Российские колокола

Пятьдесят лет жизни посвятил автор написанию этой книги, повествующей о наиболее драматических событиях Российской истории. Сродни древним сказителям и летописцам неспешно проходил он по измождённой страданиями земле своих предков, печалился их печалями, веселился их весельем. Неспешно текла и его книга, всё шире раздвигая берега уже миновавшего и перегоревшего.

И вот в стихотворных циклах и поэмах ожил, запестрел ярмарками, загомонил гульбищами, заблестел ратным вооружением более чем тысячелетний путь одной из величайших стран мира: путь громких побед и обескураживающих поражений, путь благородного мужества и не всегда правой силы, путь немереного богатства

А между тем находилось немало скептиков, полагавших, что даже в полёте воображения невозможно пересилить забвение веков. Однако же критическому брюзжанию не удалось ослабить руку поэта, остановить движение его пера. И в опровержение главного довода литературных ворчунов: мол, «не присутствовал, не видел, не пережил», немалая часть этой книги написана от первого лица, как будто поэт сам лично являлся участником всех эпохальных событий Русской истории.

Почему же автор так поступил? Откуда явилось ему осознание своей физической и духовной тождественности тем далёким, зачастую безымянным героям? Из каких заветных источников почерпнул он ощущение кровной сопричастности к прошлому? И не только своей, но и каждого из будущих читателей этой книги?

Ответ прост. И заключается в нехитром соображении, что это наши предки, живым продолжением которых мы являемся, стояли насмерть и на Чудском льду, и на реке Каяле, и под Полтавой, и на Сенатской площади, и у стен Сталинграда… Мы стояли!

Из понимания этой несложной истины и проистекает право поэта на историзм, право пережить судьбу своего народа как собственную, и воплотить великую память уже отбушевавших поколений в метафорический апофеоз их подвига. Более того, именно язык поэзии с его живописной красочностью и образной насыщенностью позволяет проделать это с эпическим размахом и в сравнительно небольшом объёме.

При этом не происходит ни упрощения, ни уплощения, но, по примеру реальной истории, зримое остаётся зримым, а тайное тайным. Поэзия позволяет сохранить не повреждённой и эту зыбкую драгоценную грань между бытием и его сокровенной сутью. Вот почему автор в благоговении склоняет голову перед непостижимым величием путей Господних и не пытается подыскивать объяснение необъяснимому. А такового в истории нашего Отечества предостаточно.

Как сумела Россия вобрать в себя и усвоить великое множество племён и народов, причём во времена невежественные, грубые, дикие? Как смогла не только выстоять в тысячелетней схватке со своими недругами и противниками, но и разрастись в обширнейшую и могущественнейшую империю? Что за роль отведена ей Всевышним, что за миссия?

Да и сами мы кто? Варвары, держащие «щит меж двух враждебных рас монголов и Европы»? Евро-Азийский перекрёсток, на котором регулируется миграция человеческих сообществ? Эпицентр этнических циклонов и антициклонов? Спасительная бухта для слабых малочисленных народов, подвергавшихся геноциду, и могучий волнорез на пути сильных? Гарант политического равновесия между Западом и Востоком?

А в будущем что нас ожидает? Останется ли Россия важнейшим, необходимейшим элементом планетарной жизни или передаст эстафету через океан? И что для Человечества окажется насущнее – «всемирная отзывчивость русской души» или не менее масштабная отзывчивость американского кармана?

Вопросы, гадания, предположения. А за ними – тайна единственной в мире судьбы и Божьего промысла!