Роковой мужчина

Ричмонд Эмма

– И что мной восхищаются и мне завидуют, что я жесток к дуракам, и что большинство знакомых меня недолюбливают? Что я остер на язык и равнодушен к критике?

– Нет, – нетвердо сказала Гита. Про то, что он опасен, она сказать не решилась.

– Как долго продолжается преследование? Перестав постукивать пальцами, она опустила глаза и поковыряла отслоившийся кусочек дерева на столешнице старого стола.

– Три месяца. Этот тип, уж не знаю, кто он такой, поначалу звонил мне и тяжело дышал в трубку, потом посыпались угрожающие письма, потом какие-то сувениры, товары

через каталог, которых я не заказывала, являлись коммивояжеры, которых я не приглашала, – то есть не более чем досадные неудобства, – а потом… потом началось… Шаги возле дома по ночам, краска, залившая мою машину, краска в почтовом ящике… вот почему мне пришлось его заколотить и подвесить для почты корзинку. Когда меня нет дома, почту обычно достает Дженни.

– А полицейские ничем не могут помочь?

– Нет. Они патрулируют район так часто, как могут, и на какое-то время даже устроили засаду у дома, но у них не хватает людей, чтобы заниматься этим постоянно.

– И вы совсем не представляете, кто это такой?

– Да знай, я, кто это, – с ненавистью воскликнула она, – я бы…

Но что? Что бы она сделала? Убила его? С тяжелым вздохом Гита откинулась на спинку стула, посмотрела на Генри, но тут же быстро отвела взгляд от его светлых глаз, наблюдавших за ней слишком пристально, чтобы она могла чувствовать себя спокойно.

– Я не дам ему сломить меня, – проговорила она. – Три месяца! Неужели я кому-то настолько мешаю? – Она растерянно пожала плечами. – И зачем ему это? Ведь он даже не может наблюдать, как я реагирую на его действия!

– Успокойтесь.

– Я спокойна!

– Вовсе нет, – возразил он сухо. – Вы все еще дергаетесь.

– Чего же вы хотите? – Она в раздражении пожала плечами. – Разумеется, это меня пугает! Стоит мне, наконец, добраться до дома… Весь прошлый месяц я была в Мадриде, приехала на съемки в студию прямо из аэропорта и, конечно, ужасно устала!

– Вам нужно уехать отсюда на какое-то время.

– Я и собираюсь! – нехотя призналась она. – Одна подруга предложила мне пожить в ее коттедже.

– Где?

– О, я, разумеется, просто обязана дать вам адрес, не так ли? – резко сказала она. – А ведь вы вполне можете оказаться тем самым человеком!

– Не мой стиль, – возразил он. – Какая именно подруга? Не Синди ли?

Гита уставилась на него в таком удивлении, что он невольно улыбнулся и тень беззлобной насмешки мелькнула в его глазах.

– Вы хотите спросить, откуда я знаю Синди? Мы с ней старинные приятели.

– Давно ли?

– О, целую вечность. Неужели она никогда не упоминала мое имя?

– Нет.

Не смейте так говорить со мной! – хотелось закричать ей. Этот негромкий голос, мягкая интонация… ведь я даже не знаю, что все это значит, не знаю, чего вы от меня хотите!

Он смотрел на нее с каким-то странным выражением в глазах, но каким именно? Влекло ли его к ней? Так, как ее влечет к нему? Трудно сказать. Ни один мужчина никогда еще не заставлял ее чувствовать себя настолько растерянной.

И ведь такое же приключилось с той девушкой из студии, – а потом он просто ушел. Она сказала, что он не любит

женщин. Что он всех их сбивает с толку! Неужели он в душе смеется и над ней? Ждет, когда она выставит себя полной дурочкой? Такой отстраненный, ироничный, стройный, элегантный – в его присутствии чувствуешь себя глупой. И взволнованной. И при этом он заставляет чувствовать себя так, словно ты – единственная женщина на земле, достойная его внимания.

Растерянная, одурманенная, она попыталась вспомнить, куда же завел их разговор.

– Это Синди посоветовала вам познакомиться со мной?

– Нет, – сказал он своим мягким, опьяняющим голосом.

– Тогда зачем вы это сделали? Только не пытайтесь заморочить мне голову ерундой: мол, вы дали мне свою визитную карточку, поняв из моего дурацкого интервью, что я намерена написать, книгу, когда эта-как-там-ее спросила о моих планах на будущее после завершения контракта!

Легкий отблеск улыбки мелькнул в его глазах.

– И все это на одном дыхании! – восхищенно и чуть насмешливо пробормотал он.

– Послушайте! – взорвалась она. – Я не очень-то люблю намеки и двусмысленности! Если вы пытаетесь мне что-то сказать, то, пожалуйста, скажите прямо!

Наблюдая за ней, выжидая с той же легкой улыбкой во взгляде, он проговорил негромким голосом:

– Я хочу вас.

Шокированная, она уставилась на него, но холодная оценка в его серебристых глазах заставила ее задохнуться и поспешно отвести взгляд.

– Но это же абсурд!

– Почему?

– Вы меня совсем не знаете!

– Не знаю, но хочу узнать, – мягко сказал он. – С того самого момента, когда я впервые увидел вас, вы вызвали у меня фантазии, которые не желали исчезать. Впрочем, предпринимать что-либо я не собирался, – продолжал он, словно иронизируя, над самим собой, – поскольку фантазии лучше оставлять фантазиями. Но когда Синди сказала мне, что вы знакомы, что вы вместе учились в школе, мне показалось…

– Нет! – Она была потрясена до глубины души, потому что… мужчина не должен вести себя так… так… так дерзко! Запросто вошел в дом и без обиняков заявил: «Я хочу вас»! Обычно это происходит постепенно – сначала улыбка, потом письмо, потом что-нибудь еще… Неужели Синди в курсе? – А Синди знает?

– О моих чувствах? Нет.

– Значит, она не просила вас, меня навестить? – Словно цепляясь за соломинку, ока запустила руки в свои пышные волосы и крепко обхватила ладонями голову. Ей хотелось убежать прочь, пока еще не поздно.

– Нет, не просила. А вы поезжайте, поживите в коттедже, – настаивал он негромко.

Кинув на него взгляд, и тут же быстро отведя свои все еще удивленные, испуганные глаза, она прошептала:

– Вы сказали, что знаете ее много лет.

– Синди? Да.

– Но…

– Что?

– Почему я об этом не знаю? – спросила она, снова раздражаясь.

– Я тоже ничего о вас не знал. – Он снова улыбнулся. – Дело в том, что она жила с нами по соседству, когда была еще маленькой девочкой. В ее семье не все было благополучно, и она часто наведывалась к нам в гости. Появлялась и снова исчезала, как чертик из коробочки.