Роскошь нечеловеческого общения

Белозеров Андрей

– Кто же это вам мешает?
– ехидно спросил Старков.
– Объясните, пожалуйста, кто эти вредители, что мешают налаживать нормальную жизнь? И так мешают, что за несколько лет вы не смогли наладить жизнь в Городе? А преступность растет. Уже стыдно, просто стыдно становится - только и говорят, что о криминальной столице. Вам нравится жить в криминальной столице? Создается ощущение, что за время вашего правления город и превратился в центр российского криминала. Прежде разве у нас было такое? Месяца не проходит, чтобы не случилось заказного убийства. А об уличной преступности и говорить не приходится. Каждый знает - она выросла у нас просто чудовищно, вышла за любые мыслимые пределы. И все это случилось за последние годы. Уголовный термин "беспредел" вошел в повседневный

обиход...

Греч кивал и ждал, когда распалившийся оппонент сделает паузу. Старков наконец выдохся - опыта публичных дискуссий у него было маловато, он так и не усвоил приемы, выработанные государственными риторами за годы советской власти, - бубнить, не повышая голоса, не поддаваться эмоциям, не ставить ни в одной фразе яркой точки, тем самым не давая противной стороне возможности вклиниться с замечаниями и возражениями. Нынешний лидер коммунистов вполне владел этим искусством, а вот местный кандидат в губернаторы нет.

– Позвольте, - вмешался Греч, когда негодующий кандидат выдохся. Позвольте... На самом деле наш Город ни в коей мере не является криминальной столицей России.

– А какой же тогда является?
– спросил ведущий.

– Какой? Да вы прекрасно знаете, какой. Москва, к сожалению моему, была и остается не только столицей нашего государства, но и столицей отечественного криминала. А вот это...
– Греч с выражением брезгливости на лице взял в руки несколько лежавших перед ним книжек в обложках.
– Вот это все - "Бандитский Город", "Бандитский Город - два". "Бандитский Город - три", "Коррумпированный Город", "Криминал у власти"...
– Мэр подержал в руках книги и бросил их на стол.
– К сожалению, мне пришлось частично ознакомиться с содержанием этих произведений. "К сожалению" - потому что никакой художественной, равно как и любой другой ценности, они, на мой взгляд, не имеют. Да простит меня автор, я с ним незнаком, но это не моя литература. Сочинение и издание таких книг отдает мелкой провокацией. Именно - мелкой, слабосильной, трусливой... Однако эти произведения, как и многие другие пропагандистские акции, призваны сформировать определенное общественное мнение, которое поддерживается, в том числе, и столичными журналистами. Кому-то выгодно нагнетать страсти, кому-то очень хочется дискредитировать нынешнее руководство Города, кому-то очень хочется, чтобы другие люди заняли посты. То, что происходит в Москве, почему-то не дает нашей столице статуса "криминальная столица". Хотя там творятся вещи по-настоящему страшные и творятся они гораздо чаще, чем в нашем Городе. Авторы вот этих...
– Греч проглотил комок в горле.
– Вот этих трудов, чтобы не сказать по-другому...
– Он снова дотронулся пальцами до лежащих на столе книг - думаю, любят свой Город и искренне хотят, чтобы преступность у нас была ликвидирована. Но бесконечное смакование бандитской романтики, соединение ауры нашего города с духом бандитских малин и "новых русских" кажется мне просто отвратительным. А главное, это нисколько не соответствует действительности. Наш город никогда, я подчеркиваю, никогда не был криминальной столицей. И не является ею в данный момент. Как бы этого ни хотелось определенным силам, определенной части журналистского корпуса, которые на самом деле позорят свою профессию, выдавая недобросовестную, непроверенную или даже изначально лживую информацию...

Старков вдруг привстал с кресла.

– Конечно!
– воскликнул он.
– Ну конечно! Во всем виноваты журналисты. Я, кстати, очень большой противник так называемой "чернухи" на телеэкране. Но мы подготовили один видеосюжет, который, если можно, покажем в этой передаче. Можно?
– Старков повернулся к Горину.

– Конечно. Если ваш сюжет имеет отношение к нашему разговору...

– Имеет, имеет, - Старков рубил ладонью воздух, подчеркивая весомость своих слов.
– Еще как имеет. Пожалуйста.

