Рок-звезда
Шрифт:
– А еще он работает на другом стадионе, «Омни», так что вечно влипает во всякое дерьмо.
– Как дела, ГДЧ? – с ухмылкой спросил Луис, когда они с Гансом исполнили весь положенный парням ритуал пожимания рук, объятий и похлопываний по спине.
ГДЧ?
– Лу, это Биби, – указал Ганс на меня. – Биби, это Люцифер.
– Суп? – Луис слегка кивнул мне, искривляя губы в призрачной удивленной улыбке.
Мне хотелось крикнуть: «Не смей на меня так смотреть! Клянусь, ничего не было!» – но вместо этого я пробормотала что-то насчет того, что рада познакомиться и как мне понравилось вчерашнее выступление.
Луис
Я бы попросила сделать это и на сиськах, но, увы, у меня их не было.
Грузовики вблизи оказались раз в пятьдесят больше, чем выглядели по телевизору. Я вытащила из сумки маленький фотоаппарат-мыльницу, который родители подарили мне на день рождения, и попросила Ганса щелкнуть меня, стоящую в колесе одного из них. Одна только его шина была метра три в высоту. Ганс сделал фотку, передал камеру Луису, что-то шепнул ему и подошел, чтобы помочь мне слезть. Ну или я думала, что он хочет это сделать. Но вместо этого он уселся на колесо ко мне спиной.
А потом похлопал себя по плечам и сказал: «Залезай».
Моим первым позывом было остановиться и спросить зачем, но, только глянув в эти глаза цвета джинсов, я, не задавая никаких вопросов, начала карабкаться на него.
Ганс подставил мне руки, чтобы держаться, пока я залезаю к нему на шею. Я забралась, стараясь не запачкать ему одежду своими ботинками. Когда Ганс поднялся, у меня закружилась голова. Я намертво вцепилась в его руки, шатаясь и от высоты, и от зрелища его черной гривы у себя между ног. Мне казалось, что я где-то в километре над землей и что воздух тут наверняка уже разрежен, и в нем слишком мало кислорода, но, когда я оглянулась, колесо грузовика все еще было выше моей головы.
– Улыбочку, поганцы, – крикнул Луис.
Я потянулась и ухватилась за край колеса над головой, а Ганс стиснул мои тощие бедра своими ручищами. Время замерло. С застывшей фальшивой улыбкой и замершим дыханием я прислушивалась к каждой детали прикосновения его рук. Как твердо. Как нежно. Как высоко на моих ногах.
Очень высоко, на фиг.
Но когда кончики его пальцев начали описывать медленные круги на разделяющей нас блестящей черной ткани, у меня захватило дух и мой рот приоткрылся в безмолвном вздохе, который, к счастью, Ганс не мог увидеть.
Но его заметил Луис. И не упустил возможность нажать на кнопку спуска.
Пых!
Вот и все. Ганс осторожно опустил меня на землю и пошел за Луисом к следующему грузовику, полагая, что я следую за ними по пятам. Но я осталась стоять на месте, моргая и оплакивая ощущение на себе рук Ганса еще секунды три или пять, прежде чем снова смогла прийти в себя и пойти за ними.
Когда мы познакомились со всеми водителями грузовиков, мотоциклистами и работниками стадиона, мы с Гансом попрощались с Луисом и пошли на свои места. Это были места в Клубном Секторе, что, как я скоро узнала, означало «где сидят богатые». Очевидно, богатые люди не особо ходят на ралли грузовиков, потому что этот сектор был практически пуст. В туалете для богатых даже не было очереди!
Я шмыгнула туда, пописала и привела себя в порядок, а когда вышла, вид Ганса Оппенгеймера, прислонившегося к противоположной стене, едва не убил меня на месте. Этот человек был ходячим противоречием. Он выглядел практически
– Это мне? – спросила я, протягивая руку к мягкому плюшевому чудищу с пухлыми колесиками.
– Ой, черт, – сказал Ганс, не отдавая игрушку. – А ты тоже такого хочешь?
Рассмеявшись, я вырвала ее из его рук и прижалась к плюшевой кабине щекой, как кошка.
Ганс указал большим пальцем куда-то по коридору.
– Там у них есть еще Монстр Матт и Эль Торо Локо, если ты хочешь кого-то, больше похожего на зверушку.
– Нет. Меня устраивает Копальщик Могил, – сказала я, поднимая локоть, чтобы Ганс увидел автограф. – Спасибо.
Я уже была готова поцеловать его, встав на цыпочки, но тут внезапно вспомнила, что Ганс не был моим бойфрендом. Это осознание обрушилось на меня, как ведро холодной воды.
Мы с Гансом никогда не поцелуемся.
Ганс принадлежал другой.
«Блин, ну что же со мной не так?»
Это даже не имело смысла. Каждая клеточка моего тела признавала его и стремилась к нему, а я ведь знала его меньше суток. Может, мы с ним были вместе в какой-нибудь прошлой жизни? Мои родители-хиппи верили в реинкарнацию. Может, они были правы. Может, его и моя душа знали друг друга. Мои кости узнавали его вибрации и отзывались на них. Наши сердца уже обменялись тайным рукопожатием. Но вот мой мозг? Мой мозг приказывал прекратить отчаянно добиваться его внимания и найти себе собственного мужика.
Пока я переваривала свое смятение, мы с Гансом оказались возле навороченной витрины ресторана в лаунже Клубного Сектора. От запаха жареного мяса и чеснока у меня в животе громко заурчало. Тут в каждом углу была мини-версия всех знаменитых ресторанов Атланты. Итальянская кухня, барбекю, стейки, пекарня. Ганс заливался слюной над меню заведения с двенадцатидолларовыми гамбургерами, когда стадион сотряс рев заводящихся моторов.
– Начинается! – заверещала я.
Ганс отдал мне один из пропусков, которые ему дал Луис, чтобы я могла побежать на наше место и посмотреть начало шоу. Мы были в десятом ряду, так близко, что я чуяла запах восторга и тестостерона. Грузовики, рыча, проехали вокруг арены, сияющие примеры американской мощи, а потом разделились и встали по обеим коротким сторонам арены. Потом со всех сторон, наполняя воздух ревом, выехало два десятка парней на грязевых мотоциклах. После представления они выстроились вдоль двух длинных сторон арены.
Через динамики объявили что-то, чего я не разобрала, но это явно был сигнал, по которому два грязевых мотоцикла заняли место на стартовых линиях с обеих сторон грязевого трака.
«Стартовые линии».
«У них гонки».
«Это гоночный трек».
Я не хотела брать Ганса на трек Харли, но каким-то образом трек сам нашел меня. Я не хотела думать о том, как выглядел Харли в больнице, в гипсе и в наручниках, робко суя мне помолвочное кольцо перед тем, как его увели в тюрьму. Я не хотела вспоминать о звонке его брата, Дейва, когда он рассказал, что мой главный враг, Энджел Альварез, жила с Харли уже больше месяца. И уж точно я не хотела думать о письме Рыцаря, в котором он признавался, что это он сбросил нас с дороги. Что у него случился приступ ярости, когда Харли увез меня под дулом пистолета. Что ему нельзя помочь и что он снова уезжает в Ирак выполнять свой гражданский долг.