Роскошь нечеловеческого общения
Шрифт:
"Молодые были", - подумал Журковский, но уйти в воспоминания ему не удалось.
– О! Толя!
Павел Романович Греч, сидевший на диване с книгой в руке, при виде гостей пружинисто поднялся на ноги и быстро шагнул к вошедшим.
– Как я рад вас видеть, если бы вы знали! Суханов! Ты молодец, что Толю привез! Как удачно! А мы сидим тут со Славой в гордом одиночестве, не знаем уже - то ли спать ложиться, то ли ужин готовить... Ну теперь-то точно отужинаем. Толя! Ты куда же вчера подевался? Я с тобой хотел поговорить... Ты исчез...
–
– Да. Тем более что я сразу после лекции улетел в Москву. И только вот два часа назад вернулся. Вместе со Славой прилетели.
– Ну что, ужинать будем или как?
– спросил Люсин.
– Да, да, конечно!
Греч широко улыбнулся.
– Конечно, поужинаем.
– Я займусь тогда. У меня уже ноги сводит от голода.
– Люсин направился в сторону кухни.
– Ну что, Толя, как живешь?
– спросил Греч.
Журковский пожал плечами и посмотрел на Суханова.
– Что-то случилось?
– спросил Греч, в свою очередь переведя взгляд на Андрея Ильича.
– Еще нет, - сказал тот.
– Но может. Проблема у нас, Павел Романович.
– Что еще?
Журковский увидел, как лицо Греча, только что сияющее искренней, широкой улыбкой, словно сжалось, осунулось, глаза загорелись странным, лихорадочным огнем.
– По мою душу?
– спросил он.
– Да.
– Что же на этот раз?
– Проблема серьезная, Павел Романович. Приходил ко мне сейчас один персонаж...
– Что за персонаж?
Греч теперь говорил резко, внимательно глядя в глаза Суханову. Журковский еще раз отметил ту быстроту, с которой менялось выражение лица Павла Романовича, Пашки Греча, - прежде он всегда был для него открытой книгой, а теперь казался совершенно чужим, непредсказуемым и загадочным.
– Вроде из Комитета. Молодой.
– И что же?
– Говорит, что бывший твой студент. Иванов Михаил. Не помнишь такого?
– Ну что ты, Андрюша! Нет, конечно.
– Так вот, он просил тебе передать, что очень тебя уважает, мол, он честный студент, хоть и в органах работает... И считает своим долгом пойти на должностное преступление...
– Провокация, - покачал головой Греч.
– Подожди. Дослушай. Хочет предупредить тебя о том, что у тебя дома будет обыск.
– Ну конечно, провокация, - снова сказал Греч.
– И найдут при обыске незарегистрированное оружие.
– Что? Что ты сказал? Оружие? Откуда у меня оружие? Или они собираются подбросить? Так понятые ведь... Нет, это вряд ли. Провокация, Андрюша. Подлая провокация. И тебя втянули в это дело.
– Паша, у тебя точно оружия нет?
– Слушай, ты меня что, первый день знаешь? Сам подумай - на кой черт мне оружие? Да еще незарегистрированное. Я что, наемный убийца? Или на продажу держу?
– Паша, ты понимаешь, насколько это серьезно? Если это правда, то какие могут быть последствия - ты отдаешь себе отчет?
– Я отдаю себе отчет, - ответил Греч.
–
– Вот именно. Поэтому мне странно, что ты так легкомысленно к этому относишься.
– Ты знаешь, Паша, - сказал Журковский, с удовольствием проговаривая это "ты". В машине, в присутствии шофера и охраны, у него как-то само собой получалось обращаться к старому другу Пашке Гречу на "вы". Здесь же, что называется, обстановка располагала.
– Ты знаешь, я верю этому парню. Я присутствовал при разговоре. Мне кажется, он не врал.
– Толя... Анатолий Карлович! Вы же взрослый человек!
Греч заходил по комнате.
– Ты что, вчера родился? Эти люди способны на все. Поверь мне, я уж, к сожалению моему, все это знаю. Такого навидался!.. Продадут, наврут в глаза и не то что не поморщатся, а забудут через минуту. У них это в порядке вещей. Вранье поставлено на поток. На конвейер. Понимаешь? А ты покупаешься на это, как ребенок. Мне только одно непонятно - для чего они эту информацию нам запустили? Просто еще один камень, чтобы жизнь мне отравить? Просто гадость очередная? Так, что ли?
– Толя!
– Люсин стоял на пороге кухни, вытирая руки полотенцем.
– Толя! А у тебя ведь есть в доме оружие.
Греч застыл посреди комнаты, глядя на Люсина, который спокойно продолжал вытирать руки.
– Что ты имеешь в виду, Слава? Какое оружие? Это не тема для шуток!
– Я и не шучу. Ты мне сам показывал.
– Что показывал?
– Ружье. Которое тебе после выборов президент подарил. С дарственной надписью.
– О, Господи! Да я и забыл про это... Так оно же... Вот дьявол!
Греч бросился к лестнице, ведущей на второй этаж.
– Приехали, - сказал Суханов.
– Вот тебе и на! Значит, прав был эфэсбешник... Студент. Надо же. Есть еще порядочные люди в наше время. И среди молодежи. Что приятно.
Исчезнувший наверху Греч появился на лестнице с длинной картонной коробкой в руках.
– Вот оно.
– Покажи!
Суханов взял коробку, положил ее на диван и открыл.
Журковский увидел массивное, с резьбой по всему прикладу темного дерева, с матовым толстым стволом охотничье ружье.
– Павлу Романовичу Гречу, дорогому другу в память о нашей общей победе. Президент Российской Федерации... Солидно, - произнес Суханов, прочитав вслух слова, что были выгравированы на металлической табличке, привинченной к прикладу.
– Это все звучит очень убедительно и замечательно, только ведь табличка - не документ. А настоящие документы есть на это ружье?
– Нет, - Греч отрицательно покачал головой.
– Не до того было тогда. Да вы же знаете нашего президента. Широкая душа. Подарки любит раздаривать. Подарил и забыл. А потом, вечером, - уже никакой... Какие там документы! Да ведь и я был в ту пору народным депутатом. Неприкосновенность. Кто бы посмел ко мне сунуться? Тем более тогда. Мы были победителями. Тогда нас не судили. И мы себя, надо признаться, тоже...