Россия на историческом повороте: Мемуары
Шрифт:
«Берлин, декабрь 3, 1917. Тел. № 1771. Распад Антанты и последующее возникновение в результате этого выгодных нам политических комбинаций является важнейшей целью нашей дипломатии во время войны. Россия (на мой взгляд) является самым слабым звеном в цепи противника. Задача, следовательно, заключается в том, чтобы еще больше расшатать это звено, и, когда предоставится возможность, вырвать его из цепи. Эта цепь лежит в основе всей подрывной деятельности за линией фронта внутри России, а для этого прежде всего необходимо всячески содействовать сепаратистским тенденциям и оказывать поддержку большевикам. Ведь до тех пор, пока они не стали получать от нас по разным каналам и под разными предлогами постоянных субсидий, они не имели возможности создать свой главный печатный орган «Правду», чтобы вести действенную пропаганду и существенно расширить до того времени узкую базу своей партии! Сегодня большевики пришли к власти… Брошенная и отвергнутая своими бывшими союзниками и лишенная финансовой поддержки, Россия будет вынуждена искать нашей помощи. Мы сможем оказывать помощь России самыми различными способами; она примет долгосрочную форму, если Россия заранее обязуется поставлять нам морским путем зерно, сырье и т. д. под контролем вышеупомянутой комиссии. Наша помощь на такой основе, размеры которой можно увеличить, если и когда это потребуется, привела бы, на мой взгляд, к быстрому сближению двух стран…» На следующий день, 4 декабря 1917 года, Кюльман
157
International Affairs. 1956. № 4. C. 189.
Общая сумма денег, полученных большевиками от немцев до и после захвата ими власти, определена профессором Фритцем Фишером в 80 миллионов марок золотом. [158]
Падение 12 марта монархии было полной неожиданностью как для населения России и германского правительства, так и для изобретателей «генерального плана». За две недели до этого, выступая на собрании швейцарских рабочих, Ленин заявил собравшимся, что революция в России обязательно свершится, но вряд ли ее свидетелями станет его поколение. Когда ранним утром 28 февраля к Ленину прибежал один из его товарищей и сообщил о начале революции в Петрограде, тот отказался поверить ему. Какое-то время он пребывал в состоянии замешательства, от которого вскоре оправился, а 3 марта послал письмо в Норвегию своей единомышленнице Александре Коллонтай. В нем он писал: «Сейчас получили вторые правительственные телеграммы о революции 1(14). III в Питере. Неделя кровавых битв рабочих и Милюков + Гучков + Керенский у власти!! По «старому» европейскому шаблону… Ну что ж! Этот «первый этап первой (из порождаемых войной) революций» не будет ни последним, ни только русским. Конечно, мы останемся против защиты отечества, против империалистской бойни, руководимой Шингаревым + Керенским и К0.
158
Fisher Fritz. Griff nach der Weltmacht — Die Kriegszielpolitik des Keizerlichen. D"usseldorf, 1961. S. 176. Часто цитируемое и широко известное выражение «кайзеровские миллионы для Ленина» следует рассматривать в правильном контексте. По оценкам на 30 января 1918 года, Германия к тому времени ассигновала и истратила из средств специального фонда на пропаганду и специальные цели (Sonderexpeditionen) 382 миллиона марок. 40 580 997 марок, истраченных на Россию, составляют около 10 процентов этих расходов. К 31 января 1918 года «все еще» не были израсходованы 14,5 миллиона марок, однако к июлю 1918 года ежемесячные расходы немцев на пропаганду в России уже достигли 3 миллионов марок. Незадолго до убийства посол граф Мирбах запросил дополнительно 40 миллионов марок, с тем чтобы конкурировать с соответствующими ассигнованиями из стран Антанты. Из этих 40 миллионов до конца войны только 6 миллионов, во всяком случае не более 9 миллионов, были высланы и использованы частями каждые два-три месяца.
Все наши лозунги те же…» [159]
Вслед за письмом Коллонтай он направил своим сообщникам в Стокгольме, готовящимся к отъезду в Россию, телеграмму с инструкциями: «Наша тактика: полное недоверие; никакой поддержки новому правительству; Керенского особенно подозреваем; вооружение пролетариата — единственная гарантия; немедленные выборы в Петроградскую думу; никакого сближения с другими партиями». [160]
<159
Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 49. С. 399. — Прим. ред.
