Романы катастроф
Шрифт:
Следовательно, у него есть возможность выбирать компаньона, а не связываться с первым встречным. Пока что он не видел подходящих. Все, с кем сталкивался он сегодня, были в той или иной степени поражены шоком.
В его мозгу сформировалась новая идея, и родилось название для нее: Вторичное Убийство. Из тех, кто пережил Великую Катастрофу, многие падут жертвами тех недугов, от которых их раньше оберегала цивилизация. Многие упьются до смерти. А это самоубийство в прямом смысле слова. Другие, вроде того старика, которые жили раньше более или менее нормальной жизнью, после перенесенного шока впадут в безумие и, вероятно, долго не протянут. Некоторые, будучи в одиночестве, без всякой помощи, погибнут от какой-либо случайности. Тех,
Сможет ли человечество выжить? Это был один из интереснейших вопросов, желание получить ответ, на который, давало ему силу жить. Правда, результаты сегодняшнего дня были очень малоутешительны в этом смысле. Если все выжившие таковы, то на что может надеяться человечество?
На следующее утро он проснулся с ощущением Робинзона Крузо — ему нестерпимо хотелось иметь товарища, хоть какого. Однако он решил, что будет подыскивать такого человека, который подходил бы ему, а не первого попавшегося. Единственным человеком, который желал его общества, была та женщина, проститутка, но в ее хихиканье и в мерзком подмигивании таились предательство и смерть. Даже если бы у него был пистолет, и он прикончил бы ее дружка, она предложила бы ему всего лишь физическую связь, но мысль о ней вызвала у Иша отвращение. А что касается другой девчонки, то для знакомства с ней необходимо обзавестись лассо или устроить западню. Вполне возможно, что она, как и тот старик, тоже тронулась.
Нет, Великая Катастрофа не выбирала самых хороших людей, чтобы оставить их в живых, а те, кто выжил, не стали лучше от того, что им довелось пройти через это испытание.
Он приготовил еду, но поел без аппетита. Затем он взял книгу и попытался читать, но слова были такими же безвкусными, как и пища. Он все еще думал о Мистере Барлоу и об остальных. Каждый из них, правда, по-своему, пострадали от Великой Катастрофы. До сих пор он не думал о себе. А как же он сам? В здравом ли он уме? Может, тоже шок подействовал на него? Он размышлял, трезво оценивая себя. Затем он взял перо и бумагу, решив классифицировать свои ощущения, объяснить самому себе, почему он хочет жить и даже получать удовлетворение от жизни, которого не могут получить другие.
После некоторых колебаний на бумагу легла первая строчка.
1. Хочу жить. Хочу видеть, что произойдет с миром без человека.
Затем, уже увереннее побежали и другие строчки.
2. Всегда был один. Не нуждался в общении с другими людьми.
3. Аппендикс вырезан.
4. Имею некоторые практические навыки, правда, не в технике. Умею жить на природе.
5. Не испытал шока от происшедшего, так как на моих глазах не умирали родные, другие люди. Худшего со мной не случилось.
Он остановился, глядя на последнюю строчку. Хотелось надеяться, что это так и есть.
Он сидел, смотрел и размышлял. Он мог приписать сюда и другие свои качества, например, интеллектуальную ориентацию, которая давала ему возможность приспособиться к новым условиям жизни. Или то, что он любит читать, и значит, у него есть сильное средство расслабления и бегства от действительности. А кроме того, у него полно книг, а это значит, что он может почерпнуть из них множество сведений, которые могут понадобиться в дальнейшей жизни.
Пальцы его сжали ручку, когда он думал, стоит ли писать, что он не суеверен и не религиозен. Это могло оказаться важным, иначе им мог овладеть страх при мысли о том, что Катастрофа — это деяние разгневанного Бога, который решил наказать грешных людей, как раньше он сделал это с помощью потопа. Причем в качестве Ноя он выбрал Иша (правда, без жены и без детей). А такие мысли — прямой путь к сумасшествию. Конечно, если человек начинает считать
— Нет, — подумал он. — Что бы ни случилось, я никогда не поверю, что я бог. Богом мне не бывать.
