Россия и ислам. Том 1
Шрифт:
274 ПСРЛ. T. XII. С. 228–229.
275 Наверное, ставшее затем нормой использование в войнах с Западом иррегулярных, обязательно сохраняющих свой пугающий иноземцев «этнический колорит» восточных (или «полувосточных» вроде казачьих) отрядов имело две цели: запугать европейцев «дикой Азией» и одновременно продемонстрировать, что лишь одна Россия в состоянии последнюю не только сдержать, но и в случае необходимости полностью использовать в собственных интересах.
276 Матвей Меховский. Трактат о двух Сарматиях. Введение, перевод и комментарии С.А.Аннинского. М.—Л., 1936. С. 26–27.
277 «Впереди будут еще упорные войны с другими ханствами, которые в первой половине XVI в. попытались под эгидой турецкого султана создать единый антирусский фронт и резко усилили военное давление на русские границы. 48 крымских и около 40 казанских походов отразит за эту половину столетия Россия… Будут опасные нападения крымцев во второй половине XVI в., когда они, пользуясь отвлечением
278 Там же.
279 Ибо Белой Россией именовали Северо-Восточную Русь (см.: Хорошкевич А.Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV – начала XVI в. М., 1980. С. 84).
280 Любопытно, что на Западе заключение какого-либо союза католической державой со «схизматиками-русскими» рассматривалось как нарушение канонической чистоты. Именно поэтому датский король Ганс «вынужден был как-то оправдываться, ссыпаясь на свое желание обратить русских в католичество» (Хорошкевич АЛ. Русское государство… С. 195). Польский король Жигимонт обвинял маркграфа Альбрехта (магистра тевтонского ордена) в сговоре с русскими, этими «неверными, врагами… всех христиан» (Там же. С. 160). В свою очередь, русские неустанно обличают «латиньское богомрьзкое служение» (см. подробно: Пашуто В.Т. Образование Литовского государства. М., 1959. С. 63–67). О взаимоотношениях Ивана III и Османской империи см.: Смирнов Н.А. Россия и Турция в XVI–XVII вв. Т. 1. М., 1946. С. 68–70, 72–73. И тогда и позднее обе державы многократно уверяли друг друга в «братстве, дружбе и любви».
281 Базилевич К.В. Внешняя политика… С. 190.
282 Иван III властвовал над мусульманской Казанской землей 18 лет, сменяя по своей воле ханов и даже собирая там некоторые пошлины. Это положение было узаконено с международной точки зрения согласием другого мусульманского монарха – крымского хана. Когда Иван III заменил в Казани хана Махмет-Аминя его младшим братом, то Менгли-Гирей писал в Москву: «…тамошним (Казанским. – М.Б.) землям государь ты еси…» (Там же. С. 401).
283 С завоеванием Казани в 1552 г. значение «Касимовского царства» падает. Фактически делами его стали ведать московские воеводы, а «цари» и «царевичи» перешли на положение служилых землевладельцев. В 1681 г. со смертью последней владелицы Касимова Фатами-Султан «царство» уже и формально перестало существовать. (Об истории его см. подробно: Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о Касимовских царях и царевичах. Ч. 1–4. СПб., 1863–1887; Шишкин Н.И. История города Касимова с древнейших времен. Рязань, 1891; Тихомиров М.Н. Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 42–46). По-видимому, вообще модель «патрон – клиент» становилась неудобной для русской (да и любой иной – что, кстати говоря, ярче всего подтвердил еще опыт древнего Рима) – власти. Ведь она налагает обязательства не только на зависимые государства (или квазигосударства типа того же «Касимовского царства»), но и на государство-гегемон. А для выполнения их у него могло не хватать сил. Выполнение патронажных обязательств по отношению к «старым клиентам» требует приобретения новых, что вновь расширяет общую систему обязанностей гегемона и в конце концов его обессиливает.
284 Цит. по: Базилевич К.В. Внешняя политика… С. 168.
285 Прежде всего ими использовалась феноменальная продажность восточных элит (ее успешно учитывали ранее московские князья: см. множество примеров в книге А.М. Насонова «Монголы и Русь». М.—Л., 1940), вследствие чего в XVI в. удалось в Крымском ханстве, например, создать чуть ли не формально функционирующую «московскую партию» (см. подробно: Сыроечковский B.C. Мухаммед-Герай и его вассалы // Ученые записки МГУ. Вып. 61. 1940; Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М.—Л., 1948). Входившие в нее крымские вельможи – «доброхоты» Москвы должны были влиять на внешнюю политику ханства в выгодном для русских властей направлении и поставлять им необходимую информацию, как правило, щедро оплачиваемую. В XVI в. правители Азова – т. е. одной из важнейших стратегических крепостей Османской империи – регулярно передавали (вместе с русскими агентами в этом же городе) широкий набор сведений (пусть и не всегда достоверных) о внутренней и внешней политике султана – ситуация отнюдь не уникальная, а лишний раз свидетельствовавшая о прогрессирующей деградации «турецкого феодального организма» (Смирнов Н.А. Россия и Турция… С. 81). А ведь «московские партии» имелись тогда и в Казанском и Астраханском ханствах,
286 Благо вследствие Флорентийской унии и падения Константинополя московская метрополия фактически стала автокефальной. Это в немалой мере способствовало и автономизации националистической идеологии.
