Рок, туше и белая ворона

Лепская Алёна Сергеевна

– Девушку отпусти.
– спокойно проговорил Пашка.

– Нет.
– беззаботно, ответил Гордеев. Но я уже слышала этот тон…

Пашка подступил ближе.

– Что значит, нет?

– То и значит.
– отрезал Раф, - Есть такое слово, «нет», представляешь?
– огрызнулся он с издёвкой. Пашка чуть не потерял невозмутимое лицо, прочистил горло.

– Ты проваливай. Она идёт со мной. И я не шучу.

Пашка не шутил. Пашка недоволен. Юмора Пашка не понимает, в принципе. И в бою я этого парня видела не раз, и даже не два. И я бы на месте

некоторых не нарывалась.

– Никто и не смеётся.

Некоторым плевать. Некоторым походу жить надоело.

– Ты понимаешь, что…

– Да, плевать я хотел, - зло прорычал Гордеев. Ой, дурак… Дурак, же. Как есть дурак!

Секунда. Я отлетела куда-то в сторону, дезориентированная, но прочно устояв на ногах. В руках как-то оказалась чёрная осенняя парка Гордеева. Когда я сориентировалась, Пашка уже замахнулся на Рафа. Ему не хватило доли секунды, что бы увернуться, и Пашка смог сбить Гордеева, с ног.

Вот чёрт!

Второй удар незамедлительно обрушилась мимо его головы. Мгновение, и он уже на ногах. Он большим пальцем, смахнул кровь проступившую на нижней губе и наклонил голову, испепеляя взглядом исподлобья. На его лице заходили агрессивные тени, и проступили желваки. Можно было видеть, как свет от костра, пляшет пламенем в его диких, почерневших глазах. Его взгляд метал убийственные молнии. Он словно не в себе…

– Нет!

Не знаю кто это там взвизгнул, но я видимо в шоке просто. На мои претензии разумеется все наплевали. Более того, завязалась не хилая потасовка. Мир раздробился на быстрые кадры. Раф прижал какого-то парня к дереву, выбивая биту из его рук. Кто-то, тут же медленно встал, не отрывая внимательного взгляда от биты на земле. Что-то блёкло сверкнуло. Когда я успела перехватить биту, я в душе не разумею, но она с моих рук нашла свою точку соприкосновения, с головой, какого-то парня, стремительно нацеленного на Гордеева, что был чертовски занят кем-то другим, и такой подставы, вряд ли мог предвидеть.

Парень рухнул. Навзничь Затаив дыхание я не могла оторвать напряжённого взгляда от лежащего на земле парня. Он не поднимался. Я боялась, что он вообще не дышит. Эмоции резко сменились, срываясь в откровенный ужас… потрясение перекрыло мне кислород. За каким таким чёртом я это сделала? Только потом я сообразила за каким. В руке парень зажимал складной нож. Я обмерла.

Пашка заметив тоже самое, что и я, беспристрастно посмотрел на меня. Я на него. Он на меня. Меня напряжённо трясло. Он скользнул вниз, и приложил пальцы к артерии на шее, моей походу дела будущей статьи.

– Живучий, - хмыкнул Пашка, сквозь ухмылку. Поднявшись подошёл ко мне цепляя биту из моих оцепеневших рук, не касаясь кожи.

Прежде чем что либо вообще понять, какой-то грёбаный пещерный человек, просто закинул меня на плечо. У меня сердце упало в ад. Я в панике, замолотила по каменной спине, напрочь забыв все цензурные слова, выдавая всё что я об этом думаю.

Мир перевернулся, и запихал меня в мою же машину. Я было открыла рот, но уткнулась четко в тёмно-синие глаза, пылающие огнем.

Закрыла рот.

Внутри

всё содрогнулось от болезненного удара сердца. Раф перегнулся через коробку скоростей. Напряжённый всем телом, источающее невыносимый жар, он не на секунду не отводил от меня опасно горящего взгляда, не позволяя даже вздоха сделать. На его губах рассечена. Я опустила взгляд. Руки, сбитые в костяшках, кровоточили.

Что я натворила?

Горечь сожаления, прошлась по мне, глубоко пронзая острыми шипами. Силы просто меня покинули. Я больше не могла сопротивляться этой мании, и просто зажмурилась, бессильно уронив голову на руки. Нежным касанием он заправил мне прядь за ухо, чем просто причиняя мне ещё большую боль.

– Никогда. Больше. Так. Не делай! Поняла меня?

Зачем он только явился сюда! Не нарисуйся он на пирсе, как чёрт из табакерки всё со мной было бы в порядке. И с ним! И вообще! Я отчаянно нуждалась в пространстве.

– Как же я тебя ненавижу, - процедила я.

– Нет.
– мотнул он головой, заводя движок, - Я знаю, что я тебе нравлюсь.

– Знай, мне не жалко, - пробурчала я, сверля взглядом приборную панель, - Будет просто великолепно, если ты будешь знать об этом находясь как можно дальше от меня.

Он вывернул руль выезжая с просёлочной дороги, на трассу.

– Так не интересно.

– Зато уверяю тебя, гораздо более долговечно.

И я уже не его в этом убеждала. Я себя убеждала. Он ничего не сказал на это, не отрываясь от дороги.

– Как ты вообще, узнал, что я там?

– Отследить мобильник, несложно, - усмехнулся он, и достал из кармана своих джинс, чёрный смартфон, - Особенно если он синхронизирован с каким-то другим.

– Что?
– опешила я, - Что ещё за вторжение в мою жизнь?!

Раф пронзил меня взглядом, толи злясь, толи с тревогой.

– А что, мать твою, я должен был сделать? Ждать пока твоему отцу из ментовки позвонят? Или сразу из морга!
– пристукнул он по рулю.

Такую ерунду, только Колян мог провернуть.

– Ты что Коляна в это просветил? Ты спятил?!

– Да, если бы я сказал об этой херне Коляну, ты бы была дома, гораздо раньше! Где ты была целый день? И… с кем?

– В психушке, с чёртовой кучей докторов и санитаров!
– съязвила я, ни разу не солгав.

– Я серьёзно.

– Я тоже, - я повела бровью, - Прикинь? Ты понимаешь, что я даже перед отцом не отчитываюсь в том, где я, с кем я, и чем занимаюсь? И ты определённо точно спятил, если думаешь, что я буду докладывать об этом тебе, - огрызнулась я. Отвернувшись я уткнулась головой в стекло, наблюдая мерцание фонарей вдоль дороги. Мысли были сбивчивыми, ломаными… Я была сломленной, сломанной, я запуталась. Заблудилась, где то в глубине себя, меж мрака ночной трассы и потёмками своей всепоглощающей маниакальной чёрной дыры, именуемой душой. Слёзы скользили по щекам, безвольно опадая крупными каплями вниз. Я даже не пыталась остановить немую агонию. Какой в этом смысл? Её никто не видит. Видят слезы, брань, моих демонов, но не её. Не меня.