Роковой соблазн
Шрифт:
— Мудак ты. Просрал идеальный шанс, — поздоровался папа.
— Такой же, как и ты, – вернул ему комплимент, выходя за пределы больницы, негласно напомнив, как он поступил в своё время с моей матерью. — Мне хотя бы хватает честности не жениться на женщине, с которой не собираюсь жить.
— А с Москвиной собираешься? — Если бы он не подрезал меня, был бы не Аркадий. Наверняка родитель предоставил Жанне ключи от дома, чтобы нам с Анной подгадить. — Болван! Бизнес не терпит
— Не в моём случае.
— Ты лишился моей последней благосклонности, отшив Климентьевых.
— Как-нибудь переживу. Зачем в Сочи приехал, Аркадий? — Настал момент поговорить нам на деловую тему.
— Земля покоя не даёт. И с Москвиной, как назло, не связаться.
— Можешь забыть про землю. Анна тебе её не продаст. Новый владелец участка — я, — ровно цедил, наблюдая, как каменеет лицо Романовского, скрывая мутную тревогу. Она куда-то пропала, раз ей и другие не могли дозвониться?
— Сумел, значит, заполучить, — выплюнул он, что-то соображая. — Какие планы на участок у тебя?
— Оставить его себе.
— Подашься в фермеры? — не поверил Аркадий. — Не пойдёшь на сделку со мной, закрою тебе везде дорогу. Подумай над этим до понедельника.
— Попробуй, — дал окончательный ответ, на что Романовский-старший скупо кивнул. Он не прощал плевков в руку дающую, а я не собирался уступать ему после того, что он замутил за моей спиной.
Тёплый разговор с отцом стал последним — больше я его не видел. Рванул на ферму в надежде застать там Анну, (не верилось, что она исчезла), и обнаружил чудовищную картину. Помимо того, куда она делась, мучил вопрос: кто сотворил этот пожар?
Спросить, кроме соседей, проживающих в километре от фермы, было некого. Арендаторы выехали из пострадавших бунгало, от моего не осталось ничего. Ни документов, ни вещей Анны, ни собак… в хозяйском доме. Жизнь, ещё недавно бившая ключом, остановилась.
— Вы не знаете, что случилось на соседнем участке? — понимал, что на дворе ночь, но рискнул посетить других фермеров.
— Говорят, на стройке случился пожар и охватил поле Анны. У неё имущество пострадало, и кто-то из жильцов. К ним «скорая помощь» приезжала, — шарахнула подробностями соседка, от которых мой мозг пришёл в высшую стадию охреневания.
— А в какую больницу они поехали, не знаете?
— Нет, но вроде в «четвёртую».
Я день колесил по больницам города с тяжёлым сердцем. Объяснял, кого ищу, и покидал очередную с пустыми руками. Когда добрался до «третьей» узнал, что в неё
— Да вы не расстраивайтесь, её уже выписали. Всё обошлось. Она уехала с друзьями на машине, — постаралась успокоить медсестра из приёмного отделения.
Может, и обошлось, но легче не стало. Каким должен был стать мой дальнейший маршрут?.. Лазаревское… офис на Соколова… и… ни черта! Последним стало отделение полиции. Всё сговорилось против меня — Анна бесследно исчезла. Найти её через службу вокзала и аэропорта оказалось невозможным. Из города она уехала, хэтчбек пропал, и одному Богу было известно, куда. Выходило, окончательно бросила.
Очередной из ряда вон выходящей новостью стала установленная причина возгорания. Человеческий фактор приложил к нему руку, и кому она принадлежала, достаточно было сопоставить, когда в последний раз проходил паспортный контроль в аэропорту Адлера Ярцев.
Достать эту отомстившую за изгнание сволочь было нелегко, ибо укатил «законник» в Сербию. Четыре с половиной месяца поиска завершились его последним путешествием на родину…
Я же остался на пепельной земле и приводил её в порядок. Жизнь на ферме нравилась. В первый же месяц начал обзаводиться друзьями с участков, расположенных на Садовой, и меня стали принимать местные в качестве нового хозяина. Реконструкция участка занимала всё моё время и не позволяла впадать в депрессию отверженного ею. Я строил масштабный лавандовый бизнес и воевал в деловой сфере с собственным отцом…
…Прилёт в Москву прояснил, что торкнуло Аркадия усадить меня за стол акционеров после лишения права наследования. Предельно деловая и чуткая жена железного бизнесмена заботилась об общем благе. Мои предположения оправдались. Организовала встречу двух Романовских Римма. У неё имелся на руках новый проект, как довести до конца строительство комплекса, не затронув ферму.
Собрание прошло в достаточно активных спорах, после чего Аркадий поразил повидавших многое участников одобрением проекта. Он расписался в бумагах, чем негласно прекратил наши бесконечные прения.
— А ты перспективный коммерсант, Макс. Далеко пойдёшь в гору, — задержал меня в конференц-зале отец. — Я в курсе твоих фермерских успехов и теперь понимаю, почему Москвина подарила тебе участок. Чёрт, ты влюбился в эту землю вместе с ней, — рассмеялся он по-доброму. — Выгрыз у нас каждый сантиметр и заслужил всеобщее уважение. Я тут подумываю вернуть тебя в компанию. Хотел бы, чтобы ты работал с Риммой в будущем.
Аркадий не умел извиняться за промахи, но зато умел осознавать ошибки, и эта речь стала для него героическим подвигом. Такое «прости» и амнистия по-Романовски поразили мозг, как нередко случалось за последние полтора года.