Российские колокола

Глушаков Евгений Борисович

6

Приподнялся дьяк. Отдышка.«Ахти, ахти…» И, сутул,Крутенько посбил дровишки,Лыками подзатянул.Жердь, свалившуюся с возу,В ближние овсы сволок:«Бог послал? – вслед обозуПовздыхал, – храни вас Бог!..»На хребет взвалил вязанку,Подношенье тяглеца,И поплёлся спозаранкуДо приказного крыльца…Пусто. Скрылся Гуляй-город.Колесит из края в край.Холод побоку и голод,Вся заботушка – гуляй.От заставы до заставыПорубежной стражей правь,А где нету переправы,Перекрестишься и – вплавь.По холмам, лесам, протокам…Залетай под облака…На раздолье, на широкомВысмотри, сыщи врага.И, плеснув копейным древкомСтяг в кочующую синь,На юру высоком, крепкомСтены-башенки раскинь!

VI. Царёво дело

(Стихотворная повесть)

И впредь надлежит трудиться и всё заранее изготовлять, понеже пропущение времени смерти невозвратной подобно.

Пётр Великий

В. И. Суриков. «Утро стрелецкой казни»

Глава первая

1

В мятежах повинны бани!Крутенёк – ажно слезаВыпялилась на глаза —Жжётся пар. Шумят буяны.Ох, стрельцы! Разбойный люд!Веничком бока махратят;И по животу, и сзади,И

по лягвам тощим бьют.Что им Пётр? Для царской местиУдальцы не по зубам.– Выкуси! —Царя бесчестят,Показав рукой на срам.Люто парятся строптивцы.Каждый злобен, дерзок, худ;Каменку, что Жаром-птицей,Пивом-брагой обдают!Вот копчёными сигами,Угоревшие в дугуСрамники во двор сигаютПрохладиться на снегу.На сугроб в сивушном дымеБесов огненных набег,И под рёбрами крутымиГолосит январский снег.С полведра не столько пьяны,Сколько так – для куражу,Одеваются в кафтаны,К сабле тянутся, к ружью.И гуляют по Посаду,В табор сбившись удалой.И бузят. И нету сладу.И кричат:– Петра долой!..Присоветовала Софья:Думных выкогтив бояр,С Красного крыльца на копьяСбросить, яко падаль, в яр.Милославский – заводила,Милославский – коновод!Шубу кунью окропилаКровь могучих воевод.Огрызаясь, багровея,Враз лишились животовРомадановский, Матвеев,Долгоруков, Салтыков.Отрок-Царь было перечить.Зарыдал, Забился весь…– Отойди, Пётр Алексеич,Ноне мы гуляем здесь.Знали, что Царю не любы.Да не ведали, кажись,Как в ночи кусал он губы?Ох, не так бы обошлись!Верно, вынули бы душу,Как из прочих важных тел,Видя, что рыдал в подушку,Что от злобы зеленел?Жив остался бы едва ли;Порешить недолго тут,Если бы убивцы знали,Сколь он памятлив и крут.

2

Девки пусть боятся леших,А Петруше – не с руки.Эко вымахал! ПотешныхВ роты строит и в полки!От пальбы зело угарно.До беды недалеко.В ужасе за ГосударяДядьки, мамушки его:– Ой, ты, отрок-Царь, отросточек!Не пужай Царицу-мать.Игры аховые. КосточекКабы, милый, не собрать?Лучше изумруды-яхонтыПерекатывай в горсти.Девок ли любовью-ягодой,Сокол ясный, угости.Подбегут к тебе красавицы,Спросят ленту, спросят брошь,И целуй – какая нравится,Обнимай – какую хошь.Изомни, измучай ласкою,Утоли свой волчий нрав.А смурно?.. Охотой царскоюРаскатись среди дубрав. —Хмурится Петруша, дёргаетРазволнованным лицом.Тяжела опека долгая,Надоело быть юнцом.Прокричал: «В атаку, конница! —И скосил глаза на мать, —Дело егеря охотиться,А царёво – воевать…»

