Рокоссовский: терновый венец славы
Шрифт:
– Это еще одна ложь руководства Армии Крайовой, - Рокоссовский показал Пенкальской справку, где были изложены все данные по самолетовылетам 1-го Белорусского фронта и количеству продовольствия и оружия, заброшенных повстанцам.
Пенкальская протянула маршалу документы и, облизывая сухие губы, трагическим взглядом посмотрела ему в глаза.
– Прошло более пяти лет, но, к сожалению, ложь удивительно живуча.
– Рокоссовский снова сел напротив Пенкальской.
– Мне кажется, Зосенька, что твое горе кто-то использует в своих корыстных целях. Этим людям, в сущности, наплевать
Пенкальская замерла, затем, глядя испуганными глазами на Рокоссовского, достала из-под стола пистолет, дрожащими руками положила его на стол и горько заплакала.
Рокоссовский поднялся, взял пистолет, разрядил его и положил в сейф. Он подошел к графину, налил стакан воды.
– Выпей, пожалуйста, тебе станет легче.
Она опорожнила стакан и подняла заплаканные глаза на спокойное лицо Рокоссовского, заглянула в его голубые глаза, и ей на миг показалось, что перед ней все тот же юноша Константы, который уходил из города Груеца в русскую армию. Она до сих пор помнила его слова и прощальный поцелуй. Она смущенно, будто стыдясь того, что она намеревалась сделать, сдавленным голосом проговорила:
– Константы... ведь мы когда-то были молодыми.
– В ее глазах стояли слезы, руки, лежавшие на столе, нервно вздрагивали.
– Да, Константы, ты помнишь?.. Помнишь?
– Да, Зосенька, помню, мы были с тобой молоды.
Пенкальская тяжело поднялась, вытерла платком слезы,
чуть приободрилась, вышла на середину кабинета и упавшим голосом произнесла:
– Я готова. Звони в полицию.
– Зосенька, никуда я звонить не буду, - подошел к ней Рокоссовский и, ласково улыбнувшись, сказал: - Все это останетг ся между нами во имя нашей первой любви.
– Константы, спасибо... Ты... Ты такой же, как и прежде, -сказала она, глядя на Рокоссовского благодарными глазами.
Маршал проводил Пенкальскую до выхода из здания министерства обороны, как ни в чем не бывало, поцеловал ей руку и вернулся в свой кабинет.
По настоянию Рокоссовского уже через пять дней был решен вопрос об удовлетворении его просьбы об уходе в отставку с поста министра обороны Польши.
Глава шестая 1
Возвратясь в Москву, Рокоссовский получил просторную квартиру в центре столицы на улице Грановского и - не было бы счастья, да несчастье помогло - сумел собрать под одну крышу всю свою семью: жену, дочь, ее мужа и своего любимца - внука Костю, который был теперь для него источником тепла, ласки и душевного отдыха.
Итак, в ноябре 1956 года шестидесятилетний маршал Рокос-ровекий вернулся на службу в ряды Советской Армии, занимая должность заместителя министра обороны СССР, а вскоре - командующего Закавказским военным округом.
Назначение полководца Рокоссовского командующим этим округом в период резкого обострения напряженности на Ближнем Востоке, вызванной англо-французско-израильской агрессией против Египта, было воспринято во всем мире однозначно: подтверждение решительной позиции Советского Союза в этом конфликте и готовность к защите страны, подвергшейся агрессии.
После стабилизации положения в этом регионе маршал
Оснащение Вооруженных Сил СССР ядерным оружием поставило Главную инспекцию перед лицом многих принципиально новых проблем. Имея громадный опыт управления войсками, Рокоссовский принимал непосредственное участие в решении вопросов в области теории боевой подготовки, оперативно-тактического искусства, в решении проблем военных действий с применением ядерного оружия.
Время возвращения Рокоссовского в Москву совпало со сложным процессом осмысления недавнего прошлого. Шла шумная кампания по борьбе с культом личности Сталина, начатая по инициативе Н.С. Хрущева на Двадцатом съезде партии. И, как всегда, маховик пропаганды, раскрученный партией, с таким же буйством и рвением разоблачал культ личности, с каким его и создавал.
После обеда, в один из выходных дней, когда Рокоссовский сидел в своем кабинете, просматривая газеты и журналы, раздался телефонный звонок. Звонил заведующий отделом ЦК КПСС Пономарев Борис Александрович и просил дать ему аудиенцию. Он в вежливой форме изъявил желание не откладывать встречу в долгий ящик и обещал, если это будет удобно, через полчаса быть у Рокоссовского.
Маршал встретил заведующего отделом ЦК КПСС у подъезда, провел его в дом. Пономарев, пожилой, худощавый, с седеющими щетками-усиками, небольшого роста, был в хорошем расположении духа. Он был крайне вежлив с Рокоссовским, сказал несколько любезных слов жене, четырехлетнего Костю, который поминутно болтал и прыгал по комнатё, как мячик, даже погладил по светлой головке.
– Зачем ты прилепил к носу волосы?
– бесцеремонно спросил тот, глянув на незнакомца.
– Ну ты и любопытный, Костя, - рассмеялся Рокоссовский.
– Любопытной Варваре нос оторвали.
– Усы гусара украшают, - улыбнулся Пономарев.
– Ты не гусар-р.
– Что, не похож?
– спросил Пономарев.
– Нет, не похож, - серьезно ответил малыш и, забравшись к Рокоссовскому на колени, произнес: - Один мой дедушка гусар-р, больше никто.
– Ну ладно, гусар, - поцеловал внука маршал и опустил его на пол.
– Иди гуляй.
Они зашли в кабинет и сели на диван.
Пономарев раньше близко не общался с Рокоссовским, но был наслышан о его эрудиции и поэтому тщательно обдумывал, с чего бы начать разговор, чтобы постепенно перейти к основному вопросу, ради которого он приехал сюда по личному заданию Хрущева.
– Константин Константинович, - начал он, *- мой отдел занимается международным и коммунистическим движением, и мне было бы интересно и полезно выслушать ваше мнение о положении дел в Польской народной республике.
Они сидели за чаем и вели непринужденную беседу. Маршал подробно обрисовал ситуацию в Польше, высказал свои предположения о развитии ситуации в этой стране.
Рокоссовский протянул руку к термосу, налил в чашки крепкого чаю, вышел из-за стола и включил свет.
– Все, что вы рассказали относительно Польши, было очень интересно, - говорил неторопливо Пономарев.
– А теперь мне хотелось бы затронуть другую тему