Роман… С Ольгой
Шрифт:
— Если хочешь, можешь покричать, — убирает налипшие на мой лоб мокрые пряди, осторожно оттянув резинку, заправляет их под шапочку. — Всё нормально. Ты умница, а малыш потихоньку к выходу головкой пробирается. Сейчас небольшой отдых, а потом…
— Опя-я-я-ть? — я жалко крякаю.
— Нужно зайчика родить, — поправляет воротник моей сорочки. — Жарко, детка?
Не то слово! Погода, видимо, сдурела. Ещё бы! Такой особый, важный случай. Почти великий день и даже больше.
— Криком не поможешь, — разочарованно вздыхаю.
—
— Я хочу, чтобы Вы были там, — киваю на свои разложенные на больших упорах ноги. — Мне будет спокойнее, когда Вы его примите. Я не доверяю той тёте, — последнее шепчу. — Кто она такая?
— Там всё под контролем, детка. Акушер опытный, а у тебя никаких нештатных ситуаций. Как по учебнику! Поэтому давай родим, а потом видно будет.
— А папа где? — поворачиваю голову, чтобы встретиться с ней взглядом. — Он приехал?
— С Ромкой ждут в послеродовой палате. Это же мужчины! — свекровь смешно глаза подкатывает. — Я дала им не большое, но важное поручение разобрать вещи и обустроить больничный быт. При хорошем раскладе вас выпишут через три дня, но это не значит, что ты будешь жить в казарме. Мужчины не должны без дела слоняться. Раз не могут помочь здесь, пусть займутся общественно-полезным там.
— Хорошо, — громко выдыхаю. — Я… — мгновенно осекаюсь.
Опять? Опять! Ребёнок снова продвигается.
— Тихо, девочка, — мать подставляет мне плечо и предлагает для захвата руку. — Наша Юрьева идёт. Надо бы потужиться.
Я через многое прошла. Всё видела, всё осознала. Но то, что происходит в этой светлой комнате сейчас, вообще не подпадает ни под одно исчерпывающее определение…
— Поздравляю! Это девочка. Голосистая, чудесная малышка! — врач, чтобы показать мне, поднимает очень красного ребёнка. — К мамочке хочет? Боишься, маленькая? Холодно и чересчур светло, — женщина через маску улыбается. — Всё в порядке, Оля?
— Тётя Катя? — прищуриваюсь, чтобы рассмотреть спрятанное под стерильной тряпкой знакомое лицо. — Я Вас не узнала.
— Меня в этом образе никто и никогда не узнает, — она укладывает дочь ко мне на грудь. — Прижми её, пусть почувствует твоё тепло и запах. Не волнуйся.
Я не волнуюсь!
— А ты думала, что мистер Юрьева, железная Марго, позволит безалаберность и самотёк, когда речь идёт о первой внучке? — свекровь на ухо мне стрекочет. — Кать, что там дальше? — показывает взглядом на мой неприкрытый низ и сильно выпирающий живот.
— Ждём. Сокращения ещё идут. Минут десять. Ми-ни-мум.
Я вижу кряхтящий, сморщенный комок, покрытый с ног до головы какой-то белой слизью. Дочь ёрзает на мне, зевает, мило раскрывая ротик.
— Это…
— Ещё не всё. Вы связаны, но это ненадолго. Пора привыкать к раздельной жизни…
Рост мужа составляет сто восемьдесят пять, возможно, шесть, скорее, семь или даже восемь сантиметров. Не помню точно. Мой Юрьев чересчур большой, а по сравнению
— Возьмешь? — Марго внезапно предлагает.
— Нет, — он зажимает пальцами свой нос и странно шмыгает.
— В чём дело, сынок? — она оглядывается на меня.
— Она очень маленькая и… Боюсь, что поломаю, — громко шепчет.
— Снимай рубашку, — свекровь подергивает нижний край его врачебной формы.
— Зачем?
— Чтобы почувствовать её тепло. Давай-давай, больно не будет. Игорь, не поможешь?
Отец, прихрамывая и опираясь на палку, подходит к жене и сыну.
— Кровать готова, Юрьев, — похлопывает по плечу. — Не дрейфь, товарищ капитан.
— Ром, возьми её на руки, — подтягиваю до груди прохладную пеленку и прошу, — пожалуйста-а-а.
Он смотрит на меня… С тоской? С дурацкой грустью и ненужной жалостью? Я не о том прошу:
«А где любовь, мой сильный муж?».
— Снимай рубашку, кому сказала? Быстро! — мать отдает приказ. — Дважды повторять не буду.
С обнаженной верхней половиной тела ложится на свободную кровать, стоящую по правую руку от меня, и полностью вытягивается. Марго бережно вынимает внучку из кувеза и гордо, словно триумфально, проносит через всю палату. Наклонившись, укладывает пищащий крохотный комок ему на грудь.
— Обними её, — перемещает его руку, располагая на спине ребёнка. — Держи и чутко слушай.
— Приве-е-е-е-т, — я слышу, как сипло шепчет Ромка. — Ты кто, малышка?
— Я твоя дочь, — за крошку отвечает Маргарита. — Отлично смотритесь. Вот так…
«А ты боялся, Юрьев» — опять хихикаю в кулак.
— Мам… — скулит большой сынок, — ты не могла бы…
— Наверное, выйти? — подмигивает мне. — Идем-ка, дорогой, на свежий воздух. Проведаем заодно непрошенных гостей, стоящих под окнами роддома. В этом мире ничего не изменилось. Внизу вся банда в сборе. Что им передать? — она вытягивает руку, которую не глядя предлагает мужу.
Там, что ли, все? Вот прям все-все? И Сашка с Ингой? И Ася? Костя? Мой Тимошка? А кошка?
— Мам? — приподнимаюсь осторожно.
— Да? — почти у выхода родители синхронно останавливаются.
— А как Пашка?
— Ночью привела троих котят. Что будем делать? — вполоборота отвечает Маргарита.
— Все, между прочим, девки, — добавляет папа. — Парней, как ни странно, нет. Видимо, у этой шерстяной блядин…
— Игорь-Игорь, как не стыдно? — Марго внезапно виснет на его плече. — Уже утратил волосы, — я знаю, что это не по возрасту, а из-за бесконечной химии и облучения, — а глупости транслируешь, как молодой козёл. Разберёмся с пополнением, Оленька. Роды прошли хорошо, мамочка оказанной помощью оказалась довольна. Кстати, это было в первый раз. Можно сказать, что я с отличием сдала на ветеринарного врача. Рома, ты как?