Родное гнездо
Шрифт:
— О чем задумался, детина? О смысле жизни?
— А он есть? — с сомнением уточнил Торик.
— Смысла нет. Зато есть главное.
— Служение отчизне?
— Сколько пафоса! — Отец даже сморщился. — Нет, все проще. Главное в жизни — горенье души. Если ты погас, если не хочешь и не можешь ничем заниматься, для чего
— Ты о чем? Про пользу от действий человека?
— Нет-нет, я про внутренний огонь, горенье души. Правильно — двигаться вперед, а не заделывать дыры прошлого. Вот так все просто и сложно, мудро и глупо. Но это — самое важное.
— Так ты говоришь про хобби, увлечения?
— Не обязательно. В горниле души может гореть очень разное топливо.
— Теперь ты уходишь в пафос? — не удержался от ехидства Торик.
— Каюсь, грешен, — с улыбкой развел руками отец.
* * *
— Почему осенью иногда так хочется встряхнуться? Душа просится бежать куда-то в неведомые страны. То ли особенный запах витает в воздухе, то ли… предчувствие?
— Это у нас генетическое осталось, от перелетных гусей, — неожиданно ответил отец, продолжая методично перекапывать грядку.
Торик вдруг поймал себя на мысли, что для своих сорока восьми отец сейчас выглядит на удивление молодо. Не так, как его ровесники на работе или среди соседей. Он так и остался после Ирака поджарым, словно высушенным на солнце. Лоб почти без морщин. Волосы темные, никакой седины, никаких лысин. Светло-карие глаза с зеленоватыми крапинками смотрят уверенно: он точно знает, о чем говорит. Лишь сутулость предательски выдает характер — уступчивый, склонный скорее молча уйти в сторону, чем доказывать свое превосходство.
— Разве люди произошли от гусей? — рассеянно переспросил Торик, возвращаясь к беседе.
— Дело не в этом. Видел, как по осени летят
— Да, я пару раз долго их разглядывал.
— Вот и домашние гуси в это время смотрят на них, такие беспокойные, воодушевленные, волнуются, топчутся, крыльями бьют, залезают на забор, подпрыгивают и тоже (мы тоже!) куда-то летят, вместе с дикими, они летят, летят… Целых десять метров. А потом природа и нагулянный за лето вес берут свое и гуси, пристыженные, пешком возвращаются к себе во двор.
— Домашние гуси завидуют диким?
— Очень. Они тоже хотят, но уже не могут. Все их существо зовет их в путь, в дальние страны, но… — Отец развел руками.
— А люди?
— Люди иногда на них так похожи…
Теперь в голосе отца слышалась горечь.
— Когда видят клин в небе?
— Когда видят… недостижимый пример для подражания.
Почему эта тема прозвучала так остро, так пронзительно именно сейчас? Может, отец тосковал о тех возможностях, что открываются перед Ториком? Пусть они были непонятны ему, ни разу в жизни не сидевшему за компьютером. Где-то внутри он интуитивно чувствовал эти новые горизонты, как неведомые страны, в которые он тоже мог бы отправиться. Но уже точно знал, что не полетит. Поздно и слишком далеко. А Торик полетит. В своей стае. И от этого веяло особенной грустью с запахом опавших листьев и терпкой ностальгии по несбыточному.
Торик вздохнул. Да, пока все шло как надо, как ему хотелось. Но игры закончились. А дальше… Кто знает, в какой узор Судьба сложит его новую, взрослую жизнь…
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