Родишь мне сына

Яблонская Альбина

Грянул выстрел. Пистолет ударил по руке и просто выпал. Мои руки жгло, я почти не ощущала пальцев. Я только поняла, что выстрелила. И единственной мыслью тогда было: "Как он? Неужели я его убила?"

Это продолжалось очень мало, просто доли секунды. Но я успела испугаться. Сверху падали искры, обжигая кожу. Было жутко и воняло порохом. Очень резкий неприятный запах, который ты ни с чем не спутаешь. Так пахли только те, кто убивал.

Неужели я убийца?

— Сука, Лена! — орал Марат буквально в метре от меня. Пытался

щупать черный воздух, но все тщетно. — Перебила хуев кабель! Дура — вырубила свет! Я ни хрена не вижу! Где ты?!

Я замерла на месте и не двигалась. Ведь понимала, что теперь мы с ним на равных.

— Что, не нравится?! — кричала я под грохот грома за окном.

И тут я поняла, что звук стал громче. Будто кто-то открыл дверь.

ЗАМОК! СВЕТ ПРОПАЛ — И ОН ОТКРЫЛСЯ!

— Лена! — бушевал Марат сильней грозы. — Где ты?!

Но я его не слушала. И думала лишь об одном.

— Добро пожаловать в мой мир, ублюдок!

Марат

Я услышал, как скрипнула дверь. А потом увидел свет — яркую вспышку от молнии. Прямо у себя в гостиной.

— Нет... — опомнился я и последовал за ней. Но было уже слишком поздно. — Лена, нет! — Чертов магнитный замок обесточился и открылся. А моя девчонка испарилась. Я выглянул на улицу, где лило как из ведра. Сверкали молнии. Гремело так, что просто уши закладывало. Но я набрал в легкие воздуха и что есть мочи прокричал: — ЛЕ-ЕНА-А!!!

Лана

Я пролезла между прутьев кованых ворот и шла по пустой дороге. На ней не было машин, никаких людей — только новый гладенький асфальт и одинокая девушка в банном полотенце.

Я не понимала, что творю. Я не понимала, куда иду. Я просто уходила от него.

Наощупь ковыляла по дороге и орала одно и то же:

— КТО-НИБУДЬ! ПОМОГИТЕ! УМОЛЯЮ!

Но никто не отзывался. Никто не проезжал на транспорте, я не слышала моторов, голосов — только жуткий ветер, гром и шум воды. Она хлестала меня, будто в наказание. Словно я делала глупость. Словно убежала не от палача, а от родной семьи. Будто за спиной остался отчий дом, а сволочь Марат — не кто иной, как мой рок. Моя судьба. И мне придется возвращаться.

Ведь... куда я направлялась? Куда я шла? Где я вообще? Он определенно жил где-то за городом. Тихое, уединенное место для таких ублюдков, как Марат Стрельбицкий. Здесь ему никто не мешал вершить закон, как он это представляет. В этом доме он мог делать все, чего захочет. Мог закрыть в нем невинную девушку. Мог запереть ее в четырех стенах и требовать близости через боль. Он мог назвать меня симулянтом, убийцей своей невесты, просто лгуньей. И он не слышит никого, кроме себя.

Я в его жизни была лишней. Он просто садист. Он просто конченый урод, которых надо поискать... Но иногда...

Порой мне казалось, что это не так.

Я дошла до развилки и просто не знала, куда

повернуть. Я снова кричала. Опять и опять. Но никто не отзывался. Вокруг было глухо и безлюдно. Ни души, ни хоть какого-то звука, кроме грохота от туч и барабанящего ливня.

Капли били меня по голове. Они били меня по плечам. А я ревела под дождем, не зная, как поступить.

Я никому не нужна. Он был абсолютно прав. Марат был абсолютно прав, когда сказал, что мне некуда идти. Ведь не прошло и часа, как я осознала — мне и правда некуда идти. Просто некуда.

За мной никто не придет. Никто меня не ищет. Никто меня не хватится.

Я села посреди дороги и ревела. Сидела одна на перекрестке, обняв холодные колени. Они сильно замерзли. Ног я почти не чувствовала. Холод сковывал меня по всем фронтам, и вскоре я стала ледышкой.

Не могла уже кричать. Не было сил куда-то идти. Не было сил даже подняться.

А дождь тарабанил. Разбивался об асфальт. Собирался в лужи.

Его звук был ровным и громким. Не было ни примеси лая собак вдалеке. Ни шума электрички, бегущей в ночь. Ни клаксонов вездесущих машин, стоящих в пробках. Только мощный беспросветный ливень, который не кончался.

Я была с ним один на один. Только я и он. Оставленная всеми незрячая девушка. И равнодушный дождь, накрывший Петербург однажды ночью.

Но затем звук изменился.

Он стал более глухим. Будто сталкивался с чем-то большим. Это не был звук ударов об асфальт — капли бились о что-то другое. И я знала, обо что.

Он был рядом.

Пускай я не чувствовала его запах. Его перебивал озон — запах молнии, грозы. Запах грома и сырости. Но он был уже рядом. Стоял возле меня и просто смотрел, ничего не говоря.

Марат бережно взял меня под коленями и поднял на руки.

Он понес меня домой без лишних разговоров. А я думала о том, как хорошо.

Как хорошо опять дышать им украдкой. Упереться в него носом и закрыть глаза. Как хорошо просто прижаться к его теплой груди и слушать стук сердца. Как хорошо наконец-то найти свой маяк и вернуться в привычную жизнь.

Вот только ирония в том, что новая жизнь мне понравилась больше, чем прежняя. Я к ней быстро привыкла. Мне было стыдно это признать. Но я хотела обратно — хотела вернуться к нему. Хотела снова им дышать, как прежде. Хоть и сомневалась до последнего. Было стыдно...

Но Марату не бывало стыдно. Вообще ни за что. Он просто нашел меня и забрал. Забрал себе. И в глубине души я ему за это благодарна.

Я мысленно его благодарила за то, что не оставил. Что пришел за мной. Он был единственным, кто у меня остался. От него мне не уйти. И уже казалось бессмысленным бежать — семья меня не ждет. Не пытается меня вернуть. Им я просто не нужна.

А даже если бы пытались вернуть — Марат все равно не отдаст. Я принадлежу теперь ему.