Покидает солнце зенит,Разнотравный льётся дурман,Лепестками лето звенит.И чертог лесной не тюрьма:Мне в тени сухой бузиныВыстилает мхами постельСуетливый друг коростельДо зимы.«Не гуляй в лесу допоздна»,Но в траве цветов кружева.Ни тоски, ни боли, ни сна.То, что я давно не жива,До сих пор никто не узнал.И, как дань былой красоте,Лишь сухих и ломких костейБелизна.Обнимает лес вековой,Злые тайны верно хранит.Над моей пустой головойПокидает
солнце зенит.Прорасту медвяной травой,Разведу меж рёбер ужей.Жаль, и это чудо ужеНе впервой.
«Не бузи, я здесь гость…»
«Не бузи, я здесь гость», —Прорвалось наизнанку и вскользь.Ты не белая кость,А пустяк, припорошенный пылью.Штрихпунктиром следовРазделяюсь на «после» и «до»,Как бегущей водой,Стерегущей картонные крылья.Не вздыхай тяжело.Как кружилось? Как вовсе жилось?Видно, жёлтая осьНе волшебная, не золотая.Мы сидим на стене,Не несущей ни внутрь, ни вовне,О кощунстве корнейС неусыпным Шалтаем болтая.
«Мы едем в шестом вагоне…»
Мы едем в шестом вагоне.Молчим, от жары не стонем.Притихли, смирились, стухлисьС отчаявшейся толпой,Давясь бичпакетным паром,Миазмами перегара.Но здесь на шестые суткиТак тянет уйти в запой.И поезд у нас комфортный,Да лица вокруг post mortem:Безумие исказило.Суровый вагонный Босх.Ползёт по окошку муха.В стакане и в горле сухо.Движения через силу:«Спаси нас, помилуй, Бог!»Газетное оригами.Наш поезд идёт кругами.Обычный плацкартный хоррор —Никто в нём не виноват.Мы дремлем в шестом вагоне,Как овцы в чужом загоне,А он, набирая скорость,Всё глубже несётся в ад.
Эскапада
Тонкими ми на цыпочках —В клюквенный фа-бемоль.Вот и трещит по ниточкамРваный самоконтроль.Фальшью гремит над липамиСтарый дворовый бой.В этой игре мне выпалиТанцы с самой собой.Не отойти от зеркала,Не пересечь черту.Вроде себя я встретила,Только опять не ту:Смотрит, от страха белая,В тоненьких пальцах дрожь.«Всё, – говорит, – я сделаю,Только меня не трожь».Что, обомлела, выскочка,Со стороны взглянув?Не заступи резиночку,Не оборви струну!
«Нарисуй меня, падший лётчик…»
Нарисуй меня, падший лётчик,Чем бесцельно глаза таращитьНа земле суетливых ящерицПеребором тире и точек.Нарисуй меня, пьяный странник,Коньяком по ночному небу.Нарисуй, уходящий в небыль,Солью жгучей в открытой ране.Нарисуй же! Мне нужно очень —С перегибистым нотным станом.А то вдруг и меня не станет,И останется только прочерк.
«Здравствуй, Карлсон. Как ты, точнее, где ты?..»
Здравствуй, Карлсон. Как ты, точнее, где ты?Я, наверно, и правда, ужасно взрослый:Вместо шуток и смеха одни вопросы,На которые мне не найти ответа.Друг мой, Карлсон, веришь ли, я художникИ тружусь оформителем детских книжек.Правда,
чуда в работе уже не вижу,И от этого мне на душе тревожно.Как сто тысяч неоновых новых люстр,Светят вывески ночью, и мне не спится.Я любые могу пересечь границы,Только в детство, как жалко, уже не пустят.А луна зацепилась за шпили башен.Безнадёга такая, что впору плакать!В прошлом месяце, Карлсон, умер папа,И от этого стало по-детски страшно.Тут, я сам понимаю, гордиться нечем.Ты, конечно, всегда был безумно смелым.Вот рисую тебя угольком и мелом,И от этого сразу немного легче.Я сижу в тишине на покатой крышеИ никак не пойму, что же делать дальше.Этой осенью в школу пойдёт сынишка.Прилетай, познакомлю. Твой Сванте-старший.
Мария Смирнова
Мария Смирнова родилась в Забайкалье в семье военных, побывала во многих городах России. В итоге семья вернулась на родину родителей – в Карелию, в город Питкяранта (пер. с финского – «длинный берег»).
Окончила факультет международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета.
Член Совета молодых литераторов Карелии. Лауреат всероссийских конкурсов и фестивалей: «Северная звезда», участник длинного списка литературной премии «Лицей», Конференции молодых писателей Северо- Запада (2018), Всероссийского семинара- совещания молодых писателей «Мы выросли в России» (2022), молодёжной программы «Химки», XVI Всероссийского съезда Союза писателей России (2023) и арт-фестиваля памяти В. С. Высоцкого «Я только малость объясню в стихе» (2023).
Автор поэтического сборника «Человек из искр» (2023).
В свете ночи
В свете ночи мне холодно, Отче.Помнишь, как говорят: время лечит?Только, знаешь, ни капли не легчеМне от сердца шальных многоточий.Плат небес по-весеннему клетчат,И лазурен, и смело узорчат…Из путей, приглянувшихся, Отче,По душе мне пока только Млечный.Дай нам силы для этих «сражений»!– Перечти молитвы, как притчу.Я взываю от имени женщин,И ушедших, и пришлых!Ведь когда голос твой среди прочихС каждым разом доносится реже,Я боюсь, что не выдержу, Отче.Обними меня крепче…
Шахматы
Стена неведенья упала, ба!Открылась истина – слоями.И под ногой качнулась палуба.Непостижимо! Устояли!Стреляли в сердце нам и в голову,Скользили ноги (от воды ли?).Едва не стали божьим оловом,Но серафимы отводили.В такой картине бытия расти(И – Человеком) не слабо ли?Где корни гор дрожат от ярости,А корни душ горят от боли,Где, баллистическими шахтамиКору земную изувечив,Блаженный мир играет в шахматыНа человеческую вечность.
«Ночью подсвечено небо и край земли. Снится мне детство…»
Ночью подсвечено небо и край земли. Снится мне детство — лета и солнца сплав.Вот – мои деды! Семечком проросли в детской душе Сумы и Ярославль.Я – паутинка, ниточка… (Я – не я, а незаметная странного мира часть.)Между натянута, силюсь свести края стран, чьи границы болью кровоточат.– Дедушка! Дедушка! Что это за игра? Кто сочиняет правила? Расскажи!– Спи, моя рыбонька, я расскажу с утра. Будет вовсю июль, и беспечна – жизнь.Вы не застали холодный, больной февраль (два паренька: ярославский и тот – из Сум),Только во сне вас и вижу. Не буду врать, я с февраля — словно бы на весу.Поздно, не спится. Мало кому – до сна. Где-то подсвечено небо огнём войны.Всё чаще мне кажется: держится небо на плохо пришитой пуговице Луны.