Роковые таблички
Шрифт:
– Если кто попытается напасть – порежу на клочья, - задыхаясь от волнения, прокричал Максим.
– А с чего бы кому-то на тебя бросаться? Этот урод уже всех в общине достал. С катушек съехал окончательно. Туда ему и дорога, правильно, мужики?
– Максим услышал из-за спины голос Антоныча. Мужики согласно загудели в ответ, подтверждая свою ненависть к Топору. Только сейчас Макс вспомнил о своём спасителе. Он обернулся и открыл уже рот, чтобы отблагодарить приятеля, но тот опередил его:
– Ты защищался, никто тебя за это не может судить. И даже я тебя удержать не смог. До сих пор не понимаю, как ты вырвался.
Максим не сразу, но догадался, что Антоныч не желает, чтобы общинники узнали, какова была его настоящая роль в смерти палача. Максим не стал размышлять, зачем Антонычу нужна эта таинственность, но прошептал одними губами, чтобы никто за спиной не мог услышать ни звука:
– Спасибо, братан!
Антоныч едва заметно кивнул в ответ, и тоже прошептал:
– Ножик себе оставь. Дарю.
Максим догадался, что Антоныч хотел бы скрыть от общинников свою роль в убийстве Топора. Раз так, то Максим ни словом не обмолвится о его неоценимой, в деле спасения его жизни, помощи.
Из толпы вышел Ярослав. Осмотрев труп, распластавшийся в луже натёкшей крови, он сказал:
– Ну, что ж – собаке, собачья смерть. Рано или поздно, этот гадёныш до всех, на кого зуб имел, добрался бы. А таких немало, потому что характер у покойничка был премерзкий. Пока в лагере, задницу лишний раз почесать боишься – вдруг не так поймут, и к Топору на экзекуцию запишут. Однако, Ведущий его очень ценил, и теперь будет в ярости.
Максим и сам прекрасно понимал это.
– Ты прав, бригадир. Только я не собираюсь обратно в лагерь – я вот куда пойду, - Максим вытянул из-за пазухи ещё одну табличку, из тех, что взял на площади. Он протяну её Ярославу.
– У меня есть предчувствие, что там находится человек, который очень мне дорог. Дороже всех в этом мире.
Бригадир повертел в руках исчерченный маркером кусок фанерки, и покачал головой:
– Если верить карте, то идти туда довольно далеко – пешим ходом неделю, не меньше. А сейчас, по снегу и короткому свету, и того больше. Да и не забудь – кругом рыщут голодные людоеды. Одичавшие псы, опять же, не откажутся от человечинки. Сейчас одному путешествовать очень опасно.
Ярослав протянул табличку обратно Максиму, тот принял её и вновь заговорил:
– А почему одному? Мужики, пошли все вместе. Может, там, действительно лучше. Может, и в самом деле – Новый Мир. Вам не надоело на этих собраниях дрыгаться и исполнять любую волю Ведущего?
Общинники в ответ реагировали довольно вяло, но достаточно явно показывали, что их и так всё устраивает. Ярослав поддержал общее настроение:
– Ведущий – мужик с головой. Потому община с голоду не пухнет. А сейчас, когда ты занозу вырезал, чего не жить? А тебе скажу – не верь всему, что написано. В жизни всё, обычно, иначе выглядит. Ты, конечно, иди, раз такое дело, но мы вернёмся в лагерь.
Максим повернулся к человеку, сыгравшему только что роль его ангела-хранителя.
– Антоныч, ну а ты как, пойдёшь? Тебе то чего опять в общину возвращаться?
Антоныч искренне расхохотался в ответ.
– Как это чего? Во-первых, я тут присмотрел себе красотку одну из вновь прибывших. Попрошу Ведущего нас соединить – думаю, не откажет. А во-вторых, - и Антоныч пнул бездыханное костлявое тело:
– Во-вторых, открылась вакансия ближайшего
По одобрительным возгласам, Максим догадался, что общинники охотно поддержат Антоныча в этих начинаниях. Ясно, значит, придётся расстаться с мужиками сегодня, и продолжить свой путь в одиночестве.
Спать уже решили не ложиться, ведь за окнами вот-вот должен был забрезжить тусклый рассвет. Все стали собираться. Каждый поделился с Максимом частью продуктов. Оставили ему и патронов с запасом, спичек, тёплых вещей и батареек для фонаря. Максим поблагодарил каждого, и тепло распрощавшись со всеми, остался в пустом классе.
Он смотрел в окно, наблюдая за исчезающими среди пустых домов людьми. Вид нагруженных тяжеленными рюкзаками спин стал последним звеном, связующим его с общиной лесопоклонников. Но вскоре и они растворились в предрассветной мгле.
Глава 9 Зимовье. Один в мёртвом городе
Максим остался один в пустом городе. Ну, не совсем один, конечно – на холодных улицах изредка зарождалось движение, растворявшееся в брошенных зданиях. Но то была жизнь враждебная, несущая опасность и тревогу. Стаи одичавших псов дрались с бандами безумных двуногих бродяг за мороженное мясо висельников. Достать их мёртвые тела было нелегко, но иногда они падали, как перезрелые яблоки, и тогда остекленевшая плоть становилась причиной кровавых склок.
Места этих схваток Максим легко угадывал по душераздирающим воплям. Охота на мёртвое мясо заметно оживилась, стоило большой группе вооружённых людей покинуть город. Максим после ухода поисковой бригады, сразу же поволок труп Топора из здания бывшей школы. Он решил, что будет спокойней, если запах падали не сможет привлечь сюда толпу плотоядных тварей.
Он оттащил мертвеца за два квартала, и оставил посреди улицы. Пусть потешат свои утробы, или псы, или люди или птицы. Максим вспомнил, что где-то читал о традиционном похоронном обряде монголов. Вроде, они так же оставляли покойника в степи, на съедение птицам и зверью. Всё правильно – звери, птицы и растения кормили тебя своей плотью, так накорми и ты их после смерти. Зачем тебе гниющая плоть, когда твоя душа скользнула за черту небытия.
Бросив тело недруга, Максим бросился к своему убежищу. Требовалось обдумать свои дальнейшие действия. И до темноты нужно было успеть укрепить одну из комнат. Ведь, он не мог всю ночь стоять в карауле – без сна недолго лишиться и сил, и разума. Но ещё больше Максим не желал быть схваченным во сне.
Закрыв изнутри двери на засов, он бросился в подвал, где не так давно видел железную бочку. Из неё он намеревался соорудить подобие печи. Ведь, спальные мешки в небольшом классе спасали от холода, когда много людей лежат на полу рядом. Хватало тепла нескольких масляных фитилей, коптящих в жестяных банках. На одного человека этого не хватит.