Ришелье

Кнехт Роберт Дж.

Зачастую они были ветеранами религиозных войн, но их убеждения не всегда были непоколебимыми. Кое-кого из них склонили к перемене веры ради материальных благ, связанных со службой короне.

Иногда утверждают, что Нантский эдикт, изданный королем Генрихом IV в 1598 году [51] , разрешил религиозный вопрос во Франции, гарантировав терпимость в отношении гугенотов. На деле же проблема оставалась не разрешенной как минимум до отмены эдикта Людовиком XIV в 1685 году. Он состоял из четырех отдельных документов (девяноста двух общих статей, пятидесяти шести секретных статей и двух королевских гарантий) и его цель была в том, чтобы дать подданным короля «общий закон, ясный, точный и абсолютный, применимый во всех спорах, которые могут возникнуть среди них… и установить добрый и прочный мир». Были разрешены три вида гугенотского богослужения: во-первых, в поместьях знати, обладавшей судейскими полномочиями; во-вторых, в двух местечках в каждом бальяже [52] , определенных королевскими комиссарами; и, в-третьих, повсюду, где гугеноты могли доказать, что там их вера открыто исповедалась в 1597 году. Эдикт также позволял им занимать любую государственную должность и заниматься любой профессией или родом деятельности. Им был гарантирован допуск во все школы, университеты и больницы. Специальные трибуналы, называвшиеся chambres de l'edit,

куда входили протестанские и католические судьи, должны были осуществлять процессы, касавшиеся гугенотов. Секретные статьи распространялись на весь эдикт и имели дело с исключениями. Что касается королевских гарантий, то они предоставляли гугенотам ограниченную военную и политическую самостоятельность. Первая обеспечивала протестантских пасторов денежными жалованием из общественных фондов, а вторая устанавливала ежегодные отчисления в размере 180 000 экю [53] на восемь лет для уплаты жалованья гарнизонам около пятидесяти укрепленных гугенотских городов (places de surete), разбросанных по Западной и Южной Франции. Гугенотам разрешили за свой счет содержать еще около 150 чрезвычайных и восемьдесят обычных фортов. Нантский эдикт обманул ожидания многих протестантов. Он не поставил их церковь на один уровень с католической. Гугеноты могли совершать богослужения только в специально отведенных местах. Так, во всех городах с кафедральными соборами протестантские храмы могли быть сооружаемы лишь в пригородах. Более того, эдикт призывал восстановить католицизм повсюду, где был запрещен гугенотами. Он предусматривал восстановление католических церквей там, где таковые были разрушены, открытие мужских и женских монастырей и возвращение католическому духовенству отнятого у него имущества. Протестантские книги можно было издавать лишь в городах, контролируемых гугенотами, во всех прочих местах они подлежали цензуре. Совершенно неверно считать, как это часто встречается, что Нантский эдикт создал «государство в государстве», так как королевские гарантии, на которые ссылаются в данном случае, были всего лишь личными обещаниями Генриха IV, они не связывали никакими обязательствами его наследников. 82-я статья эдикта запрещала политические ассамблеи протестантов как национальные, так и провинциальные. Были разрешены клубы и провинциальные синоды, учреждаемые только в религиозных целях. Не допускалось создание какой-либо гугенотской корпорации: вся собственность гугенотов должна была оставаться в частном владении. В лучшем случае, эдикт превращал гугенотов в привилегированную группу населения внутри королевства, но даже этого было достаточно, чтобы вызвать раздражение многих католиков.

51

Нантский эдикт — См. о нем подробнее: Анопго Г. Франция перед Ришелье. М., 1903. С. 288–289.

52

Бальяжи — области, на которые в 13 в. был разделен домен (личные земли) короля; во главе бальяжей находились назначаемые королем чиновники — бальи.

53

Экю — (франц. ecu — буквально — «щит») — французская монета, чеканившаяся в золоте (ecu d'or) с 13 в. до 1653 г. и затем из серебра (ecu blаnс) с 1641 по 1793. Равнялась 60 су и была эквивалента талеру.

Прежде чем Нантский эдикт обрел силу закона, его нужно было зарегистрировать разными парламентами, а это оказалось далеко не простым делом. В феврале 1599 года Генрих IV убеждал Парижский парламент зарегистрировать эдикт: «То, что я сделал, — сказал он, — сделано ради мира, я утвердил его на границах моего королевства и теперь желаю обеспечить мир внутри. Вы должны повиноваться мне, хотя бы в силу того положения, которое я занимаю, и обязательства, которое разделяют мои подданные и особенно вы как мой парламент». Тремя неделями позже парламент зарегистрировал эдикт, и другие парламенты, хотя и без особой поспешности, последовали его примеру. Руанский же воздерживался от регистрации эдикта вплоть до 1609 года, уполномоченные, направленные в провинции для обеспечения исполнения эдикта, встретили сопротивление со стороны католиков-экстремистов. Определение городов, где было разрешено протестантское богослужение, стало предметом споров.

