Роковая тайна сестер Бронте
Шрифт:
Шарлотта с улыбкой протянула руку почтенной миссис Смит, затем — ее очаровательным дочерям и в последнюю очередь — элегантным джентльменам, чья одежда ничуть не уступала во вкусе и достоинстве благородным барышням Смит. Энн последовала примеру сестры и тоже сердечно пожала руки гостям.
— У нас есть для вас сюрприз, милейшие мисс Браун! — объявил Джордж Смит.
— Вот как? — насторожилась Шарлотта.
— Только, пожалуйста, не пугайтесь, мисс Браун, — предупредил мистер Смит, — Когда я объявил своей почтенной матушке и сестрам о вашем любезном приглашении, они были на седьмом небе от счастья и весь день ломали себе голову о том, как вас развлечь. Словом, не прогневайтесь, милейшие
— В Королевский театр? — изумилась Шарлотта.
— Боже правый! — вырвалось у Энн.
— Вы ведь простите нам эту своевольную дерзость, мисс Браун? — спросил Джордж Смит, весьма довольный столь бурной реакцией, — Мы не хотели застать вас врасплох.
Шарлотта едва могла поддерживать беседу, умирая от головной боли, которая стала теперь совершенно невыносимой. Она с великой радостью предпочла бы покой и тишину в обществе одной лишь славной «малютки Энн» самым блистательным светским развлечениям. И тем не менее Шарлотта Бронте отчетливо понимала, что, будь она хоть на краю могилы, ей не достало бы духу отказать своим добрым гостям. Она лишь горько заметила:
— Но можно ли появиться в здании Королевского театра в таких восхитительных обносках, как наши платья, мистер Смит? У нас с сестрой нет подходящих нарядов для столь торжественных случаев.
Джордж Смит смущенно потупил взор. Королевский театр — пристанище аристократов и коронованных особ. Благопристойность и известная роскошь в одежде — непременное требование к его посетителям. Леди и джентльмены из высшего общества, которые составляют основной их контингент, по традиции изощрялись вовсю, стараясь во что бы то ни стало перещеголять друг друга своими туалетами и украшениями и не ударить лицом в грязь перед августейшими венценосцами. Разумеется, мистеру Смиту были прекрасно известны причуды «большого света». Но, руководствуясь самыми добрыми побуждениями, он не учел этого досадного момента и теперь чувствовал себя крайне неловко.
Шарлотта, заметив его замешательство, поспешила прийти к нему на помощь, движимая отчаянным желанием исправить положение:
— Не огорчайтесь, мистер Смит, — молвила она самым дружелюбным тоном, — Мы сейчас же облачимся в свои самые приличные платья, припрятанные в нашем дорожном сундуке для особых случаев, и наденем все свои украшения. Думаю, этого будет довольно, чтобы хоть в какой-то мере оправдать своим видом оказанную нам высокую честь.
Джордж Смит согласно кивнул.
— Мы будем ждать вас у выхода из кофейни, — предупредил он пасторских дочерей и вместе с мистером Уильямсом и всем своим почтенным семейством покинул комнату.
Барышни Бронте немедленно нарядились в свои лучшие шелковые платья (у Шарлотты было платье из серого шелка, у Энн — из коричневого), приберегаемые для высокоторжественных случаев. Открыв небольшую шкатулку, привезенную из Гаворта, сестры извлекли оттуда свои единственные украшения: жемчужную брошку Шарлотты и янтарный браслет Энн. Пасторские дочери поспешно их нацепили и вскоре вышли к своим гостям «en grande tenue» [68] как сказали бы французы.
Мистер Смит нанял просторный крытый экипаж, обитый изнутри куньим мехом, и они тронулись по направлению к зданию Королевского театра. Их путь пролегал через самые красивые, ярко освещенные районы Лондона, которые в свете вечерних огней выглядели еще наряднее, чем в дневное время. Пасторских дочерей охватило приятное волнение, вызванное предвкушением чего-то таинственного и необычного. Стук копыт по булыжной мостовой сладко убаюкивал, как
68
В парадном виде (фр.).
Вскоре они остановились перед огромным, ярко освещенным зданием. Мистер Смит ловко спрыгнул на тротуар и с большой учтивостью помог выйти из экипажа всем своим спутникам.
Честная компания двинулась по направлению к главному входу и остановилась на пространной площадке перед парадной дверью, где уже оживленно толпился народ. Как всегда предупредительный и галантный Джордж Смит не позволил пасторским дочерям скучать перед закрытым входом и тесниться в гуще ожидающей толпы. Он отвел их на свободный пятачок площадки и занял их внимание подробным экскурсом в историю Королевского театра.
— Это один из лучших оперных театров мира, — заявил он со всей соответствующей торжественностью. — Именно здесь осуществляются все постановки иностранных опер, идущих в Англии. По первоначальному проекту архитекторов Ванбру и Конгрива здание Королевского театра было выстроено в 1705 году. После пожара 1789 года — одного из самых грандиозных пожаров в истории Лондона — его перестроили, оно стало гораздо больше и вместительнее. В 1818 году его усовершенствовали — так что теперь это, вероятно, самый большой театр в мире. Он оснащен единственной в Англии сценой в форме подковы.
Тем временем распахнулись створки парадного входа, и оживленная толпа двинулась внутрь здания.
— Прошу! — торжественно произнес мистер Смит, жестом приглашая пасторских дочерей последовать к проходу.
Мгновение — и сестры оказались в обширной круглой зале, могучие мраморные стены и высоко вздымающийся куполообразный потолок которой украшала золоченая лепка и гирлянды из золотистых листьев с нежно-белыми лилиями. Посреди залы виднелась уходящая наверх и теряющаяся где-то в сводах потолка беломраморная лестница.
— Следуйте за мной, — распорядился мистер Смит, и вся компания двинулась по лестнице, — Я заказал ложу в первом ярусе, — пояснил он по пути, — сейчас мы поднимемся в нужный нам вестибюль. Ну, вот мы и пришли!
Вестибюль первого яруса лож поражал ничуть не меньшим великолепием, чем грандиозная зала при входе в театр. Здешнее убранство было выдержано все в тех же беломраморных тонах. К потолку вздымался ряд величественных колонн, увенчанных начищенными до блеска золотыми капителями. Некоторые колонны были вделаны в стены, и между ними от пола до потолка высились сверкающие могучие зеркала. В этом весьма просторном вестибюле стояло несколько диванов. Окна были завешены плотными бархатными портьерами, полы устланы мягкими длинными коврами — и все это одного и того же сочно-малинового цвета.
Пасторские дочери во все глаза глядели вокруг. Они были до глубины души поражены пышной роскошью убранства вестибюля и залы. Шарлотта обвела взволнованным взором довольные лица Смита и Уильямса и, непроизвольно сжав руки у груди, благоговейно прошептала:
— Знаете, я ведь к такому не привыкла.
Это была правда. Славным обитательницам мрачного гавортского пастората ни разу в жизни не доводилось видеть ничего подобного.
Пока пасторские дочери стояли у закрытых дверей в ложу, величественно проплывавшие мимо знатные дамы и господа в роскошных элегантных одеждах окидывали их надменными взглядами.