Греч взглянул на экран монитора и почувствовал, что в лицо ему ударила невидимая, но плотная, страшно горячая волна. Он сунул руку в боковой карман пиджака и нащупал стеклянную трубочку с валидолом.

Так, на всякий случай...

На экране показались покосившиеся заборы, заваленные грязным снегом тротуары, залитые талой водой улицы, пакгаузы, склады, одно-двухэтажные постройки. Пейзаж соответствовал больше какому-нибудь поселку городского типа, чем родному Городу мэра. Павел Романович не мог сказать, что это за местность.

– Мы с вами находимся в одном из районов нашего города, носящего в народе скромное название "Пашни". Район этот интересен тем, что в нем, словно в капле воды, отразились все так называемые демократические преобразования, произошедшие в нашем городе за последние... постойте, дайте сосчитать... да, за последние почти уже десять лет.

Голос Юрия Зотова звучал, как всегда, убедительно. Журналист говорил доверительным тоном, но с налетом, с еле уловимым призвуком издевки, так чтобы слушатель и зритель мог угадать за его словами - "Мы-то с вами понимаем, что на самом деле происходит, для нас это не секрет. Мы-то с вами знаем, кто прав, кто виноват. Мы-то знаем, как и что нужно сделать, чтобы в нашем городе, в нашем доме и в нашей семье был порядок, была тишь, была гладь, была божья благодать..."

– Этот район всегда считался городским захолустьем, - продолжал Зотов. На экране мелькали заборы, кирпичные стены и куски ржавого железа, разбросанные там и сям.
– Но с некоторых пор в этих жутковатых местах стали бывать довольно респектабельные, известные, светские - можно и так сказать - личности, которых вы, уважаемые зрители, вероятно, сейчас узнаете... Вот забор.

Камера действительно уперлась в дощатый, кривой забор с ржавыми кляксами гвоздевых шляпок.

– Забор этот не похож на те, что мы снимали прежде...

На экране замелькали кадры зотовских репортажей о правительственных дачах - заборы кирпичные, металлические, заборы с колючей проволокой сверху, заборы бетонные, глухие, с автоматически открывающимися воротами. После короткого экскурсии по окрестностям правительственных дач на экране снова возник грязный дощатый забор.

– Конечно, этому творению рук человеческих далеко до его собратьев, которых мы наблюдали секунду назад. Однако за этим препятствием скрываются тайны не менее интересные и глубокие, чем те, что можно обнаружить за кирпичными и бетонными бастионами, которыми окружили себя чиновники высшего звена нашей демократической, очень демократической, истинно народной власти.

На экране возник двор, находящийся, судя по всему, за тем самым дощатым забором.

– Мы используем скрытую камеру, - голос Зотова зазвучал приглушенно.
– И не только камеру. Мы вынуждены прятаться и сами, иначе для нас эти съемки могут стать последними. Это вам не коррумпированных депутатов снимать, здесь ребята простые, долго разговаривать не будут... Итак, посмотрим, что же таится за этим неприметным заборчиком в этих богом забытых "Пашнях".

На экране возникли несколько мангалов, приютившихся во дворе, вполне ухоженном, чистом, с мелькнувшим даже газоном, на котором из бурой снежной корки торчали ветви каких-то кустов. Мангалы стояли под навесом и явно предназначались для кормления большого количества народа одновременно. Возле одного из них, исходившего ароматным даже с виду дымком, суетился молодой здоровяк в джинсовом костюме. Он переворачивал шампуры, на которые были нанизаны сочные, крупные куски мяса вперемежку с ломтиками помидоров. Затем камера показала вход в подвал - ведущая вниз лесенка о трех ступенях упиралась в чистенькую, аккуратную железную дверь. Новый план - несколько автомобилей: "Ауди", "БМВ", две "Волги".

– Хозяева этой заштатной автомастерской любят сытно поесть, комментировал Зотов.
– Но ведь здесь нет греха. Как и в том, что на обед к ним съезжаются довольно занятные личности. Наши бизнесмены. Видимо, устали от дорогих ресторанов и предпочитают кушать в местах более демократичных...

На экране снова пошла панорама улицы - груды мусора вдоль тротуаров, покосившиеся столбы линии электропередачи, распахнутые ворота, открывающие путь к мастерской, на заборе надпись крупными буквами "Развал колес".