Рокоссовский: терновый венец славы
Шрифт:
– Так почему же ты молчала?
– Ты молчишь, и я молчу. Если бы я заговорила, что бы изменилось?
– сказала Юлия Петрона, удивляясь своему спокойствию.
– Я подозреваю, что ты был у них, поэтому у тебя такое настроение.
– Юленька, так и есть!
– воскликнул Рокоссовский.
– Тогда почему ты мне не сказал? Я бы малышке приготовила подарки. Ведь она такая же твоя дочь, как и Ада.
– Юленька, милая, ты на меня не обижаешься?
– Костя, не ты первый, не ты последний, - дрогнувшим голосом произнесла жена.
– Я даже готовила
– Юленька, милая, прости меня. Я от тебя ни за что не уйду! т говорил он, боясь, что жена положит трубку.
– Мне об этом стало известно месяц тому назад, и я передумала все варианты. И тот, о котором ты говоришь, для меня самый лучший.
– Спасибо, родная, ты сняла с моей души камень!
– Спокойной ночи...
– В телефонной трубке раздались гудки.
Рокоссовский посмотрел на трубку так, словно она обладала
каким-то волшебным свойством. Он радостно улыбнулся, поцеловал ее и положил. За десять дней отдыха Рокоссовский почувствовал себя бодрым, энергичным, помолодевшим, полным радужных надежд. Рано утром, напевая про себя какую-то знакомую мелодию, он подошел к теннисной площадке, огороженной высокими железными сетками. Он присел в тени магнолии, украшенной пышными белыми цветами, и стал ждать какого-нибудь любителя игры. Вскоре подошла молодая высокая девушка.
– Сыграем?
– спросила она, увидев ракетку в руках Рокоссовского.
– С удовольствием, - улыбнулся он.
На площадке играли двое - высокий, начинающий седеть, в белых шортах и тенниске, крепконогий, мускулистый, проворный в движениях Рокоссовский, и черноволосая, стройная, в короткой спортивной юбочке девушка.
Рокоссовский размашисто посылал длинные ирезкие подачи через сетку, девушка металась то в один, то в другой квадрат площадки, гибко, как кошка, прыгала, играючи отражая сильные удары партнера. Как ни старался маршал, а врасплох застать ее не мог. Она ловко брала мячи и у самой сетки, когда партнер пытался ее обмануть.
В сопровождении симпатичного молодого человека лет восемнадцати к площадке подошел по-летнему одетый пожилой мужчина. У него под носом красовались внушительных размеров усы. В этом живом седовласом человеке нетрудно было узнать генерала Аревадзе.
Узнав своего командующего фронтом, он не стал выказывать свой южный темперамент - боялся отрицательно повлиять на исход теннисной игры. Спрятав глаза глубоко под черные кустистые брови, генерал с интересом разглядывал партнершу маршала, ее темные волосы, туго стянутые красной лентой, греческий профиль с пухлыми сочными губами, высокую грудь, крепкие загорелые ноги.
– М-да, - задумчиво произнес он и подошел поближе к пло-
щадке, где, не всегда успевая за мячом, потел его командующий, с которым он прошел от Курской дуги до конца войны.
– Милая девушка, - протянул руку Рокоссовский, едва переводя дыхание.
– Сдаюсь,
– Там, где маршал Рокоссовский, там всегда победа, - сказал Аревадзе, шагая навстречу с расставленными руками.
– Маршал Рокоссовский?
– удивилась девушка.
– Мне не грех было бы и проиграть.
– В следующий раз, - рассмеялся маршал.
– Спасибо вам за компанию, - улыбнулась девушка.
– Ну, как жизнь, Михаил Егорович?
– воскликнул Рокоссовский после крепких объятий.
– Здоровье?
– Все хорошо, товарищ маршал! Лучше быть не может!
– воскликнул Аревадзе.
– Отдохнул, набрался сил и сегодня улетаю в Тбилиси.
– Чем занимаетесь?
– Продолжаю работать на железной дороге.
– Он подозвал стоявшего в сторонке молодого человека.
– Мой младший сын Годердзи. Мечтает быть военным.
– Похвально, - улыбнулся Рокоссовский.
– Он тоже отдыхал?
– Нет, если он будет в таком возрасте отдыхать, то не жди добра в старости, - сказал Аревадзе и с гордостью посмотрел на сына.
К ним чуть ли не бегом подскочил начальник санатория и надтреснуто-дребезжащим голосом произнес:
– Товарищ маршал! Вас вызывает на свою дачу генералиссимус Сталин!
– Кто передал?
– спросил Рокоссовский.
– Сам Александр Николаевич Поскребышев!
– По какому поводу?
; - Не могу знать, товарищ маршал! Только они передали, чтобы вы прибыли без опозданий.
– Во сколько я должен быть у Сталина?
– Ровно в 12 часов дня. В 11.15 машина будет у главного Подъезда.
– Спасибо, - сказал Рокоссовский.
– Разрешите идти?
– вытянулся В струнку начальник санатория. ,
– Ради бога, - сказал Рокоссовский, и когда начальник санатория ушел, он с сожалением произнес: - Вот видишь, Михаил Егорович, так и не дали нам поговорить.
– Да, не дали, - мрачно сказал Аревадзе.
– Сам Сталин вызывает, зачем?
– Трудно сказать, - проговорил Рокоссовский и, тепло попрощавшись, ушел.
4
До встречи со Сталиным оставалось три часа, и Рокоссовский, теряясь в догадках, размышлял: зачем он ему понадобился? После завтрака он переоделся в строгий костюм, вышел из санатория, спустился вниз, забрел в пустынное место, подальше от толчеи отдыхающих, и начал прогуливаться по тропе. Здесь, под прикрытием кустов магнолии, обросших мхом валунов хорошо дышалось и думалось,
В Северной группе .войск вроде идет все по плану, дисциплина не хуже, чем у других, уровень боевой подготовки вполне соответствует современным требованиям. Это отметила группа инспекторов из Министерства обороны. Есть недостатки, но у кого их не бывает. Отношения с польским правительством? Тут никаких нареканий быть не может. Польский народ к советским воинам тоже относится с уважением. Наши солдаты платят взаимностью.
Его дачные дела вряд ли могут интересовать Сталина. Тогда зачем он ему понадобился? Интерес к его семейным отношениям? Это слишком мелко для главы государства.