Выполнение эдикта было поистине подвигом Геракла, для завершения которого понадобилось бы много лет, но даже после этого следовало проявлять постоянную бдительность. Официально провозглашенный «вечным» и «неизменным», эдикт на самом деле не стал окончательным разрешением религиозного вопроса. Сама фразеология эдикта указывала на его временный характер: «Господь не считает, что мои подданные должны пока что служить и поклоняться ему, исповедуя одну форму религии». Это мнение разделялось и католиками и гугенотами; каждая из сторон была убеждена в том, что рано или поздно она обратит другую в свою веру. В то время как гугеноты продолжали выступать против перехода в католичество и выказывать неприятие других католических доктрин, авторы католических памфлетов доказывали, что протестантизм во Франции выжил исключительно благодаря королевскому милосердию. «Католическая вера, — заявлял один из них, обращаясь к гугенотам, — является основном законом страны, религией наших отцов и наших королей; вашу же просто терпят как гнойник на теле Франции».

Ришелье, выросший в Пуату, провинции, где гугеноты составляли немалую долю населения, хорошо их знал. Его первое публичное заявление относительно их прозвучало во время рукоположения его епископом Люсона в 1609 году. Обращаясь к своей пастве, он сказал «Я знаю, что здесь присутствуют люди, не согласные с нами в вопросах веры. Я надеюсь, что мы сможет объединиться в любви к Богу. Я сделаю все, что в моих силах, дабы достичь этого на пользу как им, так и нам, и одобрения королем, которому мы все обязаны служить».

Но все же, несмотря на примирительные слова, отношения Ришелье с гугенотами в его приходе далеко не всегда были безоблачными. Он потребовал, чтобы они подыскали себе другое место, когда те начали строить церковь неподалеку от кафедрального собора, и предложил им компенсацию. Гугеноты отказались и обратились с запросом к правительству, но, в конце концов, должны были подчиниться. Они обвиняли Ришелье в том, что он притесняет их различными способами: настаивая, чтобы ему кланялись, когда он проходит мимо их церкви, добиваясь отставки со своего поста сержанта, «доброго старого человека», из-за его вероисповедания и устраивая повторное крещение людей, которые хуже прошли обряд крещения в качестве протестантов. Но католики тоже имели причины жаловаться, если верить меморандуму тайного королевского агента в Пуату за 1608 год. Составляя большинство населения, они, однако, далеко не всегда могли спокойно, совершать богослужения рядом со своими соседями-гугенотами. Епископ и его причт несколько раз жаловались королю на ущерб, нанесенный ими храмам и другим церковным зданиям. Другим поводом раздражения для католиков был отказ гугенотов платить определенные налоги. В письме к одному аристократу-гугеноту в 1609 году Ришелье сетовал на грубость гугенотов, с которыми пытался жить в мире.

В мае 1611 года в Сомюре собралась Протестантская ассамблея. Регентша Мария Медичи через

своих представителей попросила делегатов назначить шесть человек, которые бы защищали их интересы при дворе, и затем разойтись. Но ее не стали слушать и в свою очередь объявили ассамблею постоянной, направив регентше различные требования. Они были настолько непомерны, по мнению Ришелье, что даже если бы весь Королевский совет состоял из протестантов, то и тогда бы их нельзя было выполнить. Переговоры между ассамблеей и регентшей продолжались четыре месяца. В итоге делегаты. собравшиеся в Сомюре, согласились разойтись, но поставили при этом условия, по словам Ришелье, определенно угрожавшие политическому единству королевства. Они возвратились в свои провинции, намеревались «нарушить мир в стране и поймать рыбку в мутной воде».

Ришелье всегда проводил четкое отличие между религиозным нонконформизмом и политическим призывом к мятежу. Он не верил в то, что можно заставить гугенотов обратиться в католицизм, и в то же время был убежден в невозможности позволить им не подчиняться короне. Так, он был возмущен словами протестантского священника, адресованными канцлеру, что если гугенотам откажут в их требованиях, то они возьмут это без спросу, и тем, что тот не был наказан. «Этого наглеца, — писал он, — следовало бы арестовать. Позже его можно было бы освободить в знак королевского милосердия, но после того как власть и авторитет короля были бы подтверждены самым наглядным образом». Ришелье неуклонно отстаивал свое мнение в послании Генеральным Штатам 1614 года. Гугеноты, прибегнувшие к насилию, — говорил он, — должны быть сурово наказаны: других же следует оставить в покое. «Единственное, чего мы желаем — это обратить их в католическую веру, — добавил он, — и достичь того можем нашим собственным примером, учением и молитвами — единственным оружием, которым мы владеем, чтобы бороться с ними».

