Родная старина
Шрифт:
Образец благовоспитанного юноши взят в Домострое из поучения Василия Великого. «Юноша должен иметь душевную чистоту, походку скромную, голос умильный, речь пристойную, при старейших должен молчать, мудрейших слушать; к равным себе и меньшим любовь иметь нелицемерную, мало говорить, но много разуметь, не избыточествовать беседою, не дерзку быть на смех, стыдливостью украшаться, долу зрения иметь, горе же душу и пр.».
Как только сын достигал совершеннолетия, родители старались женить его. Еще более хлопотали, чтоб выдать замуж дочерей. Предусмотрительный Сильвестр дает такой совет: у кого родится дочь, тому следует с первых же дней ее жизни думать о приданом: отчислять в ее пользу часть всякого прибытка, откладывать на долю дочери полотна, разные материи, дорогие украшения, утварь и прочее. Так понемногу,
За слугами Домострой советует зорко следить и не доверять им, чтоб не крали, не обманывали, но вместе с тем предписывает заботиться о них, хорошо кормить и одевать их. Через слуг нередко возникали ссоры, и потому Домострой особенно настойчиво советует предупреждать сплетни слуг. «Слугам своим заповедуй о людях не переговаривать, и если слуги были где и видели что недоброе, того не сказывали бы дома и, что дома делается, того у чужих людей не рассказывали бы… Если придется посылать куда-нибудь сына или слугу – сказать что-либо или сделать, то вороти его и выспроси, и только когда он повторит все перед тобою, как ты ему сказал, тогда пошли».
Слуга, придя к дому, куда послан, у ворот должен легонько постучать, а когда пойдет по двору и станут его спрашивать, с каким делом идет, то слуга не должен был говорить или мог ответить любопытному: «Не к тебе послан, а к кому послан, с тем мне и говорить».
«У сеней слуга должен ноги отереть, нос высморкать и молитву Иисусову сотворить: если аминь не отдадут, то в другой раз сотворить молитву и в третий… Как впустят, святым иконам поклониться дважды, а третий поклон хозяину отдать и править то дело, с каким послан…»
«Умный слуга, если где и услышит что-либо враждебное своему господину, скажет обратное, где клянут и лают, – а он похвалу и благодарение поведает. От таких умных и вежливых и благоразумных слуг промеж добрых людей любовь сводится, и таких умных слуг берегут и жалуют, как детей своих, и советуются с ними обо всем».
Мир и доброе согласие между людьми, как видно из приведенных слов, ценятся Домостроем так высоко, что дозволяется ради добрых отношений поступиться даже правдой.
В заключение Сильвестр уже от себя дает наставление сыну своему Анфиму: здесь вкратце повторено то, что говорилось раньше в Домострое. Подобно Владимиру Мономаху, и Сильвестр в своем поучении не только дает указание, как благочестиво жить, но и ссылается на свой пример.
«Видел ты, чадо мое, – говорит Сильвестр сыну, – как мы жили в благословении и страхе Божием, в простоте сердца, в церковном прилежании, всегда со страхом пользуясь божественным писанием. Видел ты, как Божиею милостью от всех я был почитаем и всеми любим, и всякому, в чем надо было, уноровил (угодил): и трудом, и услугою, и покорностью, а не гордынею, не прекословием; не осуждал никого, не пересмеивал, не укорял, не бранился ни с кем, а случалась от кого обида, и мы Бога ради терпели и на себя вину брали, и потому враги становились друзьями… Если случалось согрешить перед Богом или пред людьми, то скоро о грехе том плакался пред Богом и у отца духовного каялся… Не пропускал никогда от юности своей и до сего времени церковной службы, разве только по болезни пропускал. Ни нищего, ни странника, ни калеки, ни больного никогда не презирал; из темниц, из плена, из рабства выкупал и голодных по силе кормил. – Своих рабов всех освободил и наделил имуществом, и все эти рабочие наши теперь свободны, хорошо живут, как сам видишь, молят Бога за нас и доброхотствуют нам всегда, а кто забыл нас – пусть Бог того простит. А ныне домочадцы наши все свободны, живут у нас по своей воле. – Видел ты, чадо мое, как многих сирот, рабов и убогих мужского полу и женского вскормил я и вспоил до совершенного возраста и в Новгороде, в Москве, научил по способностям: многих грамоте, и писать, и петь, иных иконному письму, иных серебряному мастерству и другим всяким рукоделиям (ремеслам). А твоя мать многих девиц убогих воспитала, обучила рукоделию и всякому домашнему обиходу и, наделив приданым, замуж повыдала; а мужской пол поженили на дочерях добрых людей. Все они по Божиеи милости своими
Благочестив и умен был составитель Домостроя. Много собрал он полезных правил и добрых советов в своей книге: как Богу угодить, царю служить, с людьми уживаться и свой дом строить, то есть хозяйство вести. Не одного внешнего благочестия и обрядности требует Домострой, но и выполнения высших христианских обязанностей – любви к ближнему, помощи убогим и сиротам и пр.
