Родная старина
Шрифт:
Город Москва
Почти все иноземцы, писавшие о Московии, сообщают и о столице ее некоторые сведения. Издали Москва с ее садами и многочисленными церквами казалась очень красивою, но вблизи она оказывалась иною. Почти весь город состоял из невзрачных деревянных построек (домов считалось более сорока тысяч), улицы были неправильные, грязные, так что необходимы были мостки; только на некоторых улицах были бревенчатые, очень неудобные мостовые. Почти при каждом доме был обширный сад и двор. По окраинам города тянулись жилища кузнецов и других ремесленников, которым приходилось при своих работах употреблять огонь. Между домами, особенно находившимися ближе к окраинам города, расстилались обширные поля и луга.
Русская
К городу примыкало и несколько монастырей. Все это сливалось как бы в один город, и потому Москва издали казалась очень обширной. Среди города на возвышенном берегу у реки Москвы находится крепость (кремль). Она с одной стороны омывалась рекой Москвой, а с другой – Неглинной, которая, вытекая из болот, у крепости разливалась в виде пруда, и отсюда наполнялись водой рвы крепости. По берегу Неглинной стояли многочисленные мельницы. Крепость, построенная из кирпича, была очень велика: в ней, кроме каменных палат государя, были каменные (т. е. кирпичные) дома братьев великого князя, митрополита и других знатных лиц. Улицы на ночь обыкновенно загораживались бревнами поперек, причем ставилась стража, как только смеркалось и зажигались огни в домах. Ночью никому не позволялось ходить после урочного часу; а если кто попадался, то его били и обирали или сажали в тюрьму. Если шел какой-нибудь именитый и важный сановник, то сторожа провожали его до дому. Разбои ночью происходили нередко. Ставилась стража и с той стороны, где Москва была вполне открыта (с других сторон она была защищена реками Москвой и Яузой). На реке Москве было несколько мостов. Зимой, на льду ее, купцы ставили свои лавки, и торговля в самом городе тогда почти совсем прекращалась. В эту пору сюда свозились на продажу хлеб, сено, битая скотина (замороженные туши), дрова и пр. Здесь же происходили конские ристания и другие потехи, с которых нередко иные удальцы уходили искалеченные.
Об устройстве жилищ и об одежде находим очень мало сведений у иностранных писателей XV и XVI вв. Жилища, судя по другим источникам, были очень просты: крестьянская бревенчатая изба служила образцом. Рублей за 20, 30 можно было построить порядочный дом. Конечно, кто был побогаче, устраивался пошире: несколько срубов, как бы несколько изб, соединяли вместе и таким образом устраивали более поместительное жилье. Покои (числом 3 и не больше 4) были небольшие и низкие; печи и лежанки занимали в них много места. Сени у жилищ были обыкновенно просторны; двери низки, так что входящий должен был довольно низко наклониться; окна были маленькие; в простых жильях они обтягивались бычачьими пузырями; в более богатых домах в решетчатые оконные рамы вставлялись кусочки слюды. Стекло ценилось тогда очень дорого, так как его привозили издалека, сначала из Царьграда, а потом стали его возить из других стран Европы.
Что касается домашней утвари, то она также была очень проста: лавки, столы да поставцы для посуды – все это было очень незатейливо. Скатерти и ковры на лавках более зажиточных людей скрашивали жилье. Но главной красой его были образа: в каждом доме и в каждом покое, обыкновенно в восточном углу, ставились иконы, часто в дорогих серебряных и золотых окладах. Угол, где стояли образа, считался самым почтенным (назывался красным углом). Всякий входящий в жилище прежде всего кланялся образам и крестился, а потом уже обращался с поклоном и к хозяевам. Этот обычай держится и до сих пор у наших набожных простолюдинов [т. е. крестьян].
Что касается одежды, то сношения с востоком повели к тому, что среди зажиточных людей стала все сильнее и сильнее распространяться азиатская роскошь: дорогие шелковые узорчатые и пестрые ткани, длинные златотканые одежды стали все больше и больше входить в обычай.
В сочинении Герберштейна находим любопытный рисунок, изображающий его самого в русской шубе, пожалованной ему великим князем, в русской меховой шапке и в сафьянных узорчатых сапогах.
