Российский колокол № 3–4 (40) 2023
Шрифт:
Саня подошел поближе и решительно заявил:
– Я тут чемоданы оставлю. До вечера.
– До какого вечера? – уточнила женщина и обернулась на серые сумерки за окном.
– До ночи оставлю, – исправился Мурзин. Потом добавил: – Или до завтра.
– Оставляйте, – равнодушно ответила женщина.
– Спасибо! – радостно воскликнул Саня, не веря своему счастью.
– Пожалуйста, – так же без выражения отозвалась продавщица церковной лавки и опять отвернулась к окну.
Мурзин выскочил из церкви и вприпрыжку двинулся по мостовой, высматривая маршрутку.
Саня горько подумал, что без денег приехать к любимой не сможет. Как ни странно, эта мысль принесла ему облегчение.
Зазвонил телефон:
– Ну, Мурзик, ты где? Почему не приехал? Мы уже с дачи возвращаемся. С Мусиком и Пусиком. Они как раз сегодня свободны и с тобой познакомиться хотят.
– Может, не надо? – с надеждой спросил Мурзин. – Может, как-нибудь в другой раз познакомимся?
Милочка заныла:
– Мурзик, ты не любишь свою кошечку! У тебя, наверное, нет кошечки?
– Есть! – громко заорал Саня. – Есть у меня кошечка!
Прохожие обернулись на крик, а какая-то интеллигентная старушка тихо сделала ему замечание:
– Молодой человек, зачем же так шуметь? У меня тоже есть кошечка, но я же не кричу, не привлекаю всеобщее внимание.
А Милочка удовлетворенно мяукнула и весело спросила:
– Мурзик, а ты где сейчас? Мы скоро в городе будем и тебя заберем!
Саня понял, что избежать встречи с будущими родственниками уже не удастся, и грустно уточнил:
– В центре я. Около церкви Иоанна Предтечи.
Далекий голос Мусика из телефона уточнил:
– Около церкви? Какой приличный молодой человек – в церковь ходит!
Далекий голос Пусика произнес что-то невнятное, но неодобрительное.
Милочка радостно закричала:
– Жди, Мурзик, мы уже едем! Только никуда не уходи! Будь на видном месте! Мяу!
– Не уйду, – пообещал Мурзин, потому что идти в самом деле было некуда.
В ожидании неотвратимого приезда грядущей родни Саня побродил по скверу, посидел на лавочке. Потом встал на видное место: у входа в церковь, рядом с бородатым мужчиной неопределенных лет в засаленной кепке. Тот недобро покосился на Мурзина, который, напротив, устало ему улыбнулся. Причина неприязни мужчины прояснилась довольно скоро. Закончилась служба, и из церкви хлынула толпа прихожан. Проходя мимо, люди истово крестились и сыпали мелочь в грязную кепку, которую бородач предусмотрительно сдернул с лохматой головы. Саня тоже машинально протянул руку, и в нее упало несколько монеток.
«На маршрутку как раз хватит», – обрадовался Мурзин. Он деловито вытащил из-под джинсового ремня подол пропитавшейся потом рубашки и стал собирать в нее пожертвования из щедрых христианских рук.
Раздался пронзительный гудок дорогой иномарки. Мусик и Пусик, высунувшись из окон, с затаенным ужасом разглядывали взлохмаченного потенциального зятя, который бережно, как ребенка, что-то нес перед собой в задранном подоле рубашки.
Саня понимал, что все стали свидетелями его позора. С веселым отчаянием
– Знакомьтесь: это Мурзик! – радостно представила Мурзина Милочка.
– Хорош зять! Только встретились-и уже в подоле принес, – пробурчал Пусик, сгребая мелочь в пухлую кожаную барсетку.
– Садитесь, садитесь скорее, – заторопила Саню Мусик, тревожно оглядываясь по сторонам в поисках знакомых. Не обнаружив таковых, женщина с облегчением вздохнула и официально представилась: – Наталья Анатольевна.
– А я – Олег Сергеевич, – добавил Пусик. – Поехали домой: ужасно есть хочется.
Он круто свернул с проспекта на маленькую неприметную улочку и дал по газам. Иномарка вздрогнула и понеслась в исторический центр города.
В просторной «сталинке» Мусик с Пусиком проворно накрыли роскошный стол. Лукаво улыбаясь, Пусик украсил еду бутылкой дорогого французского коньяка.
У Сани сразу заурчало в животе. Он вспомнил, что за весь этот долгий гадкий понедельник ничего не ел.
– Мурзика пора кормить! – защебетала Милочка и потащила Саню к столу.
Мурзин, мурлыча, как настоящий кот, набросился на еду. Постепенно пьянея, он ел и пил все подряд так много и жадно, что с трудом поддерживал разговор. Не в силах оторваться от продовольственного изобилия, Саня преимущественно молчал, лишь при необходимости отвечая на прямые вопросы.
Один из таких вопросов и стал камнем преткновения в родственной беседе.
– А где вы работаете? – поинтересовался Пусик.
– Временно не работаю, – туманно определил свой социальный статус Мурзин.
Мусик неодобрительно покачала головой, и крупные бриллианты в ее аккуратных ушках вспыхнули и засияли ясными звездочками.
– Это как же? – не поверил Пусик. – Совсем не работаете?
– Ну, не совсем, – замялся пьяный Саня и неожиданно для себя самого выпалил: – В мафии я.
– Как в мафии? – ахнула Мусик. – С бандитами?
– Ну, не то чтобы… – стал оправдываться Мурзин и выдал чистую правду, весьма актуальную на данный момент. – На паперти я стою. Нищенствую. Около церкви. Вы же сами видели.
Все замолчали.
Потом Милочка неуверенно протянула:
– Это Мурзик так шутит.
Пусик первым оправился от удара.
– Мне тоже приходилось бывать в вашем храме. Очень приличное место, в центре города.
– Ага, и подают охотно, – подтвердил Мурзин.
Мусик вежливо добавила:
– Я тоже неоднократно там бывала. Священником в храме отец Евгений работает. Очень приличный молодой человек. Он что, про вашу мафию не знает?
– Почему не знает? – удивился Саня и похвастался. – Знает, сам при деле.
– Как это «при деле»? – осторожно осведомился Пусик.
– Крышует он нас, – пояснил Мурзин, чувствуя, как от сытого живота веселый жар распространяется по всему телу.
Он наслаждался счастливым ощущением беспредельной свободы и острого, озорного куража, когда хочется петь, кричать, смеяться. И совершенно безразлично, что о тебе подумают окружающие.