Роковой мужчина

Ричмонд Эмма

– Увидимся, когда вернешься домой. Отдохни там, как следует.

– Обязательно, и еще раз спасибо. Мне это сейчас очень важно.

– На здоровье. Для чего еще нужны друзья, если не для таких случаев!

Махнув на прощанье рукой, Синди бодро направилась к зданию аэропорта, а Гита поехала в сторону Шропшира.

Следуя точным указаниям и инструкциям Синди, она купила продукты в деревенском магазинчике и поехала извилистой, изрезанной колеями дорогой, всякий раз вылезая из машины при виде очередного коттеджа,

открывая ворота и так же тщательно закрывая их за собой. Синди объяснила ей все в подробностях, кроме главного – как, собственно, выглядит ее коттедж.

По пути Гита успела уже стать посмешищем в деревенском магазине: расплакалась при всем честном народе при виде маленькой девчушки, по перемазанному личику которой тихо катились слезы. Гита ничего не могла поделать с собой. При виде плачущих детей тотчас начинала плакать сама. Даже если просто читала о плачущем ребенке. Когда-нибудь она станет совершенно безнадежной матерью с непросыхающими глазами. Впереди замаячило довольно солидное здание. Неужели опять не то и она снова окажется в дураках?

Впрочем, это в порядке вещей. Гита вовсе не была утонченной, вовсе не была сексуальной. Даже не отличалась особым опытом, о чем не подозревали люди ее окружения. Они были уверены, что эффектный стиль ее жизни предполагает столь же эффектную – или хотя бы бурную – личную жизнь. На самом же деле Гита была обыкновенной скромной девушкой. И все еще ощущала растерянность от того образа жизни, который ей приходилось вести. Эта жизнь была ложью. Неужели когда-нибудь она станет именно тем человеком, за какого ее принимают? Эта мысль не давала покоя. Ведь она может не заметить происшедшей в ней перемены!

Глубоко вздохнув, она стала смотреть, как пасутся овцы на лугах. Кажется, Синди упоминала овец и пастбища…

Луга сменились вспаханными полями красной земли, затем она въехала в длинную аллею и на развилке повернула налево, на дорогу, которая должна была привести ее к коттеджу. Остановив машину на залитой цементом площадке перед домом, она вылезла и потянулась всем телом. Перед ней было здание в стиле «тюдор».

За ее спиной поднимался пологий, заросший деревьями холм, впереди расстилалась долина. Вдали на холме она увидела нечто вроде старинного поместья, судя по всему – пустое, заброшенное строение. Вокруг царила благословенная тишина. Ни машин, ни радио – ничего, только где-то вдали блеяли овцы.

С некоторым трепетом, приблизившись к входной двери коттеджа, она сумела немного расслабиться, только когда, нажав цифры кода, не услышала пронзительного визга сигнализации. Осмотрев комнаты, Гита обнаружила, что дом весьма обширен. На первом этаже – большая гостиная с огромным камином, столовая, прекрасно оборудованная кухня, даже с посудомоечной машиной. Плюс туалет. Наверху – три просторные спальни и ванная комната. Вот здесь, подумала Гита со счастливой улыбкой, целых две недели можно быть самой собой. Ни макияжа, ни модной одежды, ни сумасшедшего преследователя. Просто тишина и спокойствие. Спокойствие, которое ей так необходимо.

В

течение нескольких дней она объездила ближайшие окрестности на старом велосипеде, который нашла в сарае. Прокатилась в чудесный маленьким городок Ладлоу. Познакомилась с фермером, даже зашла в местный паб. А в субботу днем, следуя найденным в коттедже инструкциям Синди, принялась пополнять поленницу. Одетая в шерстяную клетчатую рубашку, потертые джинсы и удобные кроссовки, она с удовольствием, хотя и неумело, взялась пилить дрова – пока не почувствовала, что за ней кто-то наблюдает.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Она резко обернулась – и упала бы, если бы Генри не подхватил ее. Он кинулся к ней с поразившей ее быстротой, уронил банку с кофе и газету, которые держал в руках.

Осторожно прислонив Гиту к стенке дровяного сарая, он посмотрел на нее сверху вниз. Его дыхание даже не участилось.

– Вы меня напугали, – прошептала она, чувствуя, что еще никогда в жизни не ощущала так остро близость сильного мужского тела и тепло рук, все еще держащих ее за плечи.

– Простите, – пробормотал он, не отрывая глаз от ее порозовевшего лица.

– Но что вы здесь делаете? – судорожно глотнув, прерывисто выдохнула она. – Вы же сами сказали, что мы поговорим, когда я вернусь в Лондон!

– В самом деле?

– Да! Надеюсь, вы не собираетесь поселиться в этом коттедже? – в ужасе спросила Гита.

– Не собираюсь?..

– Нет! – простонала Гита в отчаянии. Как могла она так попасться!

Он легко, насмешливо улыбнулся.

– Нет, – согласился он, – я остановился в усадьбе.

– Где? – прошептала она.

Он указал в сторону старого поместья на холме.

– Только не говорите, что вы еще не успели его увидеть! – поддразнил он ее.

– Ну, да… нет… То есть я знаю, что здесь есть старое поместье, но я не подходила к нему близко. Я не знала, что там кто-то живет.

– Я живу. Со вчерашнего вечера.

– Вы?

– Да. Но имейте в виду: я не даю соседям молоко или сахар взаймы, – предупредил он.

– Генри!

Он улыбнулся, а затем медленно отвел прядку влажных волос с ее лба.

От прикосновения его пальцев Гиту невольно пробила дрожь.

– Почему не было слышно вашей машины?

– Я не стал заводить машину. От деревни просто прошел пешком.

– Прошел пешком? Но это четыре мили!

– Восемь, – поправил он, – четыре мили до деревни и четыре мили до деревни сюда.

Должно быть, он в отличной физической форме, подумала она, продолжая глядеть, словно загипнотизированная, в его серые глаза. Но он не сказал, что тоже собирается сюда приехать!

Все еще встревоженная, с громко бьющимся сердцем, не в состоянии отодвинуться, не в состоянии хоть что-нибудь сделать, она смотрела на него. Старые джинсы, старая рубашка, ни пальто, ни куртки. Но даже в такой простой одежде он выглядел элегантным. Заставляющим осознать, что она вспотевшая, неприбранная, взлохмаченная.