Глава 3
1 «Повесть о Царьграде (его основании и взятии турками в 1453 г.) Нестора Искандера XV века», сообщил архимандрит Леонид // Памятники древней письменности и искусства. СПб., 1988.
2 См. подробно: Сперанский М.Н. Повести и сказания о взятии Царьграда турками (1453) в русской письменности XVI–XVII веков // ТОДРЛ. T. X. М.-Л., 1954. С. 135–165.
3 Смирнов Н.А. Историческое значение русской «Повести» Нестора Искандера о взятии турками Константинополя в 1453 г. // Византийский временник, М., 1953. Вып. VII. С. 55–56.
4 Скрипилъ М.О. «История о взятии Царьграда турками» Нестора Искандера // ТОДРЛ. T. X. М.-Л., 1954. С. 180, 182.
5 Черепнин Л.B. Образование Русского централизованного государства. С. 883.
6 «Повесть о Царьграде…». С. 3.
7 Он был тем более необходим в эпоху «осени средневековья», когда, по знаменитым характеристикам Хейзинги, повседневная жизнь «типичного человека», протекавшая в резких контрастах света и тьмы, шума и тишины богатства и нищеты, отличалась повышенной эмоциональностью (см. подробно: Huizinga J. Le d'ecline du Moyen ^age. P. 289, 291–292).
8 «Повесть о Царьграде…». С. 40–41.
9 О попытках других православно-славянских стран – Болгарии и Сербии – еще в XIII и XIV вв. выступить в качестве религиозных и политических наследников Константинополя см.: Benz Е. Die russishe Kirche und das abendl^andische Christentum // E. Benz (Hsg). Die ostkirche und die russische Christenheit. F"ubingen, Furchererlug. 1949. S. 114. Критический обзор литературы, – русской и западной, – о теории «Москва – третий Рим» см: Лурье Я.С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV – начала XVI века. М.—Л., 1960. С. 349–357; K`ampfer F. «Sendschreiben Filofejs» oder «Filofej-Zyklus»? Argumenten gegen die Ergebnisse Alexander Goldbergs. Canad-Amer. Slavic Studies. Montr'eal. 1979. Vol 13, № 1–2. P. 126–138. Разнообразные аспекты русско-византийских отношений, в том числе в связи с мусульманско-турецкой угрозой, освещены в книгах: Левченко М.В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., Изд-во АН СССР, 1956; Тихомиров ММ. Исторические связи России со славянскими странами и Византией. М., «Наука», 1969. См. также: Никодим, архимандрит. История Русской Духовной миссии в Иерусалиме // Богословские труды. Сб. 20. Изд-во Московской патриархи. М., 1979. С. 15–82.
10 А ведь христианство предоставило еще киевским князьям исключительные права. Власть князя – от бога: «Ты поставлен еси от Бога на казнь злым, а добрым на милование», – говорят епископы Владимиру («Летопись по Лаврентьевскому списку»; 3-е изд. Археографической комиссии. СПб., 1897. С. 124); на монетах, чеканенных по византийским образцам, русские князья изображаются в византийском императорском уборе, в диадеме, увенчанной крестом, в порфире, с крестом в руке и с нимбом вокруг головы. И поэтому Маркс (в «Секретной дипломатической истории XVIII столетия») говорит о Владимире как о том, кто соедил, «военную власть северного завоевателя с теократическим деспотизмом порфирородных и становящегося таким образом господином своих подданных на земле и их заступником на небе» (Цит. по: Бахрушин С. К вопросу о крещении Киевской Руси // Религия и церковь в истории России М., 1975. С. 24). Не следует в то же время забывать, что принятие православия «делало человека, хотел он того или не хотел, и даже ведал он это или не ведал», подданным императора, что киевский князь «получил определенное место в византийской придворной иерархии, став стольником императора, и последний в глазах не только своих подданных, но и западных европейцев сделался «сюзереном Руси» (Покровский ММ. Москва – третий Рим // Религия и церковь в истории России С. 122).