160
Там же. Т. 31. С. 7. — Прим. ред.
Кампанию против меня он развернул с первых же дней после революции, используя такие выражения: «агент революции», «фразер», а также «самый опасный человек для революции в ее начальной стадии». В письме Фюрстенбергу (Ганецкому) от 30 марта 1917 года он развивает ту же тему: «Дорогой товарищ! От всей души благодарю за хлопоты и помощь. Пользоваться услугами людей, имеющих касательство к издателю «Колокола», я, конечно, не могу. Сегодня я телеграфировал Вам, что единственная надежда вырваться отсюда, это обмен швейцарских эмигрантов на немецких интернированных. Англия ни за что не пропустит ни меня, ни интернационалистов вообще, ни Мартова и ег. о друзей, ни Натансона и его друзей. Чернова англичане вернули во Францию, хотя он имел все бумаги для проезда!! Ясно, что злейшего врага хуже английских империалистов русская пролетарская революция не имеет. Ясно, что приказчик англо-французского империалистского капитала и русский империалист Милюков (и К0) способны пойти на все, на. обман, на предательство, на все, на все, чтобы помешать интернационалистам вернуться в Россию. Малейшая доверчивость и к Милюкову, и к Керенскому (пустому болтуну, агенту русской империалистской буржуазии по его объективной роли) была бы прямо губительна для рабочего движения и для нашей партии, граничила бы с изменой интернационализму. Единственная, без преувеличений единственная, надежда для нас попасть в Россию, это — послать как можно скорее надежного человека в Россию, чтобы путем давления «Совета рабочих депутатов» добиться от правительства обмена всех швейцарских эмигрантов на немецких интернированных… Последние известия заграничных газет все яснее указывают на то, что правительство, при прямой помощи Керенского и благодаря непростительным (выражаясь мягко) колебаниям Чхеидзе, надувает и небезуспешно надувает рабочих, выдавая империалистскую войну за «оборонительную»…
Нет сомнения, что в Питерском Совете рабочих и солдатских депутатов многочисленны и даже, по-видимому, преобладают (1) сторонники Керенского, опаснейшего агента империалистской буржуазии… (2) сторонники Чхеидзе… И я лично ни на секунду не колеблюсь заявить и заявить печатно, что я предпочту даже немедленный раскол с кем бы то ни было из нашей партии, чем уступки социал-патриотизму Керенского и К0 или социал-пацифизму и каутскианству Чхеидзе и К0…
Лучше всего бы было, если бы поехал надежный, умный парень, вроде Кубы [161] (он оказал бы великую услугу всему всемирному рабочему движению)…
161
Это была кличка Ганецкого. Ленин использует ее из соображений
Условия в Питере архитрудные… Нашу партию хотят залить помоями и грязью («дело» Черномазова — посылаю о нем документ [162] ) и т. д. и т. д…
На сношения Питера с Стокгольмом не жалейте денег!!
Очень прошу, дорогой товарищ, телеграфировать мне о получении этого письма…» [163]
Вечером 3 апреля Ленин прибыл в Петроград из Германии в «экстерриториальном вагоне», предоставленном ему немцами.
Через две недели после его прибытия, когда город захлестнули вооруженные демонстрации солдат и матросов, организованные штабом Ленина, к немцам на линии фронта под белыми флагами явились никому не известные русские парламентеры. Я считаю этот инцидент, о котором в то время ничего не знал, еще одним свидетельством того, что перед своим возвращением в Россию Ленин взял на себя обязательство заключить как можно скорее сепаратный мир с Германией.
162
Рабочий, член редколлегии «Правды», который был также полицейским агентом. Имеется в виду статья В. И. Ленина «Проделки республиканских шовинистов» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 31. С. 79–82).
163
Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 49. С. 418–423.
