Родовая магия

Layna

Улучив момент, я контратаковал мощным связным каскадом чар, рассчитанным на то, чтобы пробить защиту противника. Правда, я не особенно верил в то, что это поможет — но выбора у меня не было. Я должен был хоть как-то занять его, показать, что могу оказать хоть какое-то сопротивление. Наградой мне стало озабоченное выражение на мерзкой змееподобной физиономии. Я просто глазам своим не поверил. Чары-то мои он отразил с легкостью, но вот такая вот озабоченность как-то не вязалась с тем, что я сам думал о нашем поединке. Неужели… однако сомнение в красных глазах мне явно не чудилось?

Интерлюдия.

В же самое время, Хогвартс, временный Лазарет.

Староста школы среди девочек, лучшая ученица своего курса Гермиона Грейнджер чувствовала себя беспомощной маленькой девочкой. Сидя на одной из кушеток, трансфигурированных из школьных

парт, она то и дело ежилась от холода — и, что уж греха таить, от страха. Не то, чтобы она в данный момент боялась чего-то конкретного, что угрожало ей сию секунду — да и вообще, чего-то, что угрожало бы лично ей. Боялась Гермиона сейчас всего подряд — и за всех подряд. Боялась за окружающих, бывших под прицелом палочек слуг Темного Лорда — помня судьбу Симуса Финнигана, девушка каждое мгновение опасалось, что нечто подобное может повториться. Боялась за Джинни, насчет которой Волдеморт все еще мог передумать и решить попытаться как-то использовать девушку. Тревожилась за Рона, отправившегося вместе с Гарри на поиски Нагайны. Найдут ли друзья проклятую змею — и если найдут, смогут ли они с нею справиться? И если все-таки смогут — то какова будет цена? Беспокоилась даже и за Драко Малфоя. все-таки парень в этой битве показал себя с лучшей стороны — да и вообще, они с ним уже давно нашли общий язык. Но уцелеет ли Слизеринский Принц в сегодняшней мясорубке? Боялась Гермиона и за Блейз, которую Темный Лорд увел с собой для участия в своем мерзком ритуале. Но больше всего она боялась за Гарри. Поддастся ли он на шантаж Волдеморта, согласиться ли принимать участие в его безумной затее — или предпочтет пожертвовать жизнью Блейз, лишь бы не потворствовать своему врагу? И если бы это был только вопрос его гордости! Но на кону куда больше… Гермиона не взялась бы сказать, какой вариант предпочтительнее. Если Гарри откажется — слизеринка умрет тут же. Если согласится — так или иначе, в результате Ритуала, скорее всего, они погибнут оба. Оставалась лишь одна, крохотная надежда — что Гарри и Рон все-таки разделаются с последним крестражем раньше, чем узнают о пленении Блейз. И что Поттеру удастся-таки одолеть Темного Лорда. Как истинная гриффиндорка, Гермиона изо всех сил старалась верить в пророчество и доверять силе своего друга. И в то же время, как человек рациональный, она не могла не понимать, что Лорд вероятно, могущественнее, и — совершенно точно — гораздо опытнее противостоящего ему юноши. А значит… А значит, шансы у Гарри невелики, если они вообще есть.

Захваченный Пожирателями Лазарет представлял собой теперь нечто среднее между тюрьмой и полевым госпиталем — причем ближе к первому. Фигуры Пожирателей, закутанные с головы до пят в темные мантии с островерхими капюшонами, прохаживались между кроватями. Более-менее оправившиеся пациенты, сиделки и целители, сбившись в кучу в углу комнаты, настороженно наблюдали за ними. Ни у кого из пленников, естественно, не оставалось палочек, часть пузырьков с зельями была перебита, несколько котлов опрокинуты. Джинни Уизли, поначалу пытавшаяся возмущаться таким обращением, скоро выдохлась. Все ее попытки уговорить захватчиков хотя бы позволить целителям позаботиться о наиболее тяжелых раненных, требовавших постоянного ухода, разбивались о глухую стену равнодушия. Никому из Пожирателей не было дела, сколько членов Ордена умрет сегодня. Каждый погибший для них означал всего лишь ликвидацию очередной проблемы.

Гермионе снова стало хуже. Девушка еще не успела выпить дополнительную дозу зелья, а теперь, под пристальным взглядом тюремщиков, провернуть это не было никакой возможности. Гриффиндорка тщательно следила за окружившими их группу Пожирателями — но ей казалось, что она почти физически чувствует на себе их пристальные взгляды. Стоит только достать из кармана заветный флакон — и можно не сомневаться, его постигнет та же участь, что и большинство остальных зелий. Проклятие, на время уснувшее в ее теле, — сначала под действием первой дозы зелья, а потом благодаря поддержке и помощи Драко, — все явственнее напоминало о себе, точно так же, как тогда, в коридоре школы, после убийства Петтигрю.

