Рис Инари
Шрифт:
Наступила оглушающая тишина, но потом вдруг вмешалась Юри. Рыжая лисичка сказала томным чарующим голосом:
— Что там было на вашей последней вылазке? Этот бой был сильно кровавым?
Кио повернулся к ней и пустился в длинный рассказ. О том как они выступили, потом оборонялись, потом попали в засаду. О количестве воинов, о наличии того или иного вооружения у противника и превосходстве в целом над людьми. Было… скучновато. Скажем прямо, рассказчик он так себе. Сухо, безэмоционально и неинтересно. А еще я и половины не поняла. Кто с кем дрался? А зачем? А мирно все решить было нельзя?
На еду мы с Рен не смотрели, я только и взяла пиалу со сладким супом и иногда делала малюсенький глоток. Точно такую же чашу я вручила Рен. И та аккуратно подносила ее к губам.
Снова воцарилась тишина, при этом Шиджеру так рта ни разу и не открыл. Он ничего не сказал и к угощению не притронулся.
— Хорошо. Кто в Нингё лисий огонь бросил? — вдруг ласково сказал Кио и в упор посмотрел на меня.
Я в этот момент неосторожно подняла взгляд, чтобы встретиться с ним глазами.
— Я испугалась. И из меня вырвался огонь. Я не знаю, как, — тихим голоском промямлила я, опуская глаза.
Снова воцарилась тишина, а потом Кио сказал:
— Это лож, и ты прекрасно это знаешь. А если я тебя сейчас испугаю, ты сможешь снова его зажечь? — и снова этот проникновенный ласковый голос.
Он, вполне возможно, мог бы меня заворожить, и я бы с удовольствием ему бы все рассказала. Вернее, не я, а та Аика, что была до меня в этом теле. Меня же задушевно с ним поговорить совершенно точно не тянуло. Потому что это … лис. Хитрый, умный и, вот мне почему-то кажется, совершенно не дружелюбный.
— Я не знаю, — ответила нейтрально я.
Складывалось ощущение, что я иду по тонкому лезвию боевой катаны, которую они совсем недавно упоминали. И этот вид оружия, напоминающий нашу шашку, мне был известен.
— Хорошо, — снова ласково согласился он, — А сколько тебе лет девочка?
Осторожность и осторожность! Я поняла, что лисицы чувствуют ложь. Просто как-то её унюхают и могут распознать. И вот что я могу сейчас ответить? Мне двадцать? Столько, сколько было той Аике? А если мой мозг думает иначе? А если окажется, что мне вовсе не двадцать, а он это учует? Что будет тогда?
Привычка затягивать с ответом на любой вопрос и сейчас мне помогла, потому что лишний раз поднимать глаза и что-то говорить было нельзя.
— Ей двадцать, Учитель Сабуро, она самая младшая. А Рен старше ее на шесть или семь лет примерно, может чуть больше, — ответила за нас рыженькая Юри все тем же медоточивым голосом.
Самое главное, что с нами и с остальными она таким вот голосом не разговаривала.
Я знала, что мне двадцать, и это у лис приравнивалось к нашим, человеческим, пятнадцати. Ну, а Рен было около шестнадцати. Это все примерно, потому что если ты бессмертная и твоя внешность не сильно и меняется, то и за возрастом ты следишь совершенно по-другому.
— И откуда в двадцатилетней лисе мог взяться лисий огонь? Да еще в таком количестве? Еще в то, что он появился у вот этой второй, Рен, кажется, я мог бы с трудом, но поверить. Но у тебя он откуда? — и я буквально
Я сцепила зубы и молчала, уставаясь в пол. Рядом молчала Рен. И тут я почувствовала, как она осторожно пододвинула руку и пожала мою ладонь. Наши руки были скрыты длинными полами одежды, и этого пожатия никто не увидел, но я ощутила поддержку. Мы выстоим.
— Кажется это твой розовый браслет нашли Псы-инугами тогда в лесу? Когда был мощный выброс энергии? Я ведь не путаю девочка? — ласково спросил Кио.
Уверена, что он и так это прекрасно знал и совершенно точно не путал. Но ему нужно было втянуть меня в разговор и добиться ответа, вовлеченности. Я молчала. И это тоже защитная реакция. Мне вот совершенно ни к чему что-то кому-то объяснять и оправдываться. Потому что все равно не поможет.
Была в моей той, другой, жизни ситуация, когда крепко сжатые губы и молчание спасли меня из очень неприятной ситуации. Да, бывает так, что лучше всё рассказать, иначе собеседник накрутит себя и придумает то, чего в реальности и близко не было. Но иногда нужно молчать, потому что ничего хорошего сказать просто не можешь. И можно только навредить. Вот и сейчас я была уверена, что что бы я ни сказала — сделаю только хуже.
Да и что я могла ему рассказать? Про мой мир? Про то, что та Аика умерла? Ушла, и я не знаю куда? Про то, что я совсем другая? Что я сильнее и старше? Нет. Я все это сказать не могла. Я хотела жить, а вся эта тирада сильно попахивала самоубийством.
И, видимо, что-то такое было в моем молчании, потому что Кио вдруг неожиданно поднялся.
— Я думаю — на сегодня достаточно. Я увидел все, что хотел. Шидж? — обратился он к так и не раскрывшему рта все это время второму учителю.
Тот снова ничего не сказал, только тоже встал.
— Аика, девочка, сегодня ты проводишь меня, — ласковым голосом обратился ко мне вдруг Кио.
«Что?!» — мелькнула паникой у меня в голове.
— Учитель? — удивленно и очень обиженно воскликнула рыженькая Юри.
Она вскинула на учителя глаза и сцепила красивые пальцы. Картинка была впечатляющая.
А потом она повернула ко мне голову. Тут, по замыслу видимо, она должна была сыграть гнев, ревность, ярость и кто его знает, что еще. Только вот ее глаза, которыми она смотрела на меня, все это не выражали. Была только насмешка и любопытство. А еще немного жалости, презрения и усталости. Её, похоже, тяготила роль «первой жены» несравненного Учителя Кио.
— Прости и не ревнуй, Юри. Моей любви хватит на всех, — и в этом не было бахвальства или высокомерия.
Голос звучал спокойно и буднично.
Юри вскочила и подбежала к Учителю Кио, прильнула и подняла к нему головку. Тот обнял ее, взял личико за подбородок и заглянул в ее глаза. И вот мне на мгновенье даже показалось, что в них загорелась теплота и нежность. Но потом это всё пропало, и Кио снова повернулся в мою сторону.
— Иди ко мне, Аика, — и он протянул мне руку.
Голос был ласковый и нежный. Возможно, что та Аика именно этого и добивалась. Она наверняка хотела привлечь его внимание и ритуал этот задумала, чтобы он, вот как сейчас, позвал ее. Глупенькая влюбленная девочка.