Рокоссовский: терновый венец славы
Шрифт:
Юлия Петровна следила, чтобы дистанция соблюдалась неукоснительно: она выкладывала на стол шишки, кбторые, пройдя двести метров, Рокоссовский обязан был по одной бросать в корзину.
Сегодня, рано проснувшись, с дедушкой вышагивал и внук Павел.
– Ба-а! Шишки уже кончились, - крикнул он, - а дедушка все равно продолжает ходить!
– Ты что ж, братец, вздумал шпионить за мной?
– добродушно сказал Рокоссовский.
– Это не по-мужски. Так не поступают настоящие мужчины.
– Я еще маленький, а мужчины большие, - сказал малыш, подняв глаза на деда.
– А,
– Папа!
– На крыльце, застегивая фартук, появилась жена.
– Садись, отдыхай! Все шишки кончились!
– Да, кончились, — засмеялся Рокоссовский, присаживаясь на скамейку у дома.
– Нет больше шишек.
После завтрака Юлия Петровна пошла хлопотать по хозяйству. Она была занята двумя делами: наводила порядок в доме и готовила угощение для гостя - сегодня обещал подъехать Анд-рей Белозеров.
Рокоссовский же играл с внуком в войну, читал ему сказки, рассказывал различные забавные истории из своей жизни.
Павлик то слушал деда, то забегал в кухню отведать чего-нибудь вкусненького.
– Павлик, ты хотя бы минуту посидел на месте!
– шумела бабушка.
– Ты только полчаса назад ел!
Внук хитро улыбался и пояснял:
– Ба-а! Я в этом не виноват, мое пузо хочет есть.
Бабушка отрезала ломоть черного хлеба, намазала его маслом, медом и протянула внуку:
– Егоза, на, ешь, может, быстрей расти будешь.
В то время как Рокоссовский рыхлил почву под богатым кустом алых роз, к воротам подъехало такси, из которого вышел с портфелем в руках Андрей Белозеров. Он огляделся вокруг и, заметив идущего ему навстречу Рокоссовского, расставив руки, воскликнул:
– Костя!.. Дорогой, сколько зим, сколько лет!
– Подумать только, больше двадцати лет мы не виделись, -обнимал друга маршал.
– Эх, Андрей, Андрей, постарели мы с тобой, постарели!
– Годы свое берут, Костя, тебе пошел восьмой десяток, а мне скоро тоже стукнет семьдесят. Они несколько минут смотрели друг на друга, словно хотели уточнить, насколько изменились за годы длительной разлуки.
Подошла Юлия Петровна с внуком. Белозеров наклонил голову, приложился к ее ручке и, взглянув на Павлика, вручил ему шоколадку.
– Иди вымойся, замарашка, - улыбнулся Рокоссовский, - а то, глядишь, облепят пчелы, да еще и покусают.
– Не облепят! Не облепят!
– уплетая шоколадку, прыгая то на одной, то на другой ноге малыш.
Хозяйка дачи, взяв за руку внука, пошла накрывать на стол, а друзья прогуливались по участку. Сосны и ели, отличающиеся во все времена года своим зеленым постоянством, угрюмо молчали. Казалось, их занимали какие-то тайные глубокие думы.
Белозеров с любопытством посматривал на грядки с цветами и восхищался обилием роз. Здесь росли и турецкие гвоздики, и лилии, и каллы, и васильки, и душистый горошек, и георгины, и гладиолусы. В воздухе носился такой букет запахов, от которого приятно кружилась голова и появлялась какая-то особенная умиротворенность.
Друзья ходили по дорожкам, останавливались и рассказывали друг другу о том, что важного произошло в их жизни зн последние два десятка лет.
Через некоторое время
– Вот ты говоришь, что твоя семья живет безбедно за счет американского родственника, - сказал Рокоссовский.
– - Это что за такой покровитель?
– Понимаешь, Костя, где-то лет пять тому назад объявился родной брат матери моей жены, который в 20-х годах уехал из Западной Белоруссии в Америку.
– Белозеров запнулся, кашлянул так, что по лесу пронеслось эхо и, покраснев, сердито произнес: - Проклятая тюрьма и плен дают о себе знать.
– Что-нибудь серьезное?
– Врачи рекомендуют беречься,—уклончиво ответил Белозеров..
– Ну, объявился американец, дальше что?
– О! Все очень просто. Почти каждый месяц он присылал нам посылки с дорогими отрезами на костюмы и пальто. Вначале я противился этим подачкам, потом вынужден был уступить жене и теще - делайте как хотите. Американские вещи вырывали у моих женщин из рук. У нас начали водиться деньги. Обставили квартиру, оделись сами, нарядили дочку. Кстати.
– Белозеров достал из внутреннего кармана пиджака фотографию.
– Вот она наша дочурка, похожа на мать: Посмотри.
– Симпатичная, очаровательная девушка, — сказал Рокоссовский. Он с едва заметной улыбкой глянул на Белозерова: - В двух словах, кто он такой - ваш благодетель?
– Живет в Лос-Анджелесе. Все члены семьи имеют собственные дома, машины. Работает посредником между покупателями города и фермерами.
– Как ему понравилась наша Москва?
– Городом восхищался, но, когда заглядывал в магазины, морщился, жена качала головой, глядя на длинные очереди недовольных и плохо одетых людей, - ответил Андрей и, гулко кашлянув, произнес: - Вчера в аэропорту он мне заявил: «Я знал, что вы живете не роскошно, но в том, что вы нищие, я убедился только сейчас» . И вообще, насколько я понял , они были расстроены.
> - Чего же они так?
– Рокоссовский потушил в пепельнице папиросу.
– Разрешили приехать на Родину. Для пожилых людей это много значит.
– Хм!
– покачал головой Белозеров.
– Дело в том, что под различными предлогами на Родину их не пустили и они Радошко-вичи так и не увидели. Когда им об этом сказали, они не могли скрыть слез.
– Почему им запретили это сделать?
– искренне удивился Рокоссовский.
– Наше любимое КГБ, - уткнув лицо в букет цветов, сказал Белозеров, - обязано ограждать советское общество от подрывных действий разведок империалистических государств, разного рода зарубежных антисоветских центров и иных враждебных элементов.
– А при чем тут эти старики, которые, может быть, перед кончиной приехали попрощаться со своей настоящей Родиной.
– сказал Рокоссовский, печально улыбнувшись.
– Под конец жизни человека тянет в те места, где он родился и где прошло его детство.
– На лице Рокоссовского появилась досада.
– Тем, кто далек от этого чувства, никогда не понять, что это такое... Жаль стариков.
– Я, думаю, в данном конкретном случае не захотели показывать нашу нищету.
– Как же американцы встретились со своими родственниками?