3

Потянулся в Троицыну лавру;Двинул, образуя крестный ход;Валом повалил мало-помалуНаш богобоязненный народ.– Вызволить Петра – святое дело.Застращали отрока стрельцы… —«Быть ко мне!» – над весями звенело.Прыскали гонцы во все концы.– Царь никак! А Софья? Софья – баба… —Выи нагибая под ярём,Дьяков хитрых разумея слабо,Чуяли, что правда за Царём…Шли от Лук Великих, от Рязани,Шли от Клязьмы, от Коломны шли…Отовсюду! Перечислить развеВсе края родительской земли?И уже – отстанешь ненароком —Каждый забежать спешил вперёд.За народом кинулся с прискокомИ служилый, и иной народ.«Быть ко мне!» – дорога вилась бором,«Быть ко мне!» – перевивала даль…Не иначе, Всеземным соборомУтверждался юный Государь?Мятеж – вернейшим смотр,И худшее не зря…И выезжает ПётрИз стен монастыря.И кони скачут сыто,Не рвутся из подпруг.А за каретой свитаИз преданнейших слуг.Стрелецкий бунт подавлен.Зачинщики мертвы:Испытаны в подвалахИ брошены во рвы.Заря на небосклоне.Попробуй солнце спрячь?Доволен Пётр. А кониИ на подъёме вскачь.Растроган – чуть не плакал,Как увидал с горы:Стрельцы лежат на плахах,А в плахах – топоры.И так вдоль всей дорогиДо самой до Москвы.Их головы – залогиЦарёвой головы.Лицом уткнувшись в плаху,Склонились как один…Но не заметил страхуВ бугристой мощи спин.Как будто и не в сраме?И нет на них вины?Склонились – будто самиКазнить себя вольны?Хоть бы почтили взглядом!Чай, грезят стариной,К нему, Царю, как задом,Повёрнуты спиной?На смерть чисты рубахи.Решенья ждут его.Промчался Пётр. И с плахиНе поднял никого.И по ступенькам круто,Потупив гневный взор,Взбежал к себе, как будтоНе им – ему позор.Как дерзки чада праха!И снилось с той поры:Стрельцы лежат на плахах,А в плахах – топоры.

Глава вторая

1

За Яузой в колонии немецкойДорожки посыпаются песком.Окно белеет свежей занавескойНад садиком с жеманным цветником.Вот курку обезглавил повар меткий,Хозяйка тушку отнесла на лёд.Зовут к столу. Хорошенькая медхенПетру на руки из кувшина льёт(Весь вечер будет на глазах вертеться,Сверкая кружевами панталон).– Герр Питер! – братец подал полотенцеИ браво каблучком прищёлкнул он.И фатер изъясняется пространно,И на руках у мутер дремлет мопс…Но как прелестна, как невинна Анна!Как соблазнительно прекрасна Анна Монс!Смущённый Пётр, не выказав афронту,Ответил на приветствия кивком,В дверях пригнулся и прошёл к Лефорту,Где трубки набивают табаком,О прусский политик толкуют важно,За кружкой коротая вечера.Как перед вами, боши, Русь черна.Как гордо держитесь, как авантажно.Запанибрата вы с её Царём.Брезгливы, не гоняетесь за кушем,Встречая обывательским радушьем,Не замечая венценосца в нём?Ещё узнаете Петра крылатым,Когда, скользнув с могучих стапелей,Россия в Балтику войдёт громадой всей,Вплывёт сорокопушечным фрегатом!Уже обложен русскими Азов,И взяты каланчи броском рисковым,И сняты с устья цепи – Дон раскован!И Шеин ждёт со сдачею послов!

