Роли леди Рейвен. Том 1

Снежная Дарья

– Тебе неприятно? – произнес он, заметив мое оживление. – Говорить о печати?

– Да нет… наверное. – Я провела пальцем по водной глади, подняла его, пронаблюдала, как капелька воды сорвалась вниз, пустив два круга. – Просто странно. Я никогда ни с кем об этом не разговаривала.

Это было правдой. В семье было не с кем – все трое были очень далеки от магии и, есть подозрение, что вообще почти забыли о том, что у них в семье живет запечатанный маг. Им и в голову не приходило, что для меня все не закончилось в тот день у артефактора. Магия проявилась, магию

запечатали, жизнь прекрасна, жизнь продолжается.

Подруг у меня не было, откуда им взяться среди студенческой братии? Друзей, пожалуй, тоже. Если под конец обучения однокурсники меня и приняли, то сблизиться ни с кем из них так и не вышло. Не сказать, конечно, что я очень старалась…

Да и вообще печать – не тема для беззаботной беседы за чашечкой чая. Особенно для титулованной особы. Поскольку дефект ауры – заболевание наследственное, хоть и проявляющееся не в каждом поколении, многих потенциальных женихов печать могла отпугнуть почище явного уродства. Среди дворянства занятия магией – ремеслом по сути – были не в чести.

Если мага и оставляли, то только когда он рождался стихийником, как герцог, например, – самый простенький дар, великого ума не требует и излишки силы сбрасывать проще. Да и потом он боевой. Это вам не амулеты клепать, не с болезными возиться, до этого можно и снизойти…

А ещё – если были деньги на то, чтобы нанять частного преподавателя. Не учиться же титулованному дитятку с плебеями бок о бок столько лет?

Так что, когда Кьер обратил внимание на мою печать, да еще и вопросы начал задавать, я почувствовала себя не в своей тарелке, привыкнув за долгие годы, что тема эта запретная. Хоть ничего, кроме любопытства, в голосе герцога и не звучало.

– Хорошо. Ответь только на один.

– М?

– Какая она для тебя?

– Просто невыносимая, – фыркнула я. – И цвет такой… фу…

Стоило все же признать, что под воду меня за это окунули вполне заслуженно.

Я стояла посреди комнаты, окидывая ее раз за разом рассеянным взглядом, силясь понять, не забыла ли чего (было бы что забывать!), и теребила перчатки, все никак не надевая. Время отъезда подкралось незаметно, и я вдруг поняла, что уезжать мне не хочется. Поэтому и медлила, оттягивая неизбежное. Что меня ждет? Работа, интересная, да, но под вечным гнетом неодобрения, который надо преодолевать с гордо поднятой головой. А от этого, между прочим, шея болит. Маменька с ее нотациями и смертным одром. Брат, который в отличие от меня, ещё имеет все основания верить в светлое будущее. Отец… отец, пожалуй, меня не расстраивал, наоборот – незримо поддерживал, но…

Мне давно не было так легко, как здесь и сейчас.

Разозлившись на саму себя за сентиментальные глупости, я прикусила губу и натянула перчатки так решительно, будто к своему первому препарированию готовилась, после чего расправила плечи, вскинула подбородок и вышла из комнаты, на ходу опустив вуалетку шляпки.

Кьер поджидал меня на крыльце, возле которого уже стояла карета. Нахлынуло досадное чувство неловкости. Расставания с ним мне никак не

давались, я никак не могла понять ни как вести себя, ни что говорить.

– Уверена, что готова вернуться поездом? – Кьер подал мне руку, чтобы помочь спуститься по лестнице. – Если хочешь, я прикажу кучеру тебя довезти.

Обратный путь мы должны были проделать по отдельности, чтобы не вызывать лишних разговоров. Меня ждал вечерний поезд, а Кьер намеревался сесть на утренний, благо, высшее начальство могло позволить себе являться на работу тогда, когда ему это угодно.

– Кому суждено быть повешенным, тот не утонет, – философски отозвалась я.

И уже подобрала юбку, чтобы шагнуть на каретную ступеньку, но герцог меня придержал.

– Когда я тебя в следующий раз увижу?

– В любое время с девяти до семи в криминалистическом отделе. – Я позволила себе легкую улыбку. – Если, конечно, господин Трейт не отправит меня куда-нибудь в ссылку, шахту копать в поиске улик.

– Когда? – строже повторил Кьер, не поддержав шутки.

– Не знаю… – Я опустила глаза, кляня себя за растрепанность чувств. – В среду. Или в четверг. Я приеду к тебе после работы.

– Хорошо.

Короткий поцелуй оставил легкое ощущение неудовлетворенности его продолжительностью. Я села в карету, и под веское «трогай!» она покатилась прочь из Тренвиста, куда я, если признаться самой себе, ещё хотела бы вернуться.

Впрочем, эти мысли, как и всякие другие, связанные с герцогом, я старательно откинула, заставив себя сосредоточиться на предстоящей работе.

Тарнхил встретил меня солнцем, радостно скачущим из лужи в лужу и заставляющим сверкать омытые недавним дождем шпили, флюгеры и вывески, а еще грубой мостовой из крупного камня, на которой карета затряслась, как припадочная, так что я была более, чем рада, когда она наконец остановилась у главного (а по факту – единственного) городского полицейского участка. Дежурный на входе при моем появлении аж подскочил.

– Леди Эрилин Рейвен? – получив утвердительный кивок, он приглашающе махнул рукой. – Прошу, главный констебль вас ожидает.

Я против воли недоуменно вскинула бровь. Во-первых, несмотря на телеграмму я и не рассчитывала, что до меня в воскресенье снизойдет начальник отделения, а во-вторых, в голосе дежурного слышалось нечто подозрительно похожее на благоговение, что сильно сбивало с толку. Его начальник, грузный мужчина с пышными седыми усами, плавно переходящими в бакенбарды, только усилил мое замешательство, едва ли не вытянувшись в струнку при моем появлении.

– Леди Рейвен. Крайне рад, крайне рад, такая честь, такая честь. Позвольте представиться, главный констебль Тарнхилского отделения, Роберт Пол. Присаживайтесь, прошу вас.

Мужчина отодвинул для меня стул, метнув суровый взгляд в подчиненного, будто тот был в чем-то виноват (профилактика-с!). После чего сел на свое место и нервно протер лысину белым кружевным платочком.

– Я хотела бы еще раз вас поблагодарить за то, что согласились перенести встречу, – с некоторой внутренней опаской произнесла я.