Упоминание этого странного инцидента, которое я обнаружил в германских секретных архивах всего несколько лет назад, содержится в телеграммах, которыми обменялись между собой штаб Гинденбурга и имперское правительство. [164]
25 апреля представитель министерства иностранных дел, прикомандированный к штабу Гинденбурга, сообщил Бетман-Гольвегу в Берлин о том, что переговоры с «представителями русского фронта» достигли стадии, когда возникла необходимость отозвать германских представителей и проинструктировать их относительно более определенных условий, которые они могли бы предложить на следующей встрече русским поборникам перемирия. Вот полный текст телеграммы: «Генштаб, апрель 25, 1917. Имперскому Советнику представительства при Министерстве иностранных дел. Генерал Людендорф сообщает следующее:
164
К сожалению, архивы военного министерства и разведывательного отделения германского Генерального штаба были полностью уничтожены огнем, поэтому о деятельности этих учреждений можно судить лишь по их переписке с правительством. Это огромная утрата для истории России 1917 года. Я уверен, что в военных архивах я обнаружил бы ссылки на определенных лиц, которые подтвердили бы мои исследования. Однако без таких документов я не считаю возможным упоминание этих лиц по имени.
События опережают переговоры с представителями Русского фронта. В настоящее время переговоры достигли столь решающей стадии, что тех, кто ведет переговоры с нашей стороны, следует отозвать и дать им, если потребуется, более подробную информацию для передачи русским наших более определенных условий мира (курсив мой).
Таким образом, основы для этого могут быть выработаны в результате соглашения между верховным командованием Германии и Австро-Венгрии при участии министров иностранных дел соответствующих стран. Русский фронт находится в состоянии спокойного наблюдения. На изменение этого положения оказывают влияние английские агитаторы, допущенные на фронт с согласия Временного правительства, а также наша агитация непосредственно во фронтовых районах. В настоящее время они уравновешивают друг друга. Мы легко можем склонить чашу весов на свою сторону, если сделаем на переговорах конкретные предложения тем русским, которые заинтересованы в мире. Выражая эту точку зрения, я прошу ваше превосходительство согласовать с Австрией наши условия заключения мира на основе обмена мнениями в Крейцнахе 23.4. Тем временем я посоветую Обосту проинформировать русских о том, что им следует 1) удалить из зоны боевых действий английских и французских агитаторов; 2) направить к нам представителей от отдельных армий, с которыми мы могли бы вести серьезные переговоры.
165
German Foreign Office Files in National Archives of the USA, File 1499, Fr. D-627679–680.
В телеграмме Грюнау не упоминаются имена русских участников этих переговоров, представители русского Верховного командования и не могли вести такого рода переговоров. Еще большее удивление вызывает то обстоятельство, что в сообщении Ставки германскому министерству иностранных дел от 7 мая 1917 года (нового стиля) есть ссылка на появление 4 мая в расположении передовых линий 8-й армии под командованием генерала фон Эйхгорна русских парламентеров.
Беседа с русскими представителями парламентеров к югу от Десны:
«Два представителя сообщили, что 4 мая в Петроград были отправлены два курьера с тем, чтобы побудить ближайшего сподвижника Чхеидзе Стеклова прибыть сюда от имени Чхеидзе, который сам этого сделать не может; что Стеклов склонен достичь компромиссных соглашений и потому, как они полагают, было бы полезно, если бы мы, со своей стороны, могли бы тоже направить партийных товарищей (т. е. членов большинства Германской социал-демократической партии). Отвечая на вопрос об отношении к главным пунктам нашей пропаганды, депутаты заявили, что никогда не признают германских аннексий. Если немцы согласны с этим, то русским не будет необходимости консультироваться с Антантой и они заключат сепаратный мир. Россия просит оказать финансовую поддержку своим военнопленным… Генерал Людендорф обращается к Вашему превосходительству с просьбой назначить надежного социал-демократа и, для равновесия, члена национальной партии (свободного консерватора) для участия в таких переговорах. От имени армии можно было бы привлечь к переговорам бывшего военного атташе в Париже полковника фон Винтерфельда (нынче главный квартирмейстер в Митау). Ваше превосходительство могло бы выделить ему в помощь кого-либо из молодых дипломатов, более сведущего в подобного рода процедурах.
Генерал Людендорф исключает возможность проведения переговоров на нейтральной территории. Для этого подошли бы Митау, Рига или другое место, с которым можно установить телеграфную связь. Я изложил генералу Людендорфу взгляды Вашего превосходительства на объединение Литвы с Курляндией под эгидой герцога. Он войдет по этому вопросу в контакт с Главнокомандующим. Слово «аннексия» следует заменить на «уточнение границ».
Генерал просит сообщить ему о позиции Вашего превосходительства.
166
German Foreign Office Files in National Archives of the USA. Document D-627769.