2

Обряжай князей в обноски,Сбрось лохмотья, нищета…Нынче свадьба! Царь московскийЖенит пьяницу-шута!Мчат облаянные псами,Оттого и ветер свеж,Размалёванные сани,Разухабистый кортеж!В царской бархатной каретеЯков едет, шут хмельной,С перепуганной до смертиДьяка думного женой.При жезле дурак, в короне!Испитому ли насквозь,Хмуробровой бабы кроме,И невесты не нашлось?Верх кареты чудно заткан:Из жемчужин Зодиак.А форейтор на запятках —Окривевший с горя дьяк!Ни шуты, ни скоморохи:Из соломенных каретУхмыляются пройдохи,Злобится боярства

цвет.На быке в куле мочальном,Перепачканный в золеСкачет поп! СтолоначальникПодвязался – на козле!..Мать честна, упряжкой птичьейИз рождественских гусейПётр на дрогах правит лично!Го г о т над Москвою всей!Шут взмолился – мочи нету!Но обычай царский лют:Остановят, шасть в каретуИ винище в глотку льют!– Пей, дурак!.. —До бабы лаком,Раскатал губищи шут;Только дверца хлоп, и ЯковМёртвым вывалился тут…Не в обхват невеста – чудо!А жених, аж синий весь!Но доволен Пётр. Не худо,Что посбил с боярства спесь?

3

«Ах, Анна, Анна! Что за скерцо!..»Волною пальчики бегут.А под окном в шлафроках немцыПокуривают:– Славно, гут!Скромна, пышна, опрятна Анхен,Свежайший розан на гряде.Нет, не Лопухиной, неряхе,Со швабкой спорить в красоте.Резвее не сыскать на свете,И рассудительная – в мать.Царь и в Голландии не встретитЗадка круглей… Хотя, как знать?Воскресные порхают трубкиПод яблоней среди ветвей.А Пётр целует Анну в губки,И от усов щекотно ей.Облапил, шепчет:«Эка малость?Европу осмотрев, вернусь…»По клавикордам заметалась —Полыни солоней на вкус.Замолкло лёгонькое скерцо.Не заиграет ли опять?..Сопят, прислушиваясь, немцы.А впрочем, поздно… Время спать!

Глава третья

1

Торг великий по Москве.С камкой, бархатом лабазникПодскочил к рябой вдове:– Не скупись, сударка!Праздник! —По церквам колокола,Что по рынку зазывалы.А пропился догола —Все одно – ступай в кружалы!Ну, а ножками обмяк,Волю пропил, как рубаху?Так по снегу на бровяхГолову снеси на плаху.Палачу челом ударь,Чтоб подпрыгивали доски.– Православный люд, московский!Отбывают ГосударьНа неметчину с бояры!В рундуках не требуха:Лалы, рыбья кость, меха,Серебро… Красны товары!И червонцы в кошелях,Чтоб соседу порадели,Чтоб француз, австриец, ляхПоприветливей глядели.Для потехи буйных толпПовелел наш Царь болезныйКаменный поставить столбО пяти рожнах железных…Как залётные шальны,С бубенцами под дугоюНынче – шутовской рукою —Свиньи в сани впряжены.Под коротконогий топИ кнута дурацкий вывертСкачет с Милославским гроб,Что ни свиньями ли вырыт?Хрюшка смирная, кажись.Боров лют, в постромках бьётся.– Эй, зеваки, берегись!Сторонись! Перевернётся!Вытряхнули труп, кладутПод помост, на коем плаха.С кожей содрана рубаха,Облепил плечо лоскут.Так смердит, что и калачВ рот не лезет ротозею;Так смердит, что и палачДёргает ноздрёй своею.Главаря пригнули – хрясь:– Циклер, свиньям поклонись ты! —(Пятеро, как декабристов?)В снежную дурную грязьСвиньям на обед скатилисьГоловы цареубийц;А торчать на рожнах – милость —Уступили стаям птиц.А смутьянам не досталось,Чтоб в толпу – раба, раба! —Головы навзрыд смеялисьС Государева столба.И уже под половицыС плахи, алой от стыда,Милославскому в глазницыКаплет жаркая руда.И румянец, как в морозы,Щёки мертвеца обжёг.И уже ни кровь, а слёзыСкачут по лохмотьям щёк.Пусть покается. Угодно.Полусгнил? Кнутом ошпарь!– Православные, сегодняОтбывают Государь!

