Россия без прикрас и умолчаний

Владимиров Леонид

— Погодите, Саша, погодите. Но ведь «Каучук» мог бы сделать простую вещь – потребовать с вас за уплотнители более высокую цену. И все в порядке, «дыра», как вы сейчас сказали, заткнута. Вы бы поторговались-поторговались и заплатили – куда денешься! А потом стали бы потихоньку искать другой завод, который, может быть, сумел бы сделать эти самые уплотнители дешевле. Это же ясно как дважды два четыре!

— Простите меня, но это полная чушь. У нас какая экономика? Социалистическая? Ага. А вы что предлагаете? Свободный рынок, конъюнктурное изменение цен. С ума сошли?

— Но почему же нет, Саша, если те же уплотнители действительно убыточны? Это же глупо – продавать с убытком, если платишь за основные фонды и живешь с собственной прибыли. Сказавши «А»...

— Ладно,

не продолжайте. Я нарочно привел вас к абсурду, чтобы показать, сколько неясного в экономической реформе. Но если есть в ней что-либо ясное, так только одно – на свободную игру цен, конкуренцию, отсутствие планирования по ассортименту не рассчитывайте. Хозяева на это не пойдут. Почему? Да вот потому, что вы сами только что произнесли. Сказавши «А», надо говорить «Б», потом «В», и по этому алфавиту мы в два счета приедем к свободному предпринимательству – к капитализму. '

— Вам это страшно?

— Мне лично – нет. Хозяевам- страшно. Службу могут потерять. Так что подобной перспективы, считайте, не существует. Все, что хотят хозяева, – это сказать «А» и ни в коем случае не говорить «Б». У них на сей счет есть кое-какие соображения. Вот, скажем, цены. Они ведь там, наверху, понимают, что цены абсурдны (возьмите те же уплотнители). Ага, значит, надо цены переделать. И вот скоро уже два года работает громадная организация – Государственный комитет цен. Задача: привести цены, хотя бы оптовые, в соответствие с затратами труда и материалов на каждый товар. Конечно, они рано или поздно что-нибудь родят, но это «что-то» уже назавтра начнет устаревать. Мыслится, что по обстановке на местах комитет цен сможет корректировать первоначальные цифры, но ведь утверждать-то все равно должен Совет министров. Значит, на изменение любой цены «по инициативе снизу» понадобится год, не меньше. И ведь цены все связаны, каждое изменение будет корежить планы, отчеты, прибыли. Нет, знаете, я бы в этот комитет работать не пошел.

— Но как же тогда реформа?

— А вот так. Велено проводить – проводим. К чему – к чему, а к реорганизациям мы приучены. Хрущев разогнал министерства и наплодил совнархозы в экономических районах. Это, мол, ленинская форма управления хозяйством. Лопнула ленинская форма – Брежнев с Косыгиным разогнали совнархозы и посадили в центре прежние министерства. Теперь идет новый вариант – децентрализация, но без совнархозов. Руководство централизовали в министерствах, а одновременно требуют инициативы на местах. А, да что там...

— Как же вас понимать, Саша? Реформа, по-вашему, мыльный пузырь?

— Слушайте, вы же все-таки инженер. Неужели надо задавать детские вопросы? Ну, смотрите сами: половина предприятий страны работает «на оборону», то есть сдает свою продукцию прямо в казну. Что же, по-вашему, военные заводы тоже могут вести коммерческую деятельность, работать с прибылью? Нет? Отлично. Тогда как быть с металлургией, с углем, с нефтью, которые тоже большей частью идут «на оборону»? Может быть, директор металлургического завода станет торговать своей продукцией – «а вот кому свежую сталь!»? Тоже нет? Превосходно. Что же остается? Автозаводы, может быть? Как бы не так. Это ведь только наш завод – единственный! – практически не имеет военных заказов. А все остальные гонят военные машины – грузовики, бронетранспортеры, «джипы» и прочие. Значит, и им «реформироваться» нельзя. Ну, а легкая промышленность – любимица Косыгина – она, пожалуй, поиграет в реформу, если получится что-нибудь путное. Пока «получаются» только безработные.

VII.

Ну что ж, зайдем отметить пропуска, да и домой. Кое с чем Вы, кажется, познакомились. Давайте только на минутку остановимся вот здесь, у доски объявлений. Почитаем, тексты интересные. Скажем, этот большой лист, исписанный красными буквами, гласит:

МОЛНИЯ

Бригада слесарей КОК, во главе с комсомольцем Юрием Новожиловым, вступив в предвыборное соревнование, сдала за смену 9 машин сверх плана.

