Роман с Пельменем
Шрифт:
– Вы не возражаете, если мы ненадолго зайдем ко мне? Просто у меня, Таня заслышала знакомую виноватую детскую интонацию, - и нож есть, и топор, и утюг, и мясорубка, если вдруг понадобится...
– Что вы, я же не влезу в мясорубку!
– Притворно заволновалась Таня.
– Мадам, я - профессионал! Только, если не спешите, давайте зайдем в ЦУМ - у меня кончилась веревка.
– Только не за шею, пожалуйста, мне завтра идти на работу.
– Кем же вы работаете? Если не секрет.
– Учительницей в школе.
– О! Дас ист фантастиш! Учительницу
– Да уж, не мучил! Зачем так прибедняться.
– У меня в сумке есть толстые нитки. Может быть, они вам подойдут вместо веревки?
– Откуда я знаю, как вы будете вырываться. Если не сильно, то подойдут.
– Таня заметила, что они идут в каком-то странном направлении.
– Но Женя, может быть, мы все-таки свернем в метро?
– Пельмень резко остановился и злобно сверкнул глазами:
– Вы, кажется, назвали меня Женей? Напрасно.
– Отрезал он и отвернулся.
– Извините, я обозналась. Но как же вас называть?
– Зовите меня Бродяжником.
– Хорошо. А кто такой Бродяжник?
– Ха-ха! Я для того и живу на свете, чтобы узнать, кто я такой!
– А как же, в таком случае, вы будете называть меня?
– Если вы не знаете, как вас зовут, думаю, что подойдет имя... например, Йовин.
– Кто же я, по-вашему, такая?
– Тане показалось, что сейчас в скрытой форме произойдет объяснение. И действительно:
– Йовин - это гордая воинственная дева, влюбленная в Арагорна, которого в Хоббитании прозвали Бродяжником.
– А что Бродяжник?
– Все подробно изложено у Толкиена, но вообще-то это не ваше дело. Не надо вылазить из пространства. Вы делайте то, что положено, а я уж сам позабочусь.
– Таня опять заметила, что они движутся куда-то не туда. Потому что она никогда не слышала, чтобы у Пельменя были дела на Круглоуниверситетской. Тем более, он принадлежал к породе, которая сидеть любит больше, чем ходить, а если уж прогуливается, то исключительно по маршруту Владимирская-фуникулер-метро "Почтовая площадь". Конечно, если у человека в голове сцепились лебедь, рак и щука, то он станет поневоле консерватором. И Таня любила этого консерватора, ей не нравилось, когда на Женю нападала неуместная обезьянья страсть к авантюрам. Если он разыграется, то остановить его будет уже невозможно. Поэтому она попыталась воспротивиться происходящему.
– Бродяжник, я думала, что ваш замок находится не в этом районе. Произнесла Таня, нащупывая каждое слово.
– Ценю вашу наблюдательность, прекрасная Йовин, но вы плохо информированы. Оболонь - это постоялый двор, где никогда еще не было ни одного замка. Там есть озера, пустыри, дороги, очень много мусорников, имеются три станции метро и куча магазинов, а также энное количество базаров. Я часто бывал и долго жил в тех краях, но замки... в крайнем случае, какая-нибудь королева без королевства, с растрепанными нервами.
– Он причмокнул и замолк.
Они свернули в подворотню, открыли полусгнившую дверь, откуда-то сзади вошли в парадное, поднялись по лестнице на второй этаж, все это в молчании, Пельмень достал ключи,
Квартира оказалась просторной, как разношенный сапог. Там никого не было, и все комнаты виднелись в распахнутые двери. Одна напоминала кабинет писателя обилием книг, светлым окном и, особенно, фикусом на полу. Таня вошла туда и обнаружила на полке перед столом застекленный портрет красивой светлоглазой женщины с чернильными рогами, усами и бородой.
– Это мама... королева без королевства.
– Лирически сказал Пельмень, подошедши слева, как полагается по канонам НЛП, если втираешься в доверие. Тогда новой знакомой кажется, что ты был рядом с нею изначально, просто она лишь недавно тебя заметила.
– За что же ты ее так?
– Отшатнулась Татьяна, не признававшая любителей НЛП. Раньше Женя вроде бы держался справа, чтобы узурпировать функции Таниной правой руки.
– Да это не я, это папа после развода. Теперь сам жалеет.
– Интересно было бы увидеть этого человека, который способен...
– Нет, - Радостно сообщил Пельмень.
– Он уехал. На месяц. Квартира моя, кого хочу, того и привожу. Как, Йовин, намерены вы сегодня заниматься Этим, или пойти чай заварить?
– Тане что-то очень не нравилось во всем происходящем, особенно, эта фраза "привожу, кого хочу". Кого это, собственно? Если речь шла о ней самой, то до сих пор все происходило в ее квартире, то есть в квартире Джокера. А если о ком-то другом, то ведь это оскорбление. И она бы ушла, если бы не боялась освободить место для соперницы. Поэтому она села в мягкое кресло с пледом и сказала:
– Если ты действительно не спешишь, то пойди завари чаю, а мне принеси телефон.
– Пельмень с непонятно торжествующим видом удалился и вновь явился, неся телефон с волочащимся проводом. Таня немного пододвинулась вместе с креслом, чтобы длины провода хватило, и принялась дозваниваться до Джокера.
– Егор, - Заявила она, дозвонившись.
– Я тут Женю встретила, сейчас сижу на Круглой Университетской... в общем, я не знаю, доберусь ли до тебя сегодня. Ничего?-Джокер заверил, что все в порядке. Она, пользуясь своим одиночеством в комнате, пожаловалась, что Женя затеял какую-то игру, которая ей не нравится и смысл ее понятен только в общих чертах. Услыхав имя Бродяжник, Егор оживился и сообщил, что у него есть знакомый Гэндальф, который, может быть, его знает и что они, вероятно, могли бы незапно прийти в гости.
– Это будет как бы случайно... опять это "как бы"! Не станет же он наезжать на меня, если меня представят как эльфа. У меня очень эльфийский характер, не правда ли?
– Но Таню его речи не очень-то убеждали.
– Не полезет же он выяснять отношения, если Гэндальф возьмет мою сторону. И ведь он уже знает, что со мной шутки плохи. Он ведь уже один раз был покаран.
– Ладно, - Уступила Татьяна, - Резвитесь, устраивайте мне Павловку посреди Крещатика, Мне все равно, сколько вас будет и чем это кончится. У Жени есть еще одно колено, а у тебя - полный рот зубов.
– На том и порешили.