Странное дело, но тот факт, что она убила человека, не очень-то беспокоил девушку. Она сама с трудом отдавала себе отчет, почему именно. Возможно, она просто воспринимала предателя-анимага скорее как крысу, чем как человека, а возможно, просто навидалась слишком много смертей за сегодняшнюю ночь. Гораздо больше ее волновала

судьба тех, кто был еще жив…

В голове один за другим рождались планы бунта или побега — один безумнее другого. Ах, если бы, например, Джинни умела колдовать без палочки! Ее знаменитый Летучемышиный сглаз сейчас пришелся бы как нельзя более кстати! Ну или, например, если бы им удалось пробраться в подсобку, где все еще оставались нетронутые котлы с настаивающимися зельями… при помощи одного-двух дополнительных ингредиентов некоторые из них можно превратить в едкие составы, которые сгодятся для какой-никакой атаки… Или вот, к примеру, будь у них хоть одна палочка на всех, можно было бы попробовать разбить крепления карнизов над окнами, на которых висели тяжелые плотные занавески. Если попробовать использовать эти занавески, чтобы отвлечь внимание Пожирателей — например, набросить их сверху, как ловчую сеть! — то можно попытаться добраться до сложенных на одном из столов конфискованных палочек и вооружиться…

Увы, все эти планы оставались лишь несбыточными мечтами. Колдовать без палочки младшая Уизли не могла. Дойти до подсобки незамеченной нечего было и думать, Пожиратели не сводили с них глаз. Несколько излишне непоседливых пленников уже получили Круциатус за попытку подняться с места. План с занавесками и вовсе был наивен до крайности. Во-первых, ни одной палочки в руках пленников не оставалось, а во-вторых, тюремщики держались порознь, на расстоянии друг от друга — а значит, нечего было и пытаться накрыть занавесками хотя бы несколько человек одновременно. Да и не факт, что занавеска сможет запутать их достаточно надолго. Все-таки это не сеть, выбраться из-под плотной ткани гораздо легче…

Сколько она так просидела в бесплодных раздумьях, гриффиндорка не знала. Сердце заходилось от страха при мысли о том, что происходит сейчас в Большом Зале. Рон, Драко, Блейз, Гарри… Живы ли они? Есть ли у них вообще шансы? Да есть ли хоть у кого-нибудь вообще шансы уцелеть в сегодняшней бойне?

Ночь казалась бесконечной. То и дело кидая взгляды за окно, Гермиона задавалась вопросом, а действительно ли она видела сереющее в предрассветном сумраке небо — или это всего лишь игра воображения? А может, просто ее глаза уже настолько привыкли видеть за окном ночной мрак, что начали видеть сквозь него — как у кошки? Потому ей и кажется, что там стало светлее? В отчаянии девушка уже переставала верить в то, что когда-нибудь все-таки наступить утро. Разве может быть утро в этом аду, в который превратилась сегодняшняя ночь?

Безучастно уставившись в мутный серый сумрак, девушка позволила своим мыслям снова унестись вниз, к друзьям. Что-то сейчас там происходит? Что они делают? Может, Гарри подчинился Волдеморту, и как раз сейчас в Большом Зале исполняется тот самый мерзкий Ритуал, о котором рассказывала Джинни? Девушка была благодарна подруге за то, что та хотя бы избавила ее от подробностей… А может быть, Поттер не склонился перед Темным Лордом? Как знать, а вдруг он все-таки нашел в себе силы принести свою любовь в жертву долгу перед Магическим Миром? Или, может быть, им все-таки удалось уничтожить все крестражи вовремя, и теперь в Зале кипит смертный бой?

Гермиона не могла сказать с уверенностью, когда началась та странная тихая музыка — прекрасная и жуткая одновременно, — которая, постепенно приближаясь, заполнила, казалось, все ее существо. Это не было похоже ни на один из звуков, что ей доселе приходилось слышать. Потусторонняя, чуждая этому миру мелодия — то ли стон, то ли песнь… Но чья? Гриффиндорка, очарованная мелодией, не сразу поняла, что звучит она не только внутри нее — песнь слышали все. И Пожиратели, и их пленники недоуменно озирались по сторонам в поисках источника звука.

Моргнув, Гермиона недоуменно уставилась за окно. Нет, если предрассветные сумерки она еще могла списать на обман зрения, то с тем, что она видела сейчас, спорить было бесполезно. Северная оконечность школьного крыла, на которое открывался вид из окон Лазарета! Ночью можно было с огромным трудом различить только контуры самого здания — теперь же оно проступало все отчетливее, озаряемое приближающимся золотистым сиянием! Она приняла бы его за свет восходящего солнца — но солнце не встает на севере! Казалось, можно уже разглядеть каждый камешек в толстой кладке стен и каждое стеклышко в сложной мозаике окон! Да что там «казалось» — так оно и было! Но откуда мог взяться свет? Ответом стала слепящая, невероятно яркая вспышка, с громким хлопком озарившая палату…