Роман-газета для юношества, 1989, №3-4

Червакова Ирина Михайловна

Я сейчас в командировке, на шахте. Шахта эта отхватила кусочек тайги. Это не та дикая, высокая, хвойная, хмурая, перевитая мраком тайга, а кудрявая, голая, с изредка торчащими пучками стройненьких, сжавшихся на морозе елей таежка. Ну а мы монтируем здесь автоматический комплекс. А. Г.

…Завтра я лечу в Самарканд, к маме, жене и детям, потом в Душанбе и оформляюсь на поездку в Африку. Словом, впереди много событий и впечатлений. Если, конечно, не будет авиакатастрофы. Этого я всегда боюсь. Э. С.

…Ты

уже знаешь, что Шабанов в сентябре проводил в Туркмении совещание молодых писателей. Когда возвращались из Красноводска в Ашхабад, машину остановил солдат-дезертир и всех четверых уложил из автомата. Все это кажется страшным сном. Столько было в ту неделю, думал, с ума сойду. В. С.

…Первое время жила со мной Васина мама. Она старенькая, ей 71 год, и малышку Катю на нее не оставишь, хотя Катя девочка тихая и послушная. А Славик стал замкнутым, неразговорчивым. Часто грустит. Не представляю, как он пойдет в школу? Сейчас много катается на коньках во дворе и целый день, пока меня нет, предоставлен сам себе.

По вечерам, когда ребята засыпают, я потихоньку учу историю, литературу, немецкий — хочу попробовать поступить в институт. Как получится — не знаю.

И времени мало, и состояние неважное. Разумом понимаю, что Василия нет, а все кажется, придет, вернется… Т. Шабанова.

…Несколько раз порывался написать тебе, но не хватало сил, не мог водить пером по бумаге, описывая все, что связано с гибелью Васи Шабанова, не мог произносить такие пустые и беспомощные в этой ситуации слова.

Теперь, кажется, боль поутихла (в самом чистом значении этих слов). Я думаю, тебе уже кто-нибудь из ребят написал обо всем, что связано с этой трагедией. Хочу только сказать, что, кроме всех естественных чувств горечи и жалости, я испытал во время похорон Василия и в дальнейшем еще одно — не зависть, нет, скорее стремление жить не мелочась, не мельча. Это, наверно, было последнее доброе дело Шабанова — он напомнил всем нам о нетленности таких человеческих качеств, как душевная щедрость и чистота, честность и доброта. Не каждого из нас проводят в последний путь так, как Василия, — даже если мы проживем вдвое больше. Э. С.

В конце третьей недели я распечатывала долгожданный конверт с письмом от Таниной матери. В нем были строки и для Тани. За девочкой послала Лешу Петрова.

«Уважаемые воспитатели!

Я потеряла дочку в четыре года. Мне сказали, что она умерла. Если она живая, пусть пока поживет у вас, пока не отучится, не кончит школу. Потом я приеду за ней. Напишите, где находится ваш город. Передайте привет дочке».

И ниже шесть строк, обращенных к Тане.

«Таня! Дорогая моя дочурка, не обижайся на меня. Если тебе что-то надо, напиши, дорогушка. Твоя мама».

Девочка прибежала, села в кресло, стала читать, с трудом разбирая материнские каракули. Прочитала раз, второй, третий. И вдруг на одном дыхании:

— Как

я ей должна ответить? Я боюсь. Я должна ее мамой называть? Или по имени и отчеству? А на «вы» или на «ты»? О чем ей написать? Как учусь? Может, ей фотографию отправить? Нет, она же меня не узнает? У меня есть фотография, где мне четыре годика. Может, эту? Четырехлетнюю она меня ведь должна помнить? Интересно, она красивая? Похожа на меня?

ИЗ ПЕРЕПИСКИ:

…Дочка, мне тебя жалко. Четыре годика тебе было. Извини меня. Я очень плохо живу. Квартиры нет, стою на очереди.

Я живу с отцом, он тебе неродной. Он хочет тебя увидеть, он очень любит тебя, только болеет. Таня, скажи, сколько выслать тебе денег? Ты только не обижайся на нас. Мама.

…Дочка! Как я получила от тебя письмо, я очень плакала. Сообщаю, что я родилась 18 марта 1940 года, а ты родилась 6 апреля 1958 года. Твои фотографии и фотографии твоего отца я не нашла. Дочка, не обессудь, но неродной отец для жизни очень хороший. Танечка! Брат очень хулиганит. Напиши ему, может, он тебя послушает.

На этом заканчиваю. Целую твои алые губки. Твоя мама.

…Привет от брата Тимы. Ты спрашиваешь, здоров ли я? Здоровье у меня хорошее. Учусь на «четыре» и «пять». Правда, поведение плоховато. В интернате мне хорошо. К матери я ходил, теперь перестал. Дома плохо, живет она плохо. Одна комната, одна койка вошла, а буфет стоит у хозяев. Отец сейчас не работает, мать получает 80 рублей. Больше я о ней ничего не знаю.

Таня! Ты с матерью не переписывайся, а пиши мне. Я учусь в 6-м классе. Вышли мне свою фотографию. Никого не слушай, иди по правильному пути. Тима.

…Доча, я искала твои фотографии. Нету. Твой отец сгорел от водки. Брат живет со мной, я его беру на субботу и воскресенье. Я приеду и все расскажу. Выслала тебе посылку. Целую тысячу раз. Мама.

…Когда я был маленький, мать говорила, что у нее никого нет. Сейчас ты нашлась, она сразу стала тебе писать. Тетя Тася узнала, что у нас есть еще братик. Красивый, кучерявый. Братик Вова лежит в больнице в другом городе. Она его не признает. Мать сейчас не работает, пьет. Когда я дома, она не пьет, если меня нет, пьет с отцом. Мать не послушалась тех, с кем работала.

Приезжай ко мне летом. Я буду тебя ждать. Напиши, когда у тебя день рождения, когда ты родилась? С матерью не переписывайся. Я ее ненавижу. Тима.

В июне Таня закончила школу. В сентябре в интернат пришло письмо.

Здравствуйте, воспитатели!

Скажите, почему нет писем от Тани. Я переживаю. Может, ее отправили куда-нибудь учиться? Если увидите ее, скажите, чтоб она написала мне письмо. Вы же сказали, что, когда она кончит школу, напишет мне. А уже 15 сентября. Почему она не пишет? Жду ответа. Мать Тани.