Сам Сильвестр, как видно из его наставления сыну, не только на словах, но и на деле старался исполнять христианские обязанности; многих сирот и бедных приютил у себя, воспитал и пристроил и рабов своих на волю отпустил.
Но нет в Домострое ни веры в ум, ни веры в нравственное достоинство человека. Всякий шаг, всякое движение пытается Сильвестр предусмотреть и дать подробное правило и мелочные указания, как поступать в разных житейских делах.
Казалось, человеку оставалось только следовать во всем этим указаниям, и жизнь его должна была течь спокойно, невозмутимо и благочестиво; своим умом жить человеку не полагалось. Какое же побуждение должно было заставлять его идти по указанному пути? Страх наказания Божия должен был побуждать его жить благочестиво, страх наказания господствовал во всем; на нем было основано и повиновение жены мужу, и детей отцу. Наказание с одной стороны, награда с другой, то есть чувство страха или чувство корысти – вот что должно было направлять, по взгляду даже лучших людей того времени, волю человека на путь истины и добра. Но ведь чтобы идти по этому пути, нужно безбоязненно, смело служить истине, нужно бескорыстно любить добро, творить его, не рассчитывая ни на какие награды; пример такого отношения к истине и добру и показал людям Иисус Христос.
Но этого не понимали даже и лучшие русские люди XVI в.
Образцом праведной жизни считалась жизнь монастырская. Подобие ее хотел, видимо, составитель Домостроя водворить и среди мирян.
Домострой с его подробными правилами, которыми определен каждый шаг в жизни, начиная с обязанностей к Богу и церкви и кончая мелочными замечаниями о хозяйственном обиходе, напоминает строгий монастырский устав, от которого не допускаются никакие отступления. Даже веселье, смех, игры, пение и другие мирские потехи и удовольствия, греховные на взгляд монаха, Домостроем запрещаются. Но в то же время допускаются отступления от правды для того, чтобы угодить другим, ужиться со всеми в добром согласии; а излишняя угодливость и уживчивость легко вели к тому, что человек мирился со всяким злом в жизни, сживался с ним, и на деле выходило, что человек был благочестивым лишь по внешности.
Нравственная и разумная жизнь могла процветать только в том обществе, где господствует чистое нравственное чувство, влекущее само собою человека к добру и отвращение от зла, и светлый ум, способный различать, что хорошо и что дурно, способный указывать и средства для борьбы со злом. К несчастью, вековое рабство в тяжелую пору татарщины сильно повредило нравственные чувства русского человека – приучило его унижаться, лукавить и обманывать. Нищета, вековое отчуждение от более образованного Запада, упадок образования даже среди духовенства – все это мешало русскому уму развернуться во всей своей силе. Понятно, почему члены Стоглавого собора не могли ничего другого придумать, как восстановить «старину», а Сильвестр – собрать всевозможные старые правила праведного жития. Понятно, почему ни то ни другое помочь горю не могло.
Покорение Казани и Астрахани
Казань во время малолетства Ивана Васильевича, по словам современника, «допекала Русь хуже Батыева разорения»: казанцы беспрестанно нападали на русские земли, разоряли их, жгли, грабили и убивали людей; жестокости творили страшные: у пленников отрезали носы и уши, обрубали руки и ноги, вешали за ребра на железных крюках; русских пленников продавали восточным купцам целыми толпами, словно скот. После смерти Сафы-Гирея, заклятого врага Москвы, казанцы признали ханом малолетнего сына его под опекой матери.