Робинзоны студеного острова
Шрифт:
— Да тут и так уж дышать нечем, — запротестовали с коек.
— Ничего. Никто не задохнется. Вы только дверь в кубрике оставьте открытой, — успокоил их Толя.
Ваня Чесноков, Гена Перфильев, Арся Баков и еще несколько ребят с радостью переселились в кубрик.
5
На другой день мы с нетерпением ждали прихода «Авангарда», но увидели, что к нам направляется большая деревянная дора. На палубу поднялись трое в фуфайках, высоких сапогах, оленьих шапках.
Мы окружили их, с любопытством
— Здравствуйте, ребята! — поздоровались гости.
— Здравствуйте! — вразнобой ответили мы.
Один из промышленников, высокий дядя с широким простодушным лицом, выступил вперед и замялся, не зная, как начать разговор.
— Придется вам сообщить неприятное известие: кто-то побывал в гагачьем заповеднике, — он указал на небольшой пологий остров недалеко от нас, — убил несколько гаг, разорял гнезда. Если не знаете, то знайте, что гагу бить запрещено. Нельзя трогать и яйца ее. Гагачий пух ценится на вес золота. На первый раз предупреждаем вас, ребята, а то придется очень крепко поссориться. Мы с вами теперь близкие соседи, — заулыбался промышленник, — а соседям ссориться — последнее дело.
Промышленники пожелали нам удачи в работе, а мы были, сконфужены и расстроены. Кто ожидал, что таким будет первое знакомство с полярниками? Осрамились, опозорились в первый же день! Предупреждал же начальник экспедиции, что гага — не промысловая птица, что бить ее запрещается.
Но кто же побывал на острове? Ведь для этого надо было спустить и снова поднять на борт шлюпку.
Все шумели, галдели, возмущались.
Вдруг Арся Баков, всегда такой спокойный и невозмутимый, а теперь весь взъерошенный, злой, закричал, указывая на Саню Потапова и Петю Окулова:
— Это они ездили на остров! С ними еще трое… Я видел!.. Ночью спускали шлюпку…
— Тебе что, приснилось, детка? — зловеще придвинулся к нему Булка, но его тут же не очень вежливо оттер в сторону Сергей Колтовой.
— Полегче на повороте, Булочка!
— А ты чего суешься? — заершился Петька Окулов. — Может, ты сам и ездил, браконьерствовал?
Они стояли друг против друга. Петя Окулов, с воровато бегающими глазами, и Сергей Колтовой, высокий, весь напрягшийся, решительный.
— Брось отпираться, Булка, нечего на других сваливать. Я тоже видел, как вы спускали шлюпку: ты, Потапов, Ваня Кочин, Ярошенко и Амосов, — подтвердил слова Арси Тема Кривополенов.
— Да за такую клевету можно и по физиономии схлопотать, — стал проталкиваться к Теме Саня Потапов.
— Валяй, попробуй, — с готовностью подставил свое подвижное, озорное лицо Тема Кривополенов, — только потом сам не обижайся.
Шум на палубе парусника становился все сильней. Вот-вот готова была вспыхнуть драка.
Около Сергея Колтового и Темы Кривополенова оказались Геня Сабинин и Толя Гулышев. Постепенно за ними встали почти все ребята. Около Потапова и Булки осталось несколько дружков. Они, видимо, поняли, что силы слишком неравны, что почти все ребята против них.
— Тоже мне, комсомольцы! — хорохорился Булка,
— Ты, парень, не задевай комсомол, — назидательно проговорил Геня Сабинин. — Тебе же лучше будет. И бросьте вы здесь с Саней Потаповым изводить свои порядки. А «отличитесь» в другой раз — будете иметь дело со всей бригадой. Не бойтесь — бить не будем, но уму-разуму научим. В этом уж будьте уверены.
В нашей бригаде было четверо комсомольцев старшеклассников: Геня Сабинин, Сергей Колтовой, Володя Попов и Толя Гулышев. Еще до отъезда из Архангельска начальник экспедиции вызывал их в кают-компанию и вел с ними долгую беседу.
…И вот, наконец, «Авангард» подошел к небольшому скалистому острову Пуховому. Он был километра два в длину и около полукилометра в ширину. Берег его почти сплошь состоял из высоких отвесных скал. И весь остров походил на большую скалу, появившуюся из глубины моря. Верх острова был плоский, как будто срезанный чем-то. Только в одном месте кольцо скал прерывалось крутым спуском к берегу моря, покрытому крупной галькой.
Имущество бригад перевозили на дорах, больших деревянных карбасах с мотором. Доры не стояли спокойно, они плясали на волнах, ударялись о борт «Авангарда».
Особенно было тяжело выгружать мешки с солью. Мы брались за них втроем, вчетвером, при этом мешали друг другу, оступались, падали. Боря Меньшиков чуть не упал в море вместе с мешком. И смех и грех!
Дора не могла вплотную подойти к берегу. Там Петрович с Яшей и еще несколько членов экипажа с «Авангарда», обутые в высокие сапоги, брели по воде до доры, принимали на спины груз и несли его на берег.
Начальник экспедиции принимал участие в выгрузке вместе со всеми. Он взваливал себе на плечи такие мешки, которые мы и вчетвером-то еле могли поднять.
Но вот аврал кончился. На небольшом пляже, покрытом крупной галькой, в беспорядке лежало снаряжение наших бригад. Совсем рядом накатывали на берег волны моря. Начальник экспедиции, бригадиры ходили, размечая что где поставить…
Потом Алексей Андреевич попрощался с нами, и «Авангард» ушел в сторону Малых Кармакул.
Не терпелось сразу же обежать остров, посмотреть, что он из себя представляет.
— Джигиты, за мной! — набросив пальто, как бурку, и картинно взмахнув рукой, закричал Толя Гулышев и побежал вверх по крутому откосу. За ним бросилось человек двадцать.
— Стоп! — строго остановил их Петрович. — А кто же работать будет, чижики-зяблики?
Бригадир быстро нашел работу каждому.
Первым делом метрах в тридцати от берега установили большую брезентовую палатку — наше жилье. Потом посередине палатки соорудили длинный стол, с обеих сторон его поставили большие скамьи. Принесли небольшой камелек, растопили его для пробы стружками — и сразу все как будто приобрело обжитой вид.
Койки для себя мы сооружали очень просто: на две деревянные планки наколачивали доски, а вместо ножек подкладывали большие камни, которых вокруг было предостаточно.