Ровесники. Герой асфальта

Курносова Елена Владимировна

– Почему?

Вадим смотрел на меня пристально, не моргая – тусклый свет фонаря придавал его глубоким глазам таинственный, загадочный блеск, и я окончательно смешалась. Казалось, он опять видит меня насквозь, читает все мои мысли и вовсе нет необходимости рассказывать ему о том, что произошло у Виталика в квартире. Впрочем, я и под дулом пистолета не решилась бы признаться ребятам, ЧТО ИМЕННО спровоцировало Виталика на безобразную драку с отцом.

– Я…Я отца его боюсь. – Затаив дыхание, я ждала новых вопросов и, ставшей уже такой привычной, насмешки в адрес

моей ложной скромности. Однако на этот раз Вадим кивнул с пониманием:

– Да уж. Страху уважаемый Пал Андреич нагнать умеет. Я б от такого папаши ещё в младенчестве в детский дом сбежал. У них чего-то случилось?

Покривить душой я не сумела.

– Вообще-то да. Они подрались.

– Ни фига себе! – Ребята изумленно загалдели – представить тихоню Виталика в драке с отцом было нереально. Один Вадим по-прежнему оставался невозмутимым.

– Довел, значит, папа. Наконец-то. Когда-нибудь это всё равно должно было произойти. Ты сама видела или он рассказал?

– Сама.

Хорошо, что было темно, и никто не увидел, как предательски вспыхнули мои щёки. Знали бы они, в каком виде я была, наблюдая за этой дракой.

– Обалдеть! – Юрка аж задохнулся любопытством и ужасом одновременно. – А чего они не поделили-то, Ксюш?

– Не знаю – Я готова была сквозь землю провалиться от его банального вопроса.

– Нет, ну как не знаешь? Что они, без причины сцепились?

– Юр, тебе не всё равно, а? – Вовремя вмешался Вадим. – Хватит идиотской болтовни, давно пора действовать. Пойдём к Павлецким все вместе. Нам Пал Андреич не страшен. А наша Красная Шапочка, если хочет, может у подъезда постоять.

Иногда Канарейка просто умилял меня своей деликатностью, в такие минуты мне от души хотелось его расцеловать. Разумеется, чисто по-братски.

Теперь с меня были сняты все полномочия. Я могла спокойно шагать в окружении ребят и целиком полагаться на их волю. И десяти минут не прошло, как все мы оказались возле дома Виталика. Там на какой-то миг возникло замешательство.

– Шурик, - обратился Вадим к вечно молчавшему Чернову, - найди ещё кого-нибудь из наших ребят, только бегом. Мы пока к Галине Петровне поднимемся.

– Ты что, собираешься её за Виталькой в этот притон отправить? – Ужаснулся Юра. – Не лучше ли тогда сразу и «скорую» вызвать?

– Надо её сперва подготовить. – Вадим взглянул на часы. – Двадцать минут десятого… С ума она пока ещё не сходит. Придется потревожить…Иначе мы к Шумляеву просто не сунемся.

Миша нетерпеливо вмешался:

– Может, ты нам объяснишь, что ты намерен делать? Зачем нам Виталькина мать? Мы что, без неё не справимся?

– Ага. Я посмотрю, как ты войдёшь в этот притон с кем-нибудь из нас. Дай бог, без поножовщины обойдется.

– Ты думаешь…

– Я не хочу никем рисковать. – Безапелляционно и уверено отрезал Канарейка. Голос его звенел сталью полководца на поле сражения. – Пусть Галина Петровна вызывает участкового, за Виталькой мы пойдём только в его сопровождении.

Впервые в жизни из уст Вадима я слышала здравые речи! Куда девалось его постоянное безрассудство

и склонность к авантюрам? Нынешний Канарейка отвергал саму мысль о самодеятельности, предпочитая