Роковая тайна сестер Бронте
Шрифт:
— Что с тобой, дорогая? — спросила миледи, заметив, что пасторская дочь погрузилась в состояние задумчивой отрешенности.
— Ничего, — откликнулась Шарлотта, голос которой I словно бы прорвался из небытия. — Прошу тебя, Кэти: продолжай.
— Мой отец нашел Клиффа возле своего прихода. Мальчик стоял на паперти и просил подаяния. Отец сжалился над несчастным сиротой, отвел его в наш дом и стал воспитывать его, как собственного сына. Когда я вернулась из Коуэн-Бриджа и увидела Клиффа, со мной случилось нечто невообразимое. Это было, как мгновенная ослепительная вспышка молнии, как удар грома среди ясного неба! Я поняла, что этот грубый, неотесанный мальчуган мне совершенно необходим.
— Охотно верю, — ответила пасторская дочь, печально улыбнувшись своим потаенным мыслям.
— Я сразу поняла, что Клифф чувствует то же самое по отношению ко мне, — убежденно продолжала миледи, — Право, не знаю, как можно объяснить подобные явления, дорогая. Когда нас с Клиффом представляли друг другу, его лицо хранило спокойное выражение с присущим ему оттенком вечной мрачности. Да и сам облик этого странного мальчугана не выдавал ни малейших признаков волнения. Но я вдруг ощутила всем своим существом, что в эти волшебные мгновения наши с Клиффом души сливаются воедино. Это было удивительное ощущение. Его нельзя назвать ни печальным, ни отрадным. Я словно бы рождалась заново, и в своем новом качестве я была уже неотделима от Клиффа. Мы стали единым целым, и эта связь не расторжима вовеки!
— Что же было дальше, милая Кэти?
Этот вопрос Шарлотта задала скорее интуитивно, нежели сознательно: она и так уже догадывалась о том, как развивались отношения Клиффа и Кэтрин после их первой встречи. Для этого достаточно было просто прочесть «Грозовой Перевал».
— Сначала все шло замечательно. Отец мой относился к Клиффу как к родному сыну. Он позволял нам гулять вместе по вересковым пустошам. И мы с удовольствием пользовались его разрешением, совершая пешие и конные прогулки по бескрайним просторам нашего славного Лидса. В ту пору мы с Клиффом были неразлучны, и это была самая счастливая пора моей жизни.
Но вскоре после смерти отца все изменилось. Линдлей тут же стал охотиться за пэрским титулом, который у него отняли. Кроме того, как ты уже знаешь, дорогая Шарлотта, этот негодяй вознамерился вернуть утраченное денежное состояние и положение в обществе за мой счет. Он заставил меня выйти замуж за Эдгара, к которому я питала тогда лишь дружеские чувства и низменную плотскую страсть, но который никогда не смог бы стать для меня тем, чем был для меня Клифф.
После замужества мне пришлось навсегда переехать в Лондон и поселиться в этом ненавистном Хитернлин-Холле. Мой любезный братец купил себе особняк и тоже обосновался в столице. А Клиффа он оставил в Лидсе под надзором своих людей. Линдлей обошелся с Клиффом просто по-свински. Он поселил несчастного на конюшне и поручил ему самую черную, самую неблагодарную работу, какую только можно себе вообразить.
Герцогиня тяжко вздохнула, достала из миниатюрной дамской сумочки платок и отерла невольно набежавшую слезу.
— Я жила в этом непомерно огромном дворце в роскоши и достатке, а чувствовала себя так, словно была заживо замурована в склепе. Моя душа, мое сердце, все мое существо отчаянно рвались к Клиффу. Но я молчала о своих подлинных чувствах и не предпринимала никаких шагов, чтобы вновь быть рядом с любимым. Напротив, я понимала, что все больше и больше отдаляюсь от него, с неотвратимою неизбежностью погружаясь в коварную трясину «большого света», откуда практически невозможно выбраться назад.
Я старалась во всем угождать Эдгару: быть образцовой женой для него и нежной матерью для маленькой Кэти. Я с невообразимой
— Я помню тебя такой, Кэти, — очень ласково сказала Шарлотта. — Ты была такой в тот памятный вечер, когда мы с моей любимой сестрой Энн встретились с тобой в кофейне возле моста Ватерлоо. Ты помнишь эту нашу встречу, дорогая Кэти?
— Конечно! — пылко отозвалась герцогиня. — Из моей памяти никогда не изгладится тот благословенный вечер, который я провела тогда в самом отрадном для меня обществе за все время моего вынужденного пребывания в Лондоне. Та незабываемая встреча с тобой и с твоей прелестной сестрой стала самым счастливым событием во всей моей лондонской жизни! А потом… потом у меня уже не было счастья. Из Лидса пришла страшная весть: Клифф тяжело заболел и находился при смерти. Одному Богу известно, какие жестокие муки довелось мне тогда испытать.
Я на коленях умоляла Эдгара отпустить меня в Лидс, но он был непреклонен.
Когда же он наконец согласился и я смогла отправиться в дом своего отца, Клифф был уже совсем плох. Я застала его на смертном одре. Никогда, никогда не изгладится из моей памяти тот ужасный день, когда он покинул этот мир навсегда. Я чувствовала в те исполненные безграничного кошмара мгновения, что это моя душа покидает тело и устремляется в небытие; это мои уста исторгали тогда последний вздох, потому что с того дня я уже не живу. Я всего лишь существую на этой пустой чужеродной земле, и мой неукротимый дух никогда не найдет отрадного удовлетворения, покуда мне не будет дано где бы то ни было вновь встретиться с Клиффом. Я непрестанно молюсь о том, чтобы это случилось!
Герцогиня немного помолчала, пытаясь усмирить свое волнение, а затем тихо проговорила:
— А знаешь, милая Шарлотта, я все еще не теряю надежды снова увидеть своего любимого, даже в этом мире. Перед своей кончиной Клифф сказал мне, что это я повинна в его болезни, и что он умирает из-за меня. Он не мог жить вдали от меня и начал чахнуть с того самого дня, как я покинула Лидс и перебралась в Лондон. С тех пор силы стремительно покидали его, и с каждым днем он все отчетливее ощущал, что близится его конец. Клифф открыто обвинил меня в своей смерти. И это было чистой правдой. Я хорошо понимала это, потому что вдали от него чувствовала то же самое с одной лишь разницей: у Клиффа в разлуке со мной неумолимо сгорала плоть; у меня же столь же неумолимому истязанию подвергся дух.
Так вот, потеряв любимого, в своем безрассудном отчаянии я подумала, что раз уж Клифф умер из-за меня, то его дух наверняка явится ко мне, чтобы свершить надо мною вполне заслуженное возмездие. И теперь я жду этого заветного часа с тем же взволнованным трепетом, с каким, вероятно, чистая душа праведника жаждет вознестись в Рай! Что же касается меня, то я, не задумываясь, променяю райское блаженство на вечное изгнание в мир теней и самые страшные адские муки, лишь бы мне было дано вновь обрести Клиффа и никогда более с ним не разлучаться! Пусть призрак моего возлюбленного явится за мной и отомстит мне! Пусть он убьет меня и унесет мою грешную душу с собой! Клянусь Богом, я охотно последую за Клиффом хоть в логово самого Дьявола!