Родная старина Книга 3 Отечественная история с конца XVI по начало XVII
Шрифт:
– Чада мои, любимая братия, – говорил он, – отхожу я уже к Владыке нашему Господу Иисусу Христу; изберите себе сами игумена и повинуйтесь ему, как духовному отцу, бойтесь его…
Затем умирающий заповедал, чтобы погребли его в той пещере, куда он обыкновенно удалялся во время Великого поста. Горько плакали все иноки. Феодосий утешал их:
– Обещаюсь вам, что я только телом отхожу, а духом вечно пребуду с вами.
Он скончался 3 мая 1074 г. на 65 году от роду. За год перед тем скончался Антоний 90 лет.
Долго строилась Успенская церковь. Окончена постройка была через 15 лет после закладки. Красота этой церкви изумляла современников: внутри она блистала золотом и мозаикою; помост устроен был из разноцветных каменьев узорами; церковные главы
Значение Киево–Печерского монастыря
Дух смиренного благочестия и строгого подвижничества, внесенный в обитель Феодосием, долго пребывал в ней. Много было здесь благочестивых иноков и суровых подвижников и при Феодосии, и по его смерти. Кроме иноков, живших по кельям и сходившихся по уставу в церкви за общею молитвою да в трапезной, в Печерской обители были и затворники. Таков был Исаакий, раньше богатый торопецкий купец. Увлекся он подвижническою жизнью, раздал все свое имение нищим, пришел в пещеру, постригся в монахи и начал тяжелую подвижническую жизнь, надел власяницу, сверх нее покрылся сырой козлиной кожей, которая на нем высохла, и затворился в тесной пещере. Здесь он непрестанно молился; воздерживался от пищи и питья; через день по одной просфоре подавали ему через окошечко, куда едва проходила рука. Воздерживался он также и от сна – сидя засыпал ненадолго. Изнурил он до крайности свою плоть; тяжелые видения томили его; он испытывал страшные искушения… Другой подвижник, Иоанн Многострадальный, старался умертвить свою плоть, убить в ней все потребности. Долго боролся он с самим собою. Наконец закопал себя в землю по грудь и так провел несколько лет. Кроме затворников, в Киево-Печерской обители было много и других иноков, прославившихся высоким благочестием. Таковы, например, Дамиан целитель, Матвей прозорливец, старец Иеремия, помнивший крещение Русской земли при Владимире, Агапит, безмездный врач, Алимпий, первый русский иконописец, и другие.
Много дивных рассказов о Киево-Печерском монастыре и подвижниках его разносили по Русской земле богомольцы, бывавшие в Киеве. Рассказывали о чудном воздержании, терпении печерских подвижников, смирении, непрестанной борьбе их с искушениями, чудесах… Дивились все подвигам печерских иноков – этих богатырей духовной силы.
Киев сделался священным городом в глазах всех православных. В самом городе красовались великолепные церкви: Десятинная и Софийская; в первой была гробница св. Равноапостольного Владимира; близ Киева, в Вышгороде находились гробницы святых Бориса и Глеба, а в окрестностях Киева, на берегу Днепра, сияла Печерская обитель, где покоились мощи святых Антония, Феодосия и многих других подвижников, погребенных в пещерах. Мало-помалу народ привык со всех концов Русской земли стекаться в Киев для поклонения его святыням.
Киево-Печерская лавра. Вид конца XIX в.