2

В Москве на Кукуе с расхристанных клавишЗа гаммами гаммы срываются в ночь…С Петрушею, увальнем, как-нибудь сладишь,Но как тебе, Анна, себя превозмочь?Корзины с цветами уже не обманут.За влюбчивость кто бы тебя ни корил,С паркета дворцового пылкую АннуНа царское ложе не бросит кадриль.А было бы просто – немного притворства,Потворства рукам и покорства губам,Кокетства, безумства, жеманства, проворства.Цари – не послушны ли хитрым рабам?..Вздыхающий шорох летящей коляскиУносит богиню кукуйских премьерВ объятиях светлой приятельской ласки.И лошади весело скачут в карьер.И мило, и жутко ей!.. Пётр ли нагрянет,Оставив кошмарные бредни про флот?Счастливою быть так щекотно на грани,Где радость мгновенная и эшафот.Подставив лицо посвежевшему ветру,Как Анна смеётся, как весело ей,К намёкам посланника чувствуя веру,Бездумно катиться среди тополей.

3

Во царево во здоровиеПьёт Европа год и два!Путешествует Московия,Растормошена едва.В честь Петра петарды бухают,Грохот пушечной пальбы.Царь, напыжась, смотрит брюквою,Не охочь до похвальбы.Из огней бенгальских слово:«Пётр!» – зажглось. Кричим – виват!И на взятие АзоваПолыхает транспарант.В голландской парусиновой тавернеРазноязыкий говор матросни.Хозяин зуб сломал на соверене:Опять фальшивый.– Эй, вина плесни! —Иной закажет отбивную с луком,Свиное ухо спросит, а другой«О море», знай, горланит и по юбкамПодружку хлопнуть норовит рукой.Негоциант в мошну ссыпает перлы,Обманутый матрос хлобыщет ром.А пахнущие солнцем корабелыВсей гильдией пируют за столом.Окорока, нежнейшие на срезе,С телячью голову сыров круги,Медведя бок, на протвенном железеС картофелем печёные угри.Здесь каждое словцо солоноватоИ бранью переперчен разговор.Тесак за голенищем у солдатаРавно с пиратской финкою остёр.Здесь Пётр как дома. С продувной шарагойТо в драку ввяжется, то лишнего хлебнулИ под рукой случившеюся шпагойЕдва Лефорту горло не проткнул.Всемирный сброд! Изящный генуэзец,Губастый турок, долгоносый швед,Малаец жёлтый… Чтоб иных повесить —Единственно чего – верёвки нет.Здесь ругань может обернуться песней,А песня – поножовщиной лихой.Здесь русский Царь едва ли интересней,Чем шкипер с Корсики и черномазый бой.Кудрявый грек с фламандкой толстой пляшет.И кто потом его разубедит,Что у портовых шлюх нежнее ляжки,Чем у пелопонесских афродит?Корабелы – на пьяный кутёж мастера,Мореходства весёлые плотники,Заторчали шпангоуты из осетра,Чарка с грохотом катится под ноги.День торжественно бел! Возводи, корабел,Над заливом кораблики белые.Кавалеров твоих королев-каравеллНазывает народ корабелами.Кучерявится золотом стружек вихор,Пилы жёстко скрипят над стропилами.Питер Бас по бушприту гоняет топор,Размахавшись ручищами длинными.Расходился! Широкая взмокла спина.Вот, захвачен работою грубою,Вскинул голову, Русь ли гиганту видна? —Так улыбкой сверкнул белозубою.Распахнулся кафтан, парусит на плечах;А на палубе солнечно, ветрено!Будет в трюмах пылиться и меркнуть парчаОт Стамбула до складов Антверпена.На причалах в падучей забьются шелкаАзиатской диковинной птицею.У маркизы в гвоздике ладонь и щека,Чуть присыпаны мочки корицею.Жемчуг в бочках дубовых, маслины, табак,Джут, слоновая кость под рогожами,Медь брусчатая, шкуры, сиятельный лак,Апельсины в корзины уложены.Корабелы, искуснейшие в ремесле,Судоверфей пожизненно пленники…Подарили Америку – Старой Земле!Подарили Европу – Америке!