ПРИВЕТ ПЕРЕДОВИКАМ!

Через два месяца предстоят выборы в Верховный Совет СССР. Выборов как таковых не будет, каждый избиратель

просто получит бюллетень с одной-единственной фамилией и опустит его в урну. А список кандидатов уже сегодня, до их выдвижения, готов в Отделе кадров ЦК. Но это все неважно, главное, что приближается некая дата – выборы в Верховный Совет. И партком получил инструкции из райкома «развернуть на заводе предвыборное соревнование за перевыполнение норм, снижение себестоимости продукции, повышение ее качества». Никто на самом деле никакого соревнования не развертывает, просто в цехах вывешивают плакаты: «Встретим выборы в Верховный Совет СССР новыми трудовыми победами».

Но парткому этого, конечно, мало. Надо отрапортовать в райком о том, что «вдохновленные призывом развернуть предвыборное соревнование, рабочие завода наращивают производительность труда, выпускают сверхплановую продукцию». И вот берется удачная смена, когда поменьше было простоев, а, может быть, скопилось много машин для сдачи, и слесари остались часика на два после конца рабочего дня (без сверхурочных, разумеется). КОК – это контрольно-отделочный корпус, там устраняют дефекты готовых машин после выпуска их с конвейера, и бывают автомобили «легкие» и «трудные». Случается, что в смену попадется много «легких» автомобилей, тогда можно сдать больше нормы. Как бы то ни было, берется такая удачная смена и «пристегивается» к предвыборному соревнованию. В общем, язык этого плаката больше всего напоминает мне Новоречь. Помните «1984» Оруэлла? Да и вся ситуация жутковато смахивает на оруэлловские победные плакаты для «пролов». Только дело в том, что никто здесь не может провести параллель – книги Оруэлла относятся к числу самой запретной литературы в СССР, и даже сегодня за чтение «Энимэл фарм» или «1984» вас посадят немедленно.

Ладно, вот следующий плакат:

ПОЗОР

начальнику кузнечного цеха СТАРОСТИНУ и мастеру участка горячей штамповки ВИНОГРАДОВУ. Из-за неподачи поковок ступицы остановилась сборка передней подвески в цехе шасси.

Это уже, так сказать, деловой разговор! Возможно, что у кузнецов вышел из строя штамп или случилась авария с прессом. Может быть, просто не было нужного металла. Но в это никто не вникает. Директор завода выслушал жалобу начальника цеха шасси, что кузнецы не дают ему поковок (очень важно вовремя пожаловаться, это иногда отводит удар, грозящий тебе самому) и позвонил в партком: ну-ка, выпустите лист позора по адресу Старостина! Обычай такой: если цех имел лист позора, то начальник цеха в этом месяце премии не получит.

«Листы позора» имеют и еще одну, скрытую цель, о ней вам никто на заводе не скажет и даже сознают ее очень немногие. Цель эта – натравливание одних рабочих на других, отвод недовольства в нужное русло. В самом деле, рабочие цеха шасси простояли день без дела, простои им не оплатили – они недовольны. Но, оказывается, не администрация виновата, не власть, а эти противные кузнецы, которые не дали поковок. Что нее до кузнецов, то они знают, что в происшествии их вины нет, и думают примерно так: «ну и кляузники эти шассисты, у нас авария, а они, ничего не спросив, бегут жаловаться начальству». Взаимное недовольство, отсутствие рабочей солидарности – это как раз то, что нужно хозяевам.

Вы говорите, что эти плакаты, независимо от содержания, напоминают вам «Дацзыбао» – настенные плакаты китайской «красной гвардии»? Да, это тот же пропагандистский примитив, но только правильнее будет сказать, что китайские плакаты напоминают эти. Ведь приоритет, бесспорно, принадлежит России. И термин «красная гвардия» и вывешивание категорических плакатов с готовыми суждениями – все это существует здесь уже почти полвека. Китайцы не трудились выдумывать – они идут проторенной дорожкой. Откройте советские стенные газеты тридцатых годов, и увидите, что даже фразеология мало чем отличается. Недавно мне показали «стенновку» московского подшипникового завода, выпущенную тридцать лет назад, точнее в 1936 году. Две огромных «шапки» украшали газету: «Инженеры Савин и Бурштейн ставят палки в колеса стахановцам» и «Кирзавод во вражеских руках» («кирзавод» это кирпичный завод в переводе с Новоречи).