В качестве епископа Ришелье, разумеется, был обязан пытаться обратить еретиков в католичество. Он добивался этого, поощряя деятельность миссионеров и сочиняя трактаты против гугенотов. Разрешил ораторианцам и капуцинам обосноваться в Люсонском диоцезе [54] , предоставив им все возможности для проповеднической деятельности. Капуцинам сопутствовал особый успех. В октябре 1622 года они обратили в католичество многих гугенотов Пуату, даже в поместьях Роана, где мессу не служили уже лет шестьдесят.

54

Диоцез (от лат. dioecesis) — церковный округ, находившийся в ведении епископа или архиепископа.

Личным вкладом Ришелье в борьбу против ереси явилась книга, озаглавленная «Des principaux points de la foi de l’Eglese catholique». Он написал ее в монастыре Куссе, вскоре после падения Кончини, когда сам потерял должность министра. Она явилась ответом четырем пасторам из Шарантона, написавшим в защиту протестантской веры, отправившим это королю и получившим широкую известность. В своем предисловии Ришелье указывал на то, что его цель — не обижать гугенотов, а излечить их. Он не приемлет только их доктрины, а не лично их, к кому не испытывает ничего, кроме добрых чувств. Шарантонские пасторы, доказывал он, имеют все основания быть благодарными королям Франции, вместо того чтобы жаловаться на них. Их вера ненавистна отнюдь не по тем причинам, на которые они указывают, но совсем по другим, которые они скрывают. Католическая церковь, ее священнослужители и все прочие, кого они обвиняют в разных прегрешениях, на деле невиновны. Книга Ришелье состояла из девятнадцати глав: четырнадцать представляли подробные ответы на обвинения, высказанные пасторами; оставшиеся пять претендовали на объяснение того, почему «все должны питать отвращение» к протестантской вере. Согласно Ришелье, Реформация [55] воскресила еретические учения древности, открыла двери всем порокам и пошатнула самые основы монархической власти.

55

Реформация (от лат. reformatio — преобразование, исправление) — широкое общественное движение против католической церкви, охватившее в 16 в. Германию, Швейцарию, Англию, Францию, Нидерланды, скандинавские страны, Венгрию и Польшу. Она явилась протестом против церковной организации и идеологии ср. век. католицизма и носила в целом антифеодальный характер. Идеологи Реформации отрицали верховенство римских пап и большую часть догматов католической церкви. В противоположность этому, они выдвинули требования создания национальных церквей, не подчиненных римской курии, богослужения на родном языке, «дешевой церкви», принцип «оправдания верой» и сформировали учение о божественном предопределении («предестинации»). Реформационные идеи соответствовали интересам и духу поднимающейся буржуазии.

Лишь немногие из католиков убеждали Людовика XIII последовать примеру его отца, повременив с религиозной унификацией королевства, однако этого мнения не разделяло духовенство, присутствовавшее на Генеральных Штатах 1614 года. Оно желало того, чтобы протестантизм, или мнимо реформированная вера, был запрещен, хотя и готово было принять Нантский эдикт как временную политическую необходимость.

Но католическое духовенство полагало, что эдикт должен быть проведен в жизнь в областях, где гугеноты были сильны, и напугалось, узнав о положении дел в маленьком, независимом графстве Беарн, где имуществом церкви владели еретики, а католическое богослужение находилось под запретом. Соответственно, Генеральные Штаты потребовали восстановления католичества в Беарне и даже полного присоединения территории графства к Франции. На собрании французского духовенства, проходившем в Париже в 1617 году, епископ Макона выражал недовольство тем, что церковные доходы в Беарне используются для выплат жалования протестантским священникам и помощи студентам, изучающим протестантскую теологию. Такое злоупотребление средствами католической церкви, считал он, все равно, что позволить грешнице пить воду из освященных чаш! Он напомнил собравшимся пророческое завещание Св. Реми о том, что королевство погибнет, если католическая вера будет уничтожена или изменена. Его обращение вызвало отклик в стране: 25 июня Королевский совет распорядился о восстановлении католического богослужения и всей церковной собственности в Беарне. Штаты Беарна выступили с энергичным протестом против королевского решения и в течение какого-то времени казалось, что Людовик XIII повременит с его исполнением. Это было связано с тем, что недавнее выступление Марии Медичи привело его в смущение. Как только он подписал Анжерский договор в августе 1620 года, король сразу же повел армию на юг. 15 октября, в По, совет Беарна умолил Людовика о прощении. Двумя днями позже он отправил в отставку губернатора-протестанта и назначил на его место католика. 19 октября официально объявили о союзе Беарна и Наварры с Францией. В то же время распорядился о восстановлении католического богослужения на обеих территориях, равно как и о возвращении собственности церкви. На следующий день с полувековым аскетизмом гугенотов в По было покончено в тот момент, когда в кафедральных соборах зазвучали торжественные звуки Те Deum [56] .

56

Те Deum — Тебя, Бога, славим… — начальные слова католического гимна.