Рок И его проблемы-2
Шрифт:
— Что в нем особенного, — пояснил Иван, — обыкновенный парень. Я с ним познакомился, когда он валялся под забором. Вдобавок, его обворовали перед этим.
— Пьяный, что ли, напился? — не поверил Гвидонов.
— Он припадочный, вы что, не знаете? Идет, идет, и завалится куда-нибудь… Потом оклемается и снова идет.
— Не может быть. Невероятно… Как же тогда, такая девушка, как Маша, обратила на него внимание?
— Сам не могу понять… Маш, вот ты нам скажи, что в Мишке такого особенного? Что ты на него клюнула?
— Отстань, — сказала Маша.
— Вот
— Маша, — сказал полковник, — советую обратить ваше внимание на Ивана. У него стираются грани реальности.
— Иван, — сказала Маша устало, — перестань городить глупости.
Но самое интересное было то, что душевные переживания ни как не сказались в отрицательную сторону на ее внешности. Даже, если уж речь зашла об этом, сказались как раз наоборот, — она еще больше похорошела. Хотя ей хорошеть, конечно, уже было не куда. Она и так была хороша.
Но глаза стали чуть-чуть больше, появилась некоторая худоба в лице, признак утонченности натуры, и во всей ее фигуре, и без того идеальной, стали проступать черты некой хищности, словно бы она готовилась стать когда-нибудь пантерой.
Но ей шло, — куда от этого деться…
Между тем, Георгий величественно подал свою руку всем, кто хотел запечатлеть его рукопожатие, — на долгие годы, в качестве вечной памяти.
— Сначала официальная часть. Потом посмотрим на ваши чудеса. Потом немного развлечемся… Потом вылет. Такая программа.
— Личный состав ждет в клубе, — подсказал из-за плеча Колян.
— Уже ждет, — недовольно откликнулся Георгий, — что-то вы, уважаемые, поторопились. Можно было и со мной, сначала, посоветоваться.
— Так мы, блин… — начал было Колян.
— А без «блин» можно? — перебил его Георгий. — Вроде вышли из детского возраста, вроде серьезные люди, а все «блин», да «блин».
Коляну, под вдруг неодобрительные взгляды собравшихся, оставалось только улыбнуться. Проглотить плюшку.
С именем-отчеством, да без «блин», — ну и времена пошли…
— Хозяин, — негромко сказал Сарк, как всегда, неслышно возникнув в кабинете.
Чурил снял очки, с большими мутными стеклами, в которых только читал. Отложил и книгу, в данном случае это был «Пир» Платона, и посмотрел вопросительно на секретаря.
— Интересные факты, — сказал Сарк, подходя и останавливаясь.
Чурил, словно его вырвали из сна, а он никак не хотел просыпаться, — смотрел перед собой, еще не вернувшись из заоблачной сферы, где пребывал только что.
— Девушка, — Марина Юрьевна Старикова, племянница Назарова Матвея Ивановича.
— Этого старого маразматика? — чуть удивился Чурил. — Никогда бы не подумал.
— Как вы предполагали, — сбежала из дома… Играет… Он ее ищет, с ног сбился. Всю Москву на уши поставил.
— Я бы тоже от такого дуболома смылся. С нарушенной психикой… Но, — финансовый гений.
— Братьев у нее, тем более двух, — нет. Она в семье, — единственный ребенок.
— Какая разница, — сказал чуть устало Чурил. — Это все?
— Интересные факты, — сказал Сарк, не понимая намека. — Насчет их охранника.
— Да, я слушаю, не стой истуканом.
— Летом Бромлейн на нас наехал, когда посыльного перехватили.
— Да, — коротко бросил Чурил.
— Они сунулись в ФСБ, когда при посыльном ничего не нашли, — говорят, давайте самого лучшего вашего сыщика. Те дали Гвидонова Владимира Ильича… Как раз он и есть охранник Стариковой.
Чурил как-то побледнел, зубы его сжались, и по щекам стали бегать волны. И куда только, в один момент, делась его вальяжная сонливость. Он осел поглубже в своем кресле, положил руки на подлокотники.
— Не хорошо, — медленно сказал он, — что ты вспомнил эту историю… На мировой Бромлейн бил себя кулаком в грудь, божился, что кто-то до них ограбил мертвого посыльного, какой-то случайный рыбак, — так что груз пропал… Я смирился с тем, что груз пропал. Смирился.
— Они искали, — сказал Рыжик, — мы искали… Этот Гвидонов работал на них полтора дня. Пока мы их не зашерстили. Про него забыли все… Интересно: Назаров нанял Гвидонова разыскать свою племянницу. И тот, судя по всему, нашел.
— Я не понимаю, — сказал тихо Чурил, — тихо, но так внушительно, что у Сарка, привыкшего ко всему, и у того задрожали колени. — Я не понимаю, что происходит… Этот Гвидонов ищет наш груз, и о нем все забыли. Не находит… Потом Назаров нанимает его искать сбежавшую племянницу. Тот находит. Но вместо того, чтобы вернуть ее финансисту, и получить бабки, бросает «контору», и нанимается к этой племяннице охранником. То есть, ты хочешь сказать, что он бросил и бабки, и «контору», ради того, чтобы поработать у девушки охранником? Тогда скажи, зачем ему это нужно? Да настолько, что он жизнь себе поломал, ради этой новой почетной должности. Зачем?
Сарк пожал плечами.
— И я не понимаю, — жестко сказал Чурил. — Но запахло грузом!..
Он вскочил с кресла, и уставился на Сарка горящими глазами, — словно бы тот был виновником всего плохого, что с Чурилом произошло за один или два прошедших года.
— Там не трогать!.. Глаз не спускать… Взять завтра, прямо на аэродроме, как прилетят. Обращаться нормально, ни одной царапины, никаких грубостей… За его жизнь отвечаешь лично.
— Понял, — коротко сказал Сарк.
— Еще, — поднял, останавливая секретаря, руку Чурил, — раз такое дело… Все о ее двух братьях. Срочно… Чем, ты говоришь, занимался старший?
— Играл на валютном рынке.
— Говоришь, играл на валютном рынке. Наверное, хорошо играл, раз попал к нам?
— Да. Его хотели попросить поработать на нас, но он отказался.
— Мы попросили, а он отказался?.. Хорошо играл? И чекист у них на стреме?.. А братец отказался от нашего предложения, хотя знает, умный, наверное, чем это для него пахнет… Это что там, у них, клуб самоубийц?!. Одних ненормальных!.. За всеми глаз, каждое движение, каждое слово, — все, чтобы было у меня на столе!