Ровесники. Герой асфальта

Курносова Елена Владимировна

– Чё ты на меня так уставилась? Влюбилась что ли?

– С первого взгляда. – Не удержавшись, отпарировала я удар. Сейчас просто необходимо было самоутвердиться перед этой тёмной компанией. Слабость мне бы здесь не простилась. Тот вызывающий тон, что я выбрала, был единственно верным, иначе с такими людьми разговаривать было нельзя – возникал реальный риск быть заклёванной.

– Серьёзно? – Генка опять по-дебильному загоготал. – Тогда давай жениться, чё зря время терять?

– А я замужем.

– Да ну?! Во вмазался!

– Ладно, Ген, кончай. – Толяну нравилось наблюдать за нашей ершистой перепалкой,

у него, по всему видать, вообще сегодня было отличное настроение. – И стоять тут надоело уже. Пойдем, посидим, у меня праздник сегодня.

– Какой? – Поинтересовался Виталик исключительно ради приличия. Мыслями он был где-то далеко.

– Брательник с зоны вернулся. Гулянку закатил, всех приглашает. Идёте? Выпивка халявная, колёса. Оторвёмся на всю.

До сих пор я была уверена, что Виталика ни выпивкой, ни тем более колёсами соблазнить невозможно. Но он совершенно неожиданно произнёс:

– Сейчас идём…

Глава 33

В доме под номером девятнадцать, что недалеко от бахчинского рынка, Толян Шумляев никак не мог проживать – слишком далеко он находился от места проживания Вадима и Виталика, а, насколько я успела понять, все трое они выросли в одном дворе. Тем не менее, вся наша компания в количестве пяти человек сейчас направлялась именно в эту «хрущобу» - на праздник.

Какого характера этот «праздник» можно было определить, не заходя в подъезд. Откуда-то из района третьего этажа на полную катушку гремела музыка. Что-то блатное и неприличное. Поднимаясь по грязной лестнице, загаженной то ли кошками, то ли неким подобием людей, я с ужасом представляла, где сейчас окажусь и тормозила от страха.

– Ты чего? – Торопил меня Шумляев. – Иди давай, не задерживай народ.

– Что это за квартира? Ты же не тут живёшь? – Я неосознанно пыталась уличить его во лжи, но ничего не вышло.

– Хата кореша Витькиного. Чё он, больной, в натуре, с предками оттягиваться? Да ты не дрейфь, Ксюха, компашка там клёвая. Только главное расслабься и получай кайф.

Виталик ничего не говорил и даже не старался меня приободрить. После драки с отцом его словно заклинило – он двигался как робот, говорил редко и отрывисто. Чувствуя, что Виталик ушёл в себя, я понимала, зачем он так легко согласился пойти в гости к Шумляеву. Ему хотелось забыться. Всё равно – чем и как. Чтобы не думать о том, что произошло и не переживать по этому поводу. Я, как косвенная виновница случившегося, в душе прощала Виталику его нынешнюю флегматичность и всеми силами пыталась его поддержать. В конце концов, где бы я ни очутилась, сейчас я буду вместе с ним, и он не даст меня в обиду.

Шагнув за порог типовой двухкомнатной квартирки, я окончательно убедилась, что попала в натуральный вертеп. Везде, даже в прихожей, от густого дымного тумана можно было задохнуться. Я сходу споткнулась о разбросанную под ногами обувь, или что-то там ещё – никто не удосужился включить свет. Да и был ли он тут вообще? Ремонт в этой квартире, похоже, не делали никогда в жизни. Равно как и элементарной уборки. Чувствуя хрустящий под ногами песок, разуться я не рискнула – слава богу, никто от меня этого и не потребовал. Толян быстро снял куртку, швырнул её на сомнительного вида вешалку, криво прибитую к стене, и первым

двинулся куда-то ориентировочно на кухню. Там слышались голоса, и играла музыка.

Мы раздевались медленней. Генка и Викинг переговаривались в своей обычной манере – грязно и непристойно, Виталик по-прежнему молчал. Меня все больше и больше беспокоила его заторможенность – похоже, он не осознавал, что вокруг него творится, и я как-то очень сомневалась в том, что он способен сейчас от чего-либо меня защищать.

– Виталь…- Вполголоса позвала я своего кавалера. – Чего мы тут делаем?

– Как – чего? Слышала же, Витька с зоны вернулся, гулянку закатил.

– Ты его хорошо знаешь, этого Витьку?

– Ну, так себе… Раньше часто видел.

– А за что он сидел?

– Я же тебе, кажется, рассказывал. За кражу со взломом. Три года.

– И он настоящий уголовник, что ли?

– А то какой же?

– По-моему, мы зря сюда пришли.

– А мне всё равно больше податься некуда. Не в сугробе же, в конце концов, замерзать. Тем более ночью.

Я так и не успела толком выразить изумление по поводу последних слов Виталика – из одной комнаты в другую с пьяным визгом пронеслась полуголая девица. За ней, по-индейски вереща, скакал всклокоченный гоблин в семейных трусах. Там, где они оказались, раздавалось ещё несколько хохочущих голосов, звенели бутылки и стаканы.

– Ты что, хочешь тут ночевать? – Обалдело посмотрела я на Виталика, и он, ничуть не смутившись, кивнул.

– Хочу.

– Здесь же… Тут же… Публичный дом какой-то…

– Ну и что? Лучше уж здесь, чем у меня дома.

Я не узнавала своего Виталика. Он снова отдалялся от меня, становился чужим и далёким, я полностью теряла духовную связь с этим человеком, и не понимала его поступков. Стоило бы плюнуть на всё и просто уйти на свежий воздух, но бросить здесь Виталика, оставить его на съедение этим полоумным шлюхам из той комнаты мне не позволил возникший вдруг из ниоткуда инстинкт собственницы. И я уже забыла о том, что нахожусь на испытательном сроке – мама меня сейчас не видела.

На кухне дымовая завеса была ещё плотнее – от неё щипало глаза. За грязным, обшарпанным столом, заставленным водочными бутылками, пивными банками и неопрятного вида закуской сидело пятеро парней. Тесные габариты кухни сбили их всех чуть ли не в одну кучу, и всё равно на каждого мест на хватило. Двое расположились прямо на полу, возле кургузого древнего холодильника «Юрюзань». Когда мы вошли, Толян (он оказался в числе этой милой тусовки), приподнялся с пола.

– Во, Вить, я тебе про него говорил! Кореша мои, самые нормальные ребята! Тоже теперь с нами.

Витька Шумляев был гориллоподобный верзила, с трудом пристроивший своё туловище в несвежей серой тельняшке в узкий проём плиты и стола. Вскинув вверх массивную курчавую голову на толстой крепкой шее, он уставился на нас с Виталиком блуждающим, полубессмысленным взглядом, приветливо растянул в улыбке мясистые, блестящие жиром губы.

– А-а, здра-аствуйте, ребя-а-ата… Пионеры ю-уные, головы чугу-унные… Садитесь с нами…

Глупая физиономия Витьки вызывала крайнее омерзение, и я принялась изучать живописные наколки на его голой груди и плечах. Обнаженные девки, черепа, даже свастика в одном месте… Нет, садиться поблизости мне совершенно не хотелось.