Роман
Шрифт:
– Браво! – воскликнул Антон Петрович и зааплодировал. – Браво, полковник!
Адама Ильича обступили со всех сторон:
– Адам Ильич, вы нас просто потрясли!
– Чудно! Чудно!
– Вот, Роман Алексеевич, поучитесь!
– Что ж, охотно!
– И где же вы, батенька, эдак кидаться сподобились?
Адам Ильич улыбался, поправляя манжет:
– Я сподобился, почтеннейший Фёдор Христофорович, в моём полку Знаете, ходила такая поговорка: настоящий офицер предпочитает бильярд городкам, карты –
– Браво! Браво, Адам Ильич! – воскликнул Антон Петрович. – Вот это настоящее дело! Вот настоящий боец! И посему я, Антон Воспенников, вызываю вас, полковник ГГ, на поединок! И упаси бог отказаться!
– Отказаться?! – в тон ему заговорил Куницын. – И не подумаю! Принимаю ваш вызов прямо и безоговорочно!
– Отлично! – взмахнул руками дядюшка. – Будем драться, как Ромео и Тибальт, и да падёт один сражённый, а победителя увенчает лавровым венком наша прекрасная Офелия!
Он повернулся к Татьяне и послал ей обеими руками воздушный поцелуй.
– Я согласна! – Татьяна сняла с головы померанцевый венок. – Это тому, кто победит!
– Браво! – крикнул Красновский.
– Ура! – закричал Аким, и мужики подхватили.
– Неужели они будут состязаться? Как романтично! – восклицала Красновская.
– Да, романтизма здесь ой как много! – улыбался Рукавитинов.
– Слишком даже… – зевнул усевшийся на траву Клюгин, – и я от этого устал…
– Аким, Аким! – командовал дядюшка. – Найди двух молодцов попонятливей, чтоб биты носили! Да кого-нибудь, чтоб фигуры ставил!
– Сыщем! – откликнулся Аким, оглядываясь на толпу, и через мгновение двое парней и двое мужиков уж бежали к квадратам.
А вскоре первые биты седовласых соперников полетели и под шум толпы сбили первую фигуру – “солдатика”.
– Хорошее начало – полдела откачало! – задорно крикнул Антон Петрович и махнул парням: – Ставьте “пушку”, ребята!
Ребята бросились ставить “пушку” и подбирать биты.
– Ну-с, пушечка-подружечка, – повертел в руках биту Антон Петрович, – лети, дубец, да будь молодец! Гоп!
Бита полетела и сбила “пушку”.
– Ура! – закричали кругом.
Адам Ильич плавно прицелился, выставив ногу, и слегка отклонился назад:
– А на вражескую пушку мы – дубовую ватрушку! Хоп!
И в своей плавной сильной манере метнул биту, которая так же снесла “пушку”.
– Ура! – кричали вокруг.
– Ну полковник ГГ, ну герой Шипки! – восхищённо качал головой Антон Петрович.
Адам Ильич довольно улыбался, поправляя усы.
– Они так ловко кидаются, словно каждый день играли в городки! – удивлённо
– Что же вы хотите, душечка, это же любители! – объясняла Красновская.
– Потише бы, ой потише! – улыбался отец Агафон. – А то этак и рёбрышки поломать можно…
– Аким! “Ворота”! – кричал дядюшка, плюя на руку и крепко берясь за биту.
Вмиг “ворота” были поставлены.
– На чужие ворота у нас дубовая бита! – продекламировал дядюшка и сбил фигуру.
– По воротам – с разворотом! – в тон ему сказал Куницын и метнул биту так же удачно.
– Ура! – кричали все.
– Как хорошо! – радовалась Татьяна. – Какие они чудесные. Как я люблю их!
Роман целовал её руки.
– “Телегу”! – кричал Антон Петрович.
– “Телегу”! – кричал Куницын.
– “Телегу”! – кричала толпа.
Поставили две приземистых “телеги”, состоящие из пяти городков.
– А мы на тележку – дубовую долбешку! Лети-ка, дубец, не будь стервец! Гоп!
Бита со свистом врезалась в телегу, но один городок остался в квадрате.
– Ах, мазила-пустоплёт, краснобай Емеля! – в сердцах шлёпнул себя по коленкам дядюшка.
Адам Ильич прицелился:
– По тележке Пугача кинем с правого плеча! Хоп!
Но и у него один городок остался.
– Вот я тебе! – погрозил он пальцем строптивому городку и повернулся к дядюшке: – Антон Петрович, мы с тобой настоящие полковые кони. В ногу идём! Ноздря в ноздрю!
– Святая правда! – воскликнул дядюшка. – А не испить ли нам шампанию по этому поводу?
– Охотно! – согласился Куницын
– Эй, кто-нибудь, шампанского!
– Антоша, ты после шампанского промажешь!
– Пустое, матушка! Актёры и офицеры после шампанского никогда не мажут! Наоборот!
Парень в кумачовой рубахе побежал исполнять дядюшкино приказание и вернулся с двумя вспенившимися бокалами на серебряном подносе.
Толпа расступилась, парень подошёл.
Соперники взяли бокалы.
– За победу! – провозгласил дядюшка, обводя всех бокалом. – Иль на щите, иль со щитом!
– За победу! – по-военному тряхнул головой Куницын. Они выпили и, по гусарскому обычаю, бросили бокалы через плечо.
– “Баньку”! – потребовал Антон Петрович.
– “Баньку”! – крикнул Куницын.
– “Ба-а-а-аньку”! – шумела толпа.
– “Ба-а-а-аньку-у-у”! – ревел Дуролом.
Вмиг сложили по “баньке” в каждом квадрате.
– Разнесу банчишку да по брёвнышку, ты не стой на пути у добра молодца! – с угрозой изрёк дядюшка и, метнув биту, снёс напрочь “баньку”.
– Вчера попарились, нынче состарились, банька мало пара давала, матушка взяла да сломала! – проговорил Куницын и, недолго целясь, разбил “баньку”.
Шум и рукоплескания заполнили луг:
– Браво, Воспенников!