Рисковая вдова

Аддамс Петтер

– Вам известно, кто это сделал?

Она покачала головой.

– Послушайте, я попробую помочь вам, - сказал Мейсон.
– Выходите через эту дверь и постарайтесь, чтобы вас никто не заметил. Присоединитесь к играющим за каким-нибудь столом. Подождите меня. Я хочу поговорить с вами, и советую рассказать мне всю правду. Запомните, миссис Оксман, никакой лжи.

– Почему вы все это делаете для меня?
– спросила она после некоторого колебания.

– И в самом деле - почему?
– мрачно усмехнулся Мейсон.
– Просто из-за дурацкой преданности интересам клиента.

Я всегда стараюсь защитить их... даже если он стараются провести меня.

Внезапно она стала совершенно спокойной, самообладание вернулось к ней.

– Благодарю, - сказала она холодно, - но ведь я не ваша клиентка.

– Если и не клиентка, то очень близки к тому, чтобы стать ею. К тому же, пусть меня черти изжарят на сковороде, если я смогу поверить в то, что вы - убийца. Но вам придется кое-что объяснить мне, как впрочем и многим другим, чтобы остальные тоже поверили в вашу невиновность. А пока уходите.

– Мои расписки, - сказала она.
– Если мой муж...

– Забудьте об этом, - прервал ее Мейсон, - доверьтесь мне. Я ведь вам доверяю.

Она с минуту внимательно смотрела на него, потом подошла к двери и выскользнула в приемную. Мгновение спустя звук зуммера, раздавшийся в кабинете, подсказал Мейсону, что она вышла в коридор.

Мейсон вытащил из кармана бумажник, отсчитал семьдесят пять стодолларовых купюр, носком ботинка выдвинул нижний ящик стола, бросил туда деньги и таким же образом задвинул его. Потом зажал расписки между большим и указательным пальцами, щелкнул зажигалкой и поднес пламя к бумагам. Через минуту от расписок остался только пепел. Внезапно раздавшийся в тишине кабинета звук зуммера заставил Мейсона поторопиться: кто-то шел по коридору, направляясь в кабинет. Судя по тому, что за первым сигналом последовал второй, человек шел не один. Мейсон поспешно растер пепел от расписок между пальцами, а оставшиеся целыми крошечные уголки, за которые он держал листы, сунул в рот. Потом он одним прыжком очутился в приемной и захлопнул за собой дверь в кабинет, так что щелкнул пружинный замок. Обтерев испачканные ладони о брюки, адвокат уселся в кресло и развернул первый попавшийся журнал. Он успел распечатать пачку жевательной резинки, когда открылась дверь и на пороге появился Дункан в сопровождении высокого мужчины с водянистыми голубыми глазами, одетого в твидовый костюм. На обоих мужчинах были влажные от тумана плащи. Увидев Мейсона, Дункан остановился, как вкопанный.

– Что вы здесь делаете?
– спросил он.

Мейсон небрежным жестом отправил резинку в рот, свернул обертку в шарик, бросил его в пепельницу и только потом ответил:

– Я дожидаюсь Сэма Грэйба, потому что мне нужно поговорить с ним. Но раз вы здесь, я готов побеседовать с вами обоими.

– Где Сэм?

– Не знаю. Я постучал, но никто не отозвался. Я решил подождать здесь. Только журналы почему-то у вас столетней давности.

– Сэм у себя, - раздраженно сказал Дункан.
– Должен быть у себя. Когда в зале идет игра, один из нас всегда бывает на месте.

Мейсон пожал плечами, брови его слегка поднялись.

– В самом деле, - сказал он.
– Сюда есть еще какой-нибудь

вход?

– Нет, только через эту комнату.

– Что ж, - сказал Мейсон.
– Я могу пока и с вами одним побеседовать. Насколько я понимаю, вы все-таки начали свое дело?

– Разумеется, - раздраженно ответил Дункан.
– Вы ведь не единственный адвокат на свете.

– Не хотите ли резинки?
– вежливо предложил Мейсон.

– Нет, терпеть ее не могу.

– Как хотите, - сказал Мейсон.
– Поскольку вы обратились к правосудию, то тем самым все, что находится на этом корабле, подлежит разделу в качестве имущества компаньонов.

– И что из этого?

– Но ведь эти долговые расписки, - сказал Мейсон, - выданы в погашение карточного долга. Ни один Суд не согласится выступать в качестве посредника по сбору карточных долгов.

– Мы здесь в открытом море, - сказал Дункан.
– На нас не распространяется закон о запрещении азартных игр.

– Вы-то и в самом деле в открытом море, но ваше имущество передается на рассмотрение Суда, который соблюдает все законы, в том числе и этот. И он будет рассматривать эти расписки, как и подобает, то есть, как документ о противозаконном действии. Поэтому и получается, что в данный момент эти расписки не стоят бумаги, на которой они написаны. Так что на этот раз, мистер Дункан, вы оказались чересчур большим ловкачом и сами себя надули на семь с половиной тысяч долларов.

– Сильвия никогда не станет с нами торговаться, - сказал Дункан.

– Зато я стану.

Дункан внимательно посмотрел на него.

– Так вот почему вы отказались вести мое дело.

– И поэтому тоже, - согласился Мейсон.

Дункан отвернулся и, достав из кармана кожаный футляр с ключами, сказал судебному исполнителю:

– Если Сэм не заперся изнутри, то я сумею отпереть дверь.
– И вдруг повернувшись к Мейсону, резко спросил: - Что вы можете предложить?

– Настоящую стоимость расписок и ни долларом больше.

– Но ведь вчера вы предлагали тысячу долларов сверху!

– Это было вчера. Сегодня обстоятельства изменились.

Дункан сунул ключ в замок, пружинный замок щелкнул и дверь распахнулась.

– Пожалуйста, - сказал Дункан, - обождите пару минут здесь, а я... Господи! Что же это?

Он отскочил назад, с ужасом уставился на стол, потом повернулся и крикнул Мейсону:

– Эй, что здесь произошло? И не говорите, что вы не знали об этом!

– Какого черта вы болтаете чепуху?
– Мейсон встал и пошел к Дункану.
– Я ведь сказал вам...
– он резко оборвал свою тираду на полуслове.

Мужчина в твидовом костюме сказал:

– Ни к чему не прикасайтесь. Тут работа для полиции. И я даже не знаю, кому сообщить... Наверное, в Отдел по раскрытию убийств...

– Послушайте, мистер Перкинс, - торопливо сказала Дункан, - мы с вами пришли и увидели в приемной этого господина со жвачкой за щекой, занятого чтением журнала трехгодичной давности. Это выглядит очень подозрительно на мой взгляд. Сэмми застрелился или его застрелили?

– Может, это самоубийство?
– предположил Мейсон.