Россия без прикрас и умолчаний
Шрифт:
В результате таких махинаций (я привел только два примера из многих) у меня в записной книжке всегда стояла некая тайная сумма, которую я мог распределить между людьми, как хотел. И когда наступал критический момент, когда надо было «выбить» месячный план любой ценой и не допустить остановки конвейера, я подходил к нужному мне рабочему и говорил:
—~Вот что, друг. Сегодня останься часика на три и отфрезеруй-ка мне пару сотен головок блока. Сверхурочных писать не будем, но я тебе за это пятерочку подкину. Договорились?
И рабочий согласно кивал головой.
Абсолютно так же действовали все мастера в цехе, во всех других цехах. Так действуют они по сей день на всех заводах. «Секретные фонды», добытые
Вот пример. Ни в каких технологических картах не записана переноска деталей. Между тем по участку все время приходится таскать на руках тяжелые ящики с заготовками, катить тележки с готовой продукцией на конвейер и так далее. Кому это делать?
Отвлекать рабочих на переноску всяких грузов – и глупо и совестно. Глупо потому, что они из-за этого недодадут продукции, и план, без того очень напряженный, наверняка «погорит». Совестно – ибо за переноску нельзя заплатить человеку ни копейки, ведь «операция» не предусмотрена технологической картой. Вероятно, вы уже поняли, в чем выход. Конечно, в секретных фондах. У меня на участке был, например, здоровенный парень, и он охотно выполнял обязанности «подпольного грузчика». Когда особой надобности в перетаскивании грузов не было, этот парень потихоньку работал на каком-нибудь станке. Когда надобность появлялась, я или любой из наладчиков показывал парню, что и куда перетащить. Его станочную работу (примерно $2 – $3 в день) мы ему никогда не записывали, она тоже шла в мой «секретный фонд». А грузчик получал у меня фиксированный месячный оклад независимо от выработки. Так мы умудрялись при сдельной оплате держать рабочего на твердом окладе, и он трудился прилежнее всех остальных, потому что был уверен в своем заработке и не хотел потерять такое надежное место. Для меня этот парень всегда служил живым опровержением не только самой сдельщины, но и всей советской системы, подобно множеству врачей, учителей, портных и прочих, которые проявляют чудеса искусства когда работают по частному найму.
IV.
Как видите, система оплаты труда и его организации в России такова, что начисто исключает честную работу, вынуждает всех руководителей, от мала до велика, лгать и жульничать. Ведь, скажем, начальник нашего цеха тоже мошенничал ежемесячно. Как?
Обычно к концу месяца оказывалось, что дотянуть выполнение плана до заветной цифры 100,1 процента невозможно. А одна десятая процента сверх плана, эта скромная единичка после запятой, имеет огромное значение в русской системе плановой лжи. Без этой единицы в отчете ни один руководитель не имеет права получить премию «за перевыполнение плана». И начальник цеха пускался во все тяжкие.
Например, нельзя было собрать недостающие 500 моторов из-за того, что к ним не было головок блока цилиндров. Именно такой случай произошел в первый же месяц моей работы мастером. Головка блока – это, можно сказать, половина мотора, на нее ставят множество агрегатов. Собрать мотор без головки невозможно ни при какой ловкости рук. Но, представьте, выход из положения нашелся немедленно.
Головок не хватило потому, что множество заготовок для них, полученных из Горького, были бракованными отливками – имели трещины, свищи в чугуне и так далее. Для горьковчан эти отливки были «принудительным ассортиментом», работой на сторону, и они их делали как попало. Казалось бы, вполне основательная причина, чтобы недодать 500 моторов – нельзя же винить начальника цеха за то, что с Горьковского автозавода поступает брак. Ан нет – по неписаным законам советского руководства начальник цеха все равно будет виноват ибо «на объективные причины ссылаться нельзя».
На моем участке, вдоль стены, лежал могучий штабель бракованных головок – тысячи две, я думаю. Они лежали и ждали приезда из Горького «представителя поставщика», чтобы совместно засвидетельствовать брак, написать акт и потом по этому акту потребовать от горьковчан бесплатной замены головок. Как вдруг я получаю распоряжение: выдать бракованные головки на конвейер для сборки двигателей!
Я был молод и глуп. Я знал, что за выпуск брака по сталинскому уголовному закону полагалось восемь лет заключения в лагерях. Я только недавно вернулся из лагеря и не хотел туда возвращаться. И я отказался давать брак на сборку. Даже сказал, что напишу об этом в «Правду».
Обрушив на мою голову яростный поток матерщины, начальник цеха выгнал меня из кабинета и сам, без моей подписи, распорядился вывезти головки на конвейер. Моторы были собраны, план выполнен, премии получены. Но те 500 моторов никуда с завода не ушли.
Они тихо пролежали на испытательной станции до тех пор, пока не пришли в достатке «свежие» головки. Тогда слесари-сборщики, работая по 15 часов в сутки за «секретный», конечно, гонорар, вручную «раздели» валяющиеся на полу моторы, переставили головки и вновь, с помощью гаечных ключей и отверток, кое-как собрали двигатели.
Точно так же жульничает и директор завода. Автомобили выпускают с конвейера без сидений, без рулей, без шин. А записывается, что они собраны. Потом, прямо в заводском дворе – если зимой, то в лютый мороз – сборщики приделывают недостающие детали. В мои времена дело доходило до абсолютных курьезов: в счет плана в последний день месяца засчитывались служебные разъездные автомобили директора, главного инженера, главного конструктора и начальников крупных цехов. Эти старые машины наспех красили и прятали их среди «толпы» предназначенных к сдаче автомобилей, а в первые же дни следующего месяца, пользуясь тем, что машины с завода вывозятся не сразу, заменяли новыми. Два-три дня директор и прочее высокое начальство ездило на такси, а боссы помельче, тоже временно лишенные автомобилей – на троллейбусах...
Вы любопытствуете, как в таком кавардаке соблюдается стандарт, качество продукции. Это важный вопрос. Он заслуживает подробного ответа.
V.
Вспомним еще раз мое «невинное жульничество» с лунками в теле впускной трубы. Оно, увы, не было таким невинным как могло показаться. Ведь гайковерт со сточенной головкой не затягивал гайки с достаточной силой. Узел мог перекоситься, это наверняка привело бы к просачиванию отработавших газов во фланец коллектора, то есть к потере мощности двигателя. И приводило, не сомневаюсь.
Теперь возьмём водяной насос. И я и мои наладчики всегда собирали насосы в спешке, стараясь сделать побольше в короткие свободные минуты. Уверен ли я был в качестве этих насосов? Боюсь, что нет.
Ну, а история с бракованными головками? Вы представляете, какие получались двигатели после ручной переборки в грязи, на полу испытательной станции? То же относится к любым деталям, установленным во дворе завода на «готовый», спущенный с конвейера автомобиль.
Все участники производства в Советском Союзе, от рабочего до министра, заинтересованы только в одном: «спихнуть с рук» готовую продукцию, получить документ о выполнении плана. Качество, в их понимании, должно быть лишь таким, чтобы продукцию можно было «спихнуть». Ведь дальнейшая судьба продукции абсолютно не интересует ее производителей – рынка нет, конкуренции нет, есть только планы, нормы, показатели, в которые нужно во что бы то ни стало «уложиться», и тогда получишь премию. Разумеется, что такое положение вещей ведет – и психологически и технически – к выпуску товаров самого низкого качества.