Родовая магия

Layna

Как оказалось, я плохо помнил наш первый раз. Точнее, плохо помнил, что именно я тогда делал. В моей памяти остались ощущения — ее нежная, гладкая кожа под пальцами, упругие холмики грудей, которые так удобно ложились в мои ладони, жар ее поцелуев и влажная, горячая теснота ее лона… И теперь я снова терял голову, понимая, что ощущения вернулись, и что в реальности они куда ярче и насыщеннее, чем даже самые прекрасные воспоминания. Я плохо отдавал себе отчет в том, когда успел окончательно раздеть ее — просто вдруг осознал, что целую ее грудь, лаская языком затвердевший сосок, и между нами уже нет ненадежной шелковой преграды ее сорочки. Ее вторую грудь я ласкал рукой, обхватывая пальцами нежное полушарие. Большим пальцем я теребил твердую горошину соска, с наслаждением ощущая прокатывающуюся по телу моей Принцессы дрожь возбуждения. Блейз,

полузакрыв глаза, негромко постанывала. Ее пальчики перебирали мои волосы, вторая рука поглаживала меня по плечам и спине, и я понимал, что, кажется, нахожусь на верном пути.

Признаться, раньше я не очень-то верил, что долгая прелюдия может приносить наслаждение обоим партнерам (мне казалось, что это все-таки в большей степени важно для девушек) — но теперь убедился, что это действительно так. Мне до умопомрачения нравилось целовать и ласкать ее всюду, куда я только мог дотянуться — и я хорошо видел, что Блейз наслаждалась этим так же, как и я. Помня, что опыта у меня маловато, я старался быть осторожен, но кипящая в крови страсть почти свела все мои усилия на нет. Самое большее, на что хватало моего рассудка — это прислушиваться к ее стонам, на случай, если вдруг нечаянно причиню ей боль, или ей отчего-то будет неприятно. Правда, страхи мои по большей части оказались напрасными.

Несмелые ответные ласки девушки казались мне почти робкими — но я был настолько возбужден, что даже их мне порой становилось чересчур много. Я понимал, что если не приторможу — сдерживаться дальше уже не смогу. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я понял, что больше сдерживаться не смогу, но старался все-таки максимально оттянуть момент собственной капитуляции. Однако в конце концов я ощутил, что больше просто не выдержу.

— Блейз, я больше не могу… — почти простонал я, отрываясь от ее шеи, которую в тот момент жадно целовал, и глядя на нее затуманенными, шальными от желания глазами. — Я сейчас… ммм… ох! Блейз… — я мог только надеяться, что это прозвучало не слишком жалко и умоляюще. Я приподнялся над ней, руки лихорадочно поглаживали ее бедра, разводя их в стороны. Блейз, впрочем, кажется, тоже была не в том состоянии, чтобы верно оценивать мой тон. Она слабо кивнула в ответ на мою просьбу и сама потянулась к застежке моих джинсов. Тонкие пальчики девушки дрожали от нетерпения, ей никак не удавалось справиться, так что я волей-неволей вынужден был прийти ей на помощь. Наконец нам совместными усилиями удалось кое-как избавиться от мешающего предмета одежды — и я буквально задохнулся от ее пристального взгляда. Несколько раз судорожно втянув в себя воздух, я почти инстинктивно передвинулся, снова оказываясь между ее коленями, и опустился, накрывая собой ее тело. Заключив любимую в объятья, я страстно поцеловал ее в губы и проник языком ей в рот. Блейз горячо ответила мне, обвивая мое тело руками и подаваясь вперед. Несколько минут мы жадно целовались, а потом я отстранился и чуть приподнялся, чтобы заглянуть ей в лицо. То, что я увидел, окончательно лишило меня остатков самообладания.

— Да… О, Мерлин! Гарри… не останавливайся! — бессвязно бормотала Блейз. Ее щеки от желания разрумянились, затуманенные страстью глаза лихорадочно блестели, полные губы припухли от поцелуев, а нежные руки, гладящие мою спину, сделались неловкими от возбуждения. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что ее слова — это разрешение перейти к настоящей близости. Глубоко вздохнув, я закрыл глаза, чтобы самую малость унять возбуждение и не позволить всему закончиться слишком быстро. Стараясь не очень медлить, и в то же время сдерживаясь, чтобы не торопиться, я прижал любимую к себе и осторожно вошел в нее.

Однако, несмотря на весь наш пыл, первый стон, вырвавшийся у Блейз, когда я овладел ее телом до конца, был стоном боли. Это несколько отрезвило нас обоих. Приподнявшись над ней, я заглянул в глаза любимой.

— Почему тебе снова больно? — спросил я. Блейз чуть поморщилась, пытаясь расслабиться, но получалось у нее плохо.

— Мы были вместе только раз, — пробормотала она, немного смущаясь. — И это было сравнительно давно. И плюс… Размер у тебя не маленький… — краска залила щеки девушки, что, учитывая положение, в котором мы находились, смотрелось самую чуточку забавно. Вот только мне было, конечно же, не до смеха.

