Ровесники. Герой асфальта
Шрифт:
Некоторое время, стоя на лестничной площадке, мы терпеливо дожидались, пока Олежка успокоит свою недовольную жену, оденется и приведёт себя в надлежащий вид. Он вышел к нам уже в милицейской форме – строгий и важный, а потом мы семенили за ним гурьбой, по очереди буксируя задыхающуюся Галину Петровну, которая и говорить-то толком не могла. На все деловитые вопросы Олега лаконично и чётко отвечал Канарейка.
– Так это старший Шумляев своё возвращение отмечает, говоришь?
– Ну да.
– А чего не у себя дома? Кто в девятнадцатом доме у него живёт?
– Дружок-наркоман. Ты же знаешь, там
– Ты мне не «тыкай», я тебе не приятель. Скажи лучше, как там твой друг оказался?
– А как там ещё можно оказаться? Пригласили.
– И ты там тоже был?
– Я?! Товарищ участковый, меня бы в этой квартире у самого порога прибили. Мы с Шумляевым на ножах.
– Господи, да с кем вы только не на ножах.. Когда уже угомонитесь? Взрослые парни ведь. Чего всё не поделите? Ни сна с вами, ни отдыха.
– А я-то чего?
– Да ладно овцой прикидываться, Канаренко. Мне одной только прошлогодней истории с лихвой хватило. Надо же было додуматься – мотоцикл чужой со стоянки угнать!
– Ну, нашёл чего вспомнить! Чего только в четырнадцать лет на ум не придёт. Тем более, впервые пива выпил – надо думать.
– Как у тебя всё просто, с ума можно сойти. Меня потом этот байкер целую неделю донимал – требовал сказать, кто его «Хонду» раздолбал.
– Чего ж не сказал?
– Тебя, дурака, пожалел. Хотя стоило бы ему тебе ребра пересчитать, чтобы впредь не повадно было хулиганить.
– Спасибо, Олежка…
– Я те дам – «Олежка»! Пошути ещё у меня…
– Больше не буду, гражданин начальник.
– Уймись, шут гороховый! Не забыл, что на учёте у меня стоишь?
– Да я бы забыл. Ты…Вы постоянно напоминаете…
Этот быстрый диалог на бегу удивительным образом поднимал мне настроение. Несмотря на серьёзную тему, и Олег, и Вадим говорили с явной иронией, словно подтрунивали друг над другом, и от этого атмосфера уже сама по себе не казалась такой напряжённой. Молодой участковый чем-то мне импонировал. Всё в нем – и круглые румяные щёки, и курчавые тёмные волосы, и спокойные, добрые глаза составляли хороший портрет истинного борца за справедливость. Почему-то чувствовалось, что на Вадима Олег особенно и не сердится, а возмущается его фамильярностью скорее ради порядка. Похоже, и сам Канарейка хорошо знал характер участкового, от того и не боялся обращаться с ним так панибратски.
Возле девятнадцатого дома нас, оказывается, уже поджидал Саша Чернов. Ему удалось найти ещё трёх человек и теперь все они, вчетвером, нерешительно топтались около песочницы, обсуждая случившееся. Олег сходу сообразил, зачем ребята тусуются именно здесь, кивнул им, подзывая к себе.
– Ну что там? Ничего не слышно?
– Не-а. – Жуя жвачку, мотнул головой колобкообразный Борька Зайцев. – Тихо. Спят, наверное. А чё, будем штурмом брать?
– Штурмом. – Серьёзно подтвердил молодой участковый. – Кто со мной за другом пойдёт? Мне человека два надо.
Возникшее было замешательство быстро нарушил Вадим:
– Да мы все пойдём, Олег…Александрович… Мало ли как вас там встретят?
– А что, стрельба может начаться? – Олег всё-таки не сдержал улыбку, глядя на активного подростка. Тот улыбнулся ему в ответ.
– Серьёзно, Олег Александрович, нас там с хлебом-солью не
– Я тебя сейчас домой отправлю, спать. Умник нашёлся. – Подавляя в себе невольный смех, Олег шутливо дёрнул Канарейку за ухо.
В подъезд Олег и Вадим вошли первыми, вместе, словно два закадычных дружка. Галина Петровна, которая в конце концов оказалась полностью на моём попечении, рванулась вслед за ними, и я с трудом успела её удержать:
– Не торопитесь, не торопитесь. Пусть они сначала поднимутся.
Страха я уже не испытывала, теперь было просто интересно, чем же закончится вся эта котовасия. Оставаясь на заднем плане, я могла как следует за всеми понаблюдать. Дверь пресловутой квартиры оказалась открытой. Ни грабителей, ни представителей закона тут очевидно не ждали. Тем лучше для всех. Олег дёрнул ручку и решительно шагнул через порог, распихивая с дороги толпу ребят. Галина Петровна метнулась вслед за ним, и я вынуждена была остаться в самом хвосте процессии. Сейчас, по идее, должны были раздастся пьяные вопли и шум потасовки, ведь наши пацаны, по сути, влезли в самое вражеское пекло. Я так и не рискнула продвинуться дальше знакомой уже мне захламленной прихожей, поэтому так и застыла, прижавшись к облезлой двери туалета. Олег и Галина Петровна, не мешкая, отправились на кухню.
– Ох!.. – Тотчас же раздался оттуда тяжелый стон женщины. – Сыночек мой!
– Спокойно, Галина Петровна. – Голос участкового звучал бодро и по-деловому. – Расслабился парень, всё бывает. Давайте разбудить его попробуем.
Значит, с тех пор как я ушла, ничего не изменилось. И то хорошо. В квартире вообще стояла поразительная тишина, словно и не было в ней никого, кроме нас. Осмелев, я шагнула вперед по узкому коридору, свернула на кухню. Бардак царил там всё тот же. Возле мусорки, раскинувшись, громко храпел Санёк. И Виталик спал всё так же, уткнувшись лицом в стол, заставленный бутылками и остатками закуски. Невыносимое зрелище, безумно хотелось закрыть глаза и убежать прочь – так, как я уже и поступила накануне. Однако теперь меня окружали друзья – настоящие, хорошие мальчишки, рядом с которыми я никого и ничего не боялась.
Пока Галина Петровна и Миша Раскопин безуспешно пытались растормошить Виталика, Олег отправился исследовать комнаты. И в одной, и в другой он, видимо, не обнаружил ничего хорошего, потому что вернулся мрачнее тучи, сохраняя выражение крайней брезгливости на лоснящемся, гладко выбритом лице.
– Чего там? – Приблизился к участковому Вадим.
– Даже не знаю, каким словом назвать. Ум за разум заходит. Но по сути, люди они все взрослые, запретить им так отдыхать я права не имею.
– Разумеется, никто и не спорит. А Шумляевы где? Там?
Олег поморщился:
– Да там, где ж ещё. Ума ещё хватило ордер у меня потребовать. Насмотрятся американских боевиков и туда же – права качать.
– Сейчас я им права зачитаю. – Вадим двинулся в первую попавшуюся комнату, и я инстинктивно рванулась за ним, на полпути поймав за рукав дубленки:
– Стой! Не ходи к ним!
В моём вопле слышался такой панический страх, что Канарейка сперва даже растерялся. И тем не менее, руку попытался освободить:
– Да ты чего, Ксюшка? Никто меня тут не убьёт.