Чем больше росла слава Печерской обители, тем больше приходило сюда и богомольцев; росли и пожертвования. Князь Ярополк Изяславич дал Печерскому монастырю три волости; дочь его пожертвовала пять сел с челядью; было немало и других щедрых и крупных пожертвований в пользу обители. Монастырь мог теперь в больших размерах совершать дела благотворительности: давать приют и пропитание калекам, больным и нищим, о которых всегда так заботился св. Феодосии; мог предпринимать богатые постройки, украшать свои церкви. По своей славе Киево-Печерский монастырь считался самым главным на Руси. Более пятидесяти человек из киево-печерских иноков были епископами; некоторые иноки становились игуменами других монастырей; всюду они старались водворить порядки, устав и дух Киево-Печерской
Монашеская жизнь мало-помалу стала считаться на Руси образцом истинно праведной жизни. К сожалению, многие стали думать, будто мирянин никак уж не может вести угодной Богу, праведной жизни. Сложилось убеждение, что желающий угодить Богу должен изнурять свое тело постом, долгой молитвой, вести одинокую жизнь, постоянно сокрушаться о своей греховности, каяться и прочее. Жизнь, не похожая на монашескую, стала считаться греховною. Все благочестивые миряне старались по мере возможности подражать монахам и делали богатые вклады в монастыри, надеясь молитвами истинных угодников Божиих снискать себе душевное спасение.
Борьба с язычеством
В то время как в Киево-Печерском монастыре многие иноки сияли истинным благочестием и оно проникало мало-помалу в среду князей, бояр и горожан, вдали от Киева, на Севере, в глухих местах, многие языческие верования сильно еще держались. Народ, хотя и крестился, ходил в церкви, но многого не понимал, смешивал своих языческих богов с христианскими святыми – Перуна с пророком Ильею, Волоса со св. Власием. По-прежнему верил народ в домовых, леших, водяных и русалок. Много приходилось духовенству бороться против такого двоеверия.
Разные невежественные странники и богомольцы, сами плохо разумея то, что делалось и читалось в церквях, своими рассказами часто мешали народу понимать как следует христианское учение. С ним сплетались разные языческие поверия и суеверия. Жития святых смешивались со сказками (легенды); библейские рассказы, сказания о подвигах какого-нибудь святого сливались с песнями о богатырях (духовные стихи). Народ верил в разные приметы, прибегал к гаданиям, к помощи разных кудесников и волхвов. Особенно сильны были языческие суеверия на Севере. Летопись приводит несколько случаев возмущения народа волхвами.
В Ростове (около 1070 г.) настал страшный голод. В это время появились два волхва в Ростовской области; пошли они по Волге и везде распускали нелепую молву, будто женщины причиняют голод. Множество несчастных женщин было перебито суеверным народом, пока наконец Яну, боярину князя Святослава Черниговского, не удалось захватить волхвов. Они были преданы разным мучениям, а потом повешены.
Сильное волнение было и в Новгороде в 1071 г. Появился там кудесник и стал хулить христианство. Чернь взбунтовалась, хотела убить епископа Федора. Он с крестом в руках явился на вече, звал к себе всех христиан, но из народа никто не пошел к нему – все стали на сторону волхва; на стороне епископа был только князь Глеб с дружиною. Князь подошел к волхву и спросил:
– Знаешь ли ты, что будет завтра утром и вечером?
– Все знаю, – отвечал тот.
– Ну, а что будет нынче? – спросил князь.
– Я сотворю, – отвечал кудесник, – великие чудеса.
Тогда князь схватил спрятанный под корзном (плащом) топор и одним ударом рассек волхва надвое… Народ, пораженный ужасом, разошелся по домам. Князь, показав своей жестокой расправой при всем народе ничтожество волхва, прекратил народное восстание.
Мало-помалу наконец народ терял доверие к волхвам и менее поддавался их обманам. Когда в 1227 г. появились четыре волхва в Новгороде и попробовали своими россказнями возмутить население, то на них восстало уж не одно духовенство, но и весь народ. Само вече присудило казнить их.
В Киеве христианство укоренилось сильнее, чем на Севере, и поднять народ против духовенства было здесь труднее. В конце
XI в. появился и тут кудесник. Он стал рассказывать, будто боги ему открыли, что через пять лет Днепр потечет вверх и Русская земля станет на месте Греческой, а Греческая на месте Русской. Хотя нашлись в Киеве люди, которые поверили кудеснику, но большая часть смеялась над ним и говорила:
– Бес играет тобою на пагубу тебе!
Кудесник в Киеве не имел успеха.