Он продолжал сидеть, и мысли бежали у него в голове. Вдруг он поймал себя на мысли, что ему даже нравится такая одинокая жизнь. Все прежние неприятности у него были связаны с людьми. Даже одна мысль о том, что ему нужно обнимать женщину в танце, бросала его в пот. Он плохо общался с людьми, его никогда не приглашали в компании, а в старое время общительность давала много преимуществ человеку. В тех редких случаях, когда его приглашали в компанию, он сидел в углу и только смотрел и слушал, не вмешиваясь в разговоры, наблюдая за людьми. Теперь его слабость превратилась в силу. Это было как со слепцом, когда весь мир погрузился во мрак. В этом случае зрячие оказались бы в панике, но слепцы чувствовали бы себя, как обычно. Мир для них остался прежним. И теперь они служили бы поводырями зрячим, в беспомощности мечущимися во тьме.
Вечером, лежа в постели, он понял, что одинокая жизнь, которая ждет его, совсем не так приятна и безоблачна, как ему кажется. Холодные щупальца тумана с моря обхватили дом на Сан-Лупо. И снова страх опустился на Иша, который лежал в постели, прислушиваясь к звукам ночи и думая, что это жуткое одиночество погубит его. Ему вдруг захотелось вскочить и убежать, мчаться куда-то во всю прыть, чтобы оставить позади то, что преследовало его, гналось за ним. Постепенно он успокоился и решил, что не может быть, чтобы болезнь скосила всех. Наверняка в Соединенных Штатах где-то остались люди, горстка людей, и он должен найти их, присоединиться к ним.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Утром его паника растаяла, но все же страх гнездился где-то в глубине его сознания. Он очень осторожно встал с постели, долго и придирчиво рассматривал горло, которое, как показалось ему, заболело. Затем, как старый ипохондрик, он тщательно прополоскал его на всякий случай. Спускаясь по лестнице, он крепко держался за перила. Он понимал, что теперь самая ничтожная болезнь, даже подвернувшаяся нога, может привести к смерти.
Иш немедленно начал готовиться к отъезду. Он всегда действовал быстро и целеустремленно, имея перед собой четкий план. Пусть даже этот план сам по себе имел мало смысла. Но Иш чувствовал удовлетворение от своей деятельности. Его машина была уже стара. Следовательно, среди сотен машин у тротуаров нужно выбрать получше. У многих машин не было ключей, но в конце концов он отыскал то, что хотел и даже с ключами. Он нажал стартер и мотор моментально завелся. Затем Иш проверил машину на ходу. Никаких недостатков. Он стал собирать пищу и некоторые вещи в дорогу. И тут им овладело беспокойство. Он не жалел свой старый автомобиль, но что-то беспокоило его. И тут он вспомнил. Иш вернулся в машину и взял свой молоток. Бросив его на пол у ног, он поехал к магазину.
Конечно, он мог найти пищу в любом городе, но иметь запас не помешает. Иш взял из магазинов спальный мешок, топор, полотенце, плащ, сигареты, разнообразную пищу, которой должно было хватить на несколько дней, бутылку хорошего бренди. Вспомнив события позавчерашнего дня, он зашел в спортивный магазин и взял пистолет, карабин среднего калибра, легкий револьвер, умещающийся в боковом кармане пиджака, и охотничий нож.
Закончив с погрузкой, он сел в машину и тут заметил собаку. За эти дни он видел много собак, но старался не обращать на них внимания. Некоторые из них были очень истощенные, другие, наоборот, отъевшиеся. Одни были заискивающие и трусливые, другие — уверенные в себе и надменные. Эта собака была небольшой гончей с длинными висящими ушами и беложелтой окраской. Она стояла на безопасном расстоянии футов в десять, смотрела на него, помахивая хвостом и чуть слышно повизгивая.