Промышленность и торговля
На промышленность и торговлю Московии иноземные писатели обращали большое внимание. Главными произведениями страны считались – хлеб, меха, лес, мед и воск. Сосны в московских лесах поражали иноземцев своей невероятной величиной, дубы и клены, по их отзывам, здесь лучше, чем в Западной Европе. Пчелы роятся в лесах в огромном количестве и кладут мед в дуплах
Один крестьянин, нашедши в лесу дупло с медом, полез доставать его, но по неосторожности увяз в меду по самое горло и вылезти никак не мог, тут ему пришлось бы и пропасть; два дня он питался медом, напрасно ожидая помощи. К счастью его, пришел медведь, чтобы полакомиться медом, и стал спускаться задними ногами в дупло. Крестьянин ухватился за медведя и так заорал, что испуганный зверь выскочил из дупла, выволок с собой мужика, а сам с перепугу скрылся.
Пушного зверя в русских лесах тогда было множество: собольи меха, лисьи (особенно черно-бурых лисиц), бобровые и куньи считались самыми ценными.
Беличьи меха и кошачьи (домашних кошек) были самые дешевые. Кроме того, добывались меха горностаевые, рысьи, волчьи и песцовые. В лесах водились также лоси, медведи, большие и черные волки; в западной части государства водились туры.
Земля собственно московского княжества была неплодородна; почва тут песчаная. Пни огромных деревьев показывали, что вся страна эта недавно была еще покрыта почти сплошными лесами; но области Нижегородская и Владимирская очень плодоносны. Неистощенная тучная почва давала здесь в те времена обильные жатвы: одна посеянная мера хлеба доставляла часто 20, иногда даже 30 мер. Рязанская область превосходила плодородием все остальные: лошади едва могли проходить через ее густые нивы; древесные плоды здесь гораздо лучше московских. Сверх того, Рязанская область изобиловала медом, рыбой и всякого рода дичью. Кроме хлебопашества, звероловства, рыболовства и пчеловодства, иноземные писатели указывают на добывание соли в Старой Руссе, близ Переяславля-Залесского и Нижнего [Новгорода]; железо добывалось у Серпухова. Некоторые местности промышляли своими изделиями: так, Калуга славилась своей резной деревянной посудой, которая шла в продажу не только в Москву, но также в Литву и в другие соседние страны. Но, вообще говоря, обрабатывающая промышленность в Московии не процветала, и грубые туземные изделия шли только на потребу местных жителей, да кое-что на Восток, а в Западную Европу не шли. В чужие края на Запад отпускались лес, лучший лен, конопля, воловьи кожи; в Литву и Турцию вывозились кожи, меха и моржовые клыки (рыбий зуб), из которого обыкновенно выделывались рукояти для оружия. К татарам шли в продажу и русские изделия: седла, узды, полотно, топоры и пр.
Привозимые товары были по большей части следующие: серебро в слитках, сукна, шелк, шелковые ткани, парчи, драгоценные камни, жемчуг, вина, пряные коренья, перец, шафран и пр.
Для торговли в больших размерах собирались в определенное время в известном месте, где и велась купля, продажа и обмен товаров, т. е. происходили торги (ярмарки). Особенно славилась ярмарка в Холопьем городке на реке Мологе. При Василии Ивановиче было положено начало знаменитой Макарьевской ярмарке: в 1524 г. великий князь, в подрыв Казани, с которой он враждовал, запретил своим купцам ездить на торги, происходившие близ Казани, а назначил место для них в Нижегородской области.
В больших городах были ряды лавок и складов разных товаров, гостиные дворы, где шла постоянная оживленная торговля, напоминавшая ярмарки.
Сильно мешало торговле неудобство путей сообщения. Летом приходилось довольствоваться речными путями; но в сильные летние жары многие реки так мелели, что становились несудоходны; надо было улучать время весной или осенью, когда от дождей вода в реках поднималась. Торговцы старались пользоваться и зимним путем для перевозки товаров особенно в те места, куда трудно было добраться речными путями. Зимой привозились в Москву в огромном количестве свиные и говяжьи туши, птица и дичь всякого рода и рыба; все это в замороженном виде хорошо сохранялось. Но и зимние дороги были небезопасны, иногда, как было уже сказано, во время лютых морозов, замерзали целые обозы на пути. Торговое движение на юге тоже встречало большие помехи: ездить по безводной и безлесной степи было не менее трудно и опасно, как и по лесам и болотам Севера. Шайки бродячих татар промышляли в степях разбоем, и торговые караваны были для этих хищников очень соблазнительной приманкой. Притом путешествующим по степям приходилось переправляться через реки с большим трудом и опасностью: они часто за неимением лодок принуждены были сами делать наскоро плоты, на которые грузили свои пожитки, затем сгоняли лошадей в воду, привязывали эти плоты к хвостам их, и лошади, плывя через реку, тащили их за собой. Бойко торговля шла на юге лишь по Волге; но и тут она сильно терпела от разбоев.