Роль «зрелой женщины», или Чувствительные истории
Шрифт:
Всем своим поведением показывала она, как крепко укоренена в жизнь, как неколебимо устроен ее мир.
– Одно слово, Смирновы. На каждом шагу друг другу нужны. И дети воспитаны так же. А вы к командировку?– без перехода спросила она, ожидая ответной откровенности.
Она не застала его врасплох. Твердыня этого семейства была ясна с самого начала. Поэтому ответил кратко.
– У меня иные обстоятельства.
– Что ж супруга не проводила?
Он не успел ответить. В проеме купе нарисовался босс, он протянул
– Угощайся, капитан.
– Спасибо, Магомед.
– Угощайтесь, пожалуйста, – Клим посмотрел на девочку и протянул ей самый крупный апельсин.
Но та боязливо вжалась в мать.
– Вы с ним знакомы?– полюбопытствовал сосед.
– Да, – небрежно ответил Клим, – на моем корабле весь их товар прибыл. Не опасайтесь.
– На торговом флоте ходите?– осведомился сосед. – Кем, если не секрет?
– Старпомом.
– О-о.
Ответ всех успокоил. Смирновы потянулись за апельсинами. В купе запахло субтропиками. Климу хотелось забраться на верхнюю полку и, думать, думать, но дорожный обычай требовал беседы, и он выдерживал ее как мог. И проиграл. В воображении многодетной матери нарисовался образ шатуна, бросившего семью на произвол судьбы. Даже Шук, крепко обнявший отца у нее на глазах, не поколебал ее.
Клим лег на спину, стал думать, пока не заснул. Во сне увидел освещенную сцену, синее сияние, родное и близкое.
В рассветных сумерках, среди лесов и озер мчался длинный голубой состав. Сизые туманы лежали в долинах, просвеченные кое-где рыбацкими кострами, доносился запах дыма, речной воды, свежей примятой травы. Все это медленно поворачивалось, уходило вдаль, сменялось новыми реками, оврагами, полными росами, зеленой тяжелой листвой. Поезд мчался с севера на юг.
Клим стоял в коридоре. Что-то обдумалось ночью, дорешилось, он стоял, полный уверенности в том, что с ним происходит.
В вагонных купе еще мирно спали пассажиры, защищенные от утренних лучей оконными плотными занавесками, а мальчики-кавказцы с бесшумной проворностью уже сновали по тихому коридору с тряпками и маленькими ведрами в руках. Они работали "с товаром", под наблюдением босса. Это со стороны кажется, что купить-продать – это ничего не стоит. Как бы не так!
Клим старался им не мешать. Изредка на изгибах пути их прижимало, оба вежливо извинялись.
Подошел босс.
– Красивая природа, да? – заулыбался он.
– Да, – ответил Клим.– Ничего лучшего на земле нет.
– Есть, есть.
– Горы?
Кавказец поцокал языком.
– Горы, дорогой, горы.
В коридоре начинали греметь раздвижные двери купе, выпуская людей с полотенцами. Заря разгорелась, выкатилось солнце, пышные белые громады облаков с алыми, еще зоревыми, краями.
– В Москву едешь? – поинтересовался босс.
– Да.
– Москвич?
– Нет.
– Помощь нужна? – тихо
– Нет, благодарю.
Поезд гремел по мосту. Внизу, туманилось озеро, едва отражая солнце и бело-розовые облака. Опоры мелькали мимо окон.
– Подумай, капитан, – значительно сказал он.– Для хороших людей ничего не жалко.
– Для своих людей, имеется в виду?
– Конечно.
Ребята закончили дела, и исчезли за дверями купе.
– Крепко ты их держишь, – одобрил Клим.
– А как же, дорогой! На твоем корабле тоже крепкая дисциплина. Подумай, подумай. Гора с горой не сходится, а человек с человеком всегда сойдется.
Клим усмехнулся.
– Может быть.
– Конечно, дорогой.
Они перемолвились еще парой слов, и тот отошел.
За окном зацветала темная липа. Её жёлтые шарики лопнули, цветочки раскрылись и разлили в воздухе медовый, ни с чем не сравнимый аромат, заполнивший все комнаты. Утро пришло свежее, летнее. Как много обещал день! Ирина потянулась и откинула одеяло.
– Как все получилось?– она сделала несколько наклонов и взмахов руками.– Волшебная сказка! Он придет. Сегодня.
Напевая, она прошлась по квартире.
– Что он мне говорил? Милый мальчик! Пусть будет все. Все! – Она запела. – Как он молод и свеж, как он любит меня!
По комнате летали пушинки, опускались и вновь взлетали от сквознячка. Это только снежинки летят вниз и вниз, а тополинки взмывают вверх в дуновениях ветерка, который слишком плотен для них!
– Восемь лет без любви! О, Вит! Неужели это возможно?
И вдруг спохватилась.
– Ах, растяпа! Жду в гости мужчину, а в доме одни фрукты. Мясо, острый соус, зелень, сыр. И бутылка хорошего вина.
Через Пятницкую у метро размещался маленький рынок. Ирина купила баранины, уже отбитой для жарки, взяла упругую свежую зелень, и душистую приправу. Скорее, все должно быть готово к его приходу.
В доме было тихо. Телефон молчал. Она посмотрела на него. Ах, он, верно, уже звонил, пока она покупала продукты. Конечно, звонил. Сейчас она разгрузит сумку, приготовит мясо, красиво разложит и прикроет салфеткой
– Сегодня, сегодня… Я должна быть ослепительна! Я умею быть ослепительной!
Время шло. В квартире вкусно пахло зеленью и салатом. Мясо она пожарит при нем, после первого бокала вина. Ирина отутюжила шелковое платье, вышла на балкон, откуда виден был переулок, прислонилась к дверному косяку.
Телефон молчал.
Утро перешло в день, солнечная полоска со стены перешла на пол.
На душу набежала тень. Почему он не звонит, почему не спешит побаловать вниманием, где же его чуткость, право? На шее, близ железок, ощутилось слабое подергивание. Как у мамы. Она уселась в кресло… и улыбнулась.