Желая успокоить ее, я наклонился и поцеловал любимую снова, почти не двигаясь в ней, чтобы она могла привыкнуть к ощущениям внутри себя. Сдерживаться дальше

становилось труднее с каждой секундой. Поцелуи снова разожгли чуть утихшее возбуждение, и мне было невероятно трудно заставить себя оставаться неподвижным. Блейз, к моему удивлению, ответила на поцелуй, несмотря на боль. Я медленно, нарочито осторожно снова накрыл ладонью ее грудь, надеясь, что это поможет мне снова «завести» ее и облегчить ей боль. Поначалу девушка почти не отреагировала, но и не пыталась скинуть мою руку, так что я осмелел, и стал покрывать нежными, нарочито неторопливыми поцелуями ее шею и плечи, опять спускаясь к груди, и не забывая при этом гладить и ласкать ее руками. Вскоре я был вознагражден тем, что Блейз ощутимо расслабилась — и, судя по ее участившемуся дыханию, заглушенное болью наслаждение вернулось. Не в силах больше сдерживаться, я обнял ее, и сделал первое осторожное движение. Она беззвучно охнула, но когда я попытался отстраниться, крепче сцепила руки у меня за спиной и подалась всем телом вперед, прижимаясь крепко, насколько могла. Потом нетерпеливо поерзала — я, сам не знаю как, без слов понял ее, и, сдвинувшись немного вниз, помог ей обхватить меня ногами за талию.

После первого же движения мы оба задохнулись, захлебываясь стонами наслаждения. Ощущения в этом положении оказались гораздо острее. Лицо Блейз вспыхнуло румянцем желания, я хорошо видел, что боль ее отступила, и девушка стонала теперь уже от удовольствия. Я старался двигаться неторопливо, растягивая наслаждение. Блейз в ответ на мое движение, приподняла бедра мне навстречу, так что я погрузился в нее глубже, чем когда-либо раньше. Это было выше моих сил. Я чувствовал, что долго не продержусь — все-таки, моя воля не безгранична, а юношеские гормоны вообще плохо поддаются контролю. Однако, на мое счастье, сдерживаться больше, кажется, и не требовалось. Судя по тому, с какой страстью Блейз вцепилась в меня, она и сама была уже на грани. Глаза девушки окончательно закрылись, а голова запрокинулась, когда я приподнял ее плечи, крепче прижимая любимую к себе. Стоны, срывающиеся с ее губ, уже нельзя было принять за крики боли, лицо пылало страстью, на грани с чистым экстазом… Я ускорил движения, тоже уже не сдерживая стонов. Еще… немного…

Блейз затрепетала в моих руках, выкрикивая мое имя, в первый момент стискивая мои плечи до синяков — а в следующий откидываясь назад и полностью расслабляясь. Жадная пульсация внутри нее, стоны и выражение невероятного наслаждения на ее лице, волны дрожи, пробегающие по ее телу — все это мгновенно толкнуло меня за край, и я, отпустив себя, присоединился к ней всего лишь одним, последним движением. Кажется, я тоже простонал ее имя — впрочем, я не отдавал себе в этом отчета. От острого, невероятно яркого удовольствия я чуть ли не задыхался, содрогаясь всем телом, судорожно прижимая свою любовницу к себе, изливаясь в ее пульсирующее лоно, придавливая ее к кровати весом своего тела. У меня потемнело в глазах, я дышал неравномерными, быстрыми рывками, всхлипывая от наслаждения. Краем сознания я понимал, что это — самое потрясающее ощущение в моей жизни.

Осознание реальности ко мне вернулось далеко не сразу. В глазах все еще мутилось, — да и вообще, я ощущал такую слабость, словно в меня и не вливали весь день всевозможные зелья, бульоны и прочее. Не хотелось даже шевелиться. Впрочем, в отличие от утренней беспомощности, ощущение сейчас оставалось приятным. По телу разливалась истома, хотелось просто прижать к себе теплое тело девушки и уснуть прямо так — не двигаясь и даже не переворачиваясь. Напомнив себе, что даже после вынужденного трехнедельного поста я не превратился в пушинку, я все-таки сделал над собой усилие и поднял голову, чтобы заглянуть в лицо Блейз.

Девушка все еще не открывала глаз, и, кажется, тоже не шевелилась. Однако я с беспокойством заметил мокрую дорожку, бегущую по ее виску от уголка глаза. Слезы?

— Блейз? — осторожно позвал я, опасаясь пока делать преждевременные выводы. Необходимость выяснить, что с ней, придала мне сил. Я оперся локтями о матрас, приподнимаясь, чтобы облегчить свой вес — но она лишь подалась всем телом ближе ко мне, словно не желая отпускать. Я погладил ее по щеке, стирая слезы. — Как ты, родная? — спросил я. Глубоко вздохнув, девушка наконец открыла глаза и внимательно посмотрела на меня. Лучащийся счастьем взгляд любимой, казалось, мог унести меня прямиком на небеса. Я улыбнулся, и, склонившись, быстро коснулся губами ее губ — распухших от моих жадных поцелуев, но все таких же притягательных.