Ротмистр Гордеев 3
Шрифт:
Нанимаем двух рикш, которые катят нас к русской части города.
Банковский сотрудник Астафьев живёт в самой обычной на вид бревенчатой деревенской избе с двускатной крышей и резными ставнями окон. Дом со всех сторон окружён высоким палисадом из жердей.
Стоит только подойти к калитке, как возле неё оказывается здоровенная мохнатая псина, смахивающая на привычного мне алабая. Вид у пёселя отнюдь не зверский, скорее любопытствующий, но лично я не стал бы гладить его без спроса. Такой монстр спокойно оттяпает руку мощными
Но пока ведёт он себя на удивление спокойно, не рычит и не лает.
— Привет, зверюга! — максимально дружелюбно говорю я. — Где твой хозяин?
Собакен будто понимает меня, поворачивает голову в сторону крыльца и гавкает несколько раз. Негромко, но впечатляюще.
Дверь хлопает, на крыльце появляется тощая мужская фигура в домашнем халате, из-под которого торчат мятые брюки и мягкие китайские тапочки.
— Добрый день! Чем могу быть полезен?
У мужчины слабое зрение, он щурится.
— Простите, вы хозяин этого дома, господин Астафьев?
— Да, Астафьев — это я. Вы, наверное, насчёт комнаты — да? У меня как раз сегодня съехал жилец, комната освободилась… Могу показать!
— Ваш жилец, случаем не капитан Кустов? — вступает в разговор журналист и сразу снимает шляпу:
— Простите, не представился. Гиляровский Владимир Алексеевич, а это — господин ротмистр Николай Михайлович Гордеев и сестра милосердия Софья Александровна Серебрякова…
— Очень приятно! — опускает подбородок мужчина. — Астафьев Всеволод Иванович, служу в здешнем отделении Русско-китайского банка! Что касается господина Кустова — действительно, капитан снимал у меня комнату почти месяц, но срок его командировки закончился, и господин Кустов изволил отбыть назад, в часть…
— А где служил господин Кустов? — с досадой спрашиваю я.
Как-то подозрительно тот вдруг снялся с места и уехал. Нет, конечно, совпадения бывают, но в такие верится слабо. Особенно в свете убийства Соколово-Струнина.
— Господин Кустов служил в Управлении начальника транспортов 1-й Армии, — сообщает Астафьев. — Так как — зайдёте в дом? Уверен, комната вам понравится…
— К сожалению, мы ищем вашего жильца, капитана Кустова… В любом случае, огромное спасибо! — улыбается Гиляровский.
— Скажите, может капитан оставил что-нибудь у вас из своих вещей? Если да, мы могли бы ему передать это при встрече, — осторожно спрашиваю я.
— Господин капитан не производил впечатление забывчивого человека. Всё, что от него осталось в моём доме — ассигнации, которыми он расплачивался со мной.
Не знаю, что на меня находит, потому что внезапно, к большому удивлению для себя, задаю вопрос:
— Простите, Всеволод Иванович… Быть может, моя просьба покажется вам странной… Но… Не могли бы вы показать нам хотя бы одну из этих ассигнаций?
Астафьев хмурится.
— Действительно, странная просьба… Хорошо,
— А он? — киваю я на собакена.
— Он… — Банкир усмехается. — Не бойтесь, Алтай вас не тронет. Так ведь, Алтай? Ты же не тронешь наших гостей?
Пёс важно ведёт мордой и отходит в сторону.
— Кстати, Кустова Алтай почему-то недолюбливал. Хотя на него это было непохоже. Алтай всегда был дружелюбным псом, — как бы между прочим сообщает хозяин.
Мысленно отмечаю этот факт.
В доме Астафьев извлекает из пузатого кошелька с полудюжину «беленьких» — купюр номиналом в двадцать пять рублей.
— Пожалуйста…
Стоит взять ассигнацию в руку, как амулет начинает раскаляться как сковородка на огне. Пальцы сами собой разжимаются, банкнота падает на пол.
— С вами всё в порядке? — удивлённо спрашивает Астафьев.
— Со мной — да, а вот с деньгами…
— Что — с деньгами? — пугается Астафьев.
— Не знаю точно, но с ними что-то не так… Скажите, Всеволод Иванович, у вас есть в банке специалист, который умеет распознавать фальшивые банкноты…
— В каком-то роде мы все там специалисты, — гордо выпячивает грудь Астафьев.
— И всё-таки…
— Если считаете необходимым, могу показать банкноту нашему заведующему, господину Ленцу. Он самый лучший в этом вопросе.
Ленц оказывается румяным господином лет пятидесяти. У него нежно-розовые щёки и толстый нос картошкой с большими, поросшими волосами, ноздрями.
Именно этими ноздрями он тычется в купюры, полученные Астафьевым от капитана Кустова, лижет языком, подносит к ушам и слушает хруст банкнот, потом убирает их от себя и резко мрачнеет.
— Всеволод Иванович, у меня плохие новости… Для вас, для меня и вообще для всех нас…
— Деньги фальшивые? — догадываюсь я.
Ленц кивает.
— Увы! Но качество подделки при этом восхитительное! Не каждый банковский служащий сможет распознать подделку, что уж говорить о других гражданах… Страшно подумать, сколько таких ассигнаций успело осесть в городе…
— Как вы поняли, что это фальшивка? — интересуется Гиляровский.
— Боюсь, не имею права открыть вам этот секрет государственной важности! — вздыхает Ленц.
— Но без демонов, магии, какого-то волшебства — тут ведь не обошлось, да? — настойчиво интересуюсь я.
Иначе мой амулет бы не сработал.
— Я же сказал: это государственная тайна! — хмурится Ленц, но по его тону становится ясно: я со своей догадкой попал в точку.
Следующий визит наносим уже Сухорукову.
Жандарма наши известия не застают врасплох.
— Японцы выпустили большую партию фальшивых рублей. У нас имеется сразу несколько подтверждений из разных источников. Теперь вот вы… Эти рубли сделаны так хорошо, что даже я не готов поручиться, что у меня в бумажнике нет купюр японского производства…