощущения «сырости» материала, каждую из частей начинали с объявления темпа, и вторая версия сингла, завершавшая альбом, предстала чем–то вроде выступления ресторанного ансамбля, в антракте которого играл аккордеон. Основанная на рифе, чем–то напоминающем «Money», «Goognight Vienna»стала более законченной композицией, чем «I'т the Greatest»,а в ее тексте были интересные поэтические находки вроде «я чувствую себя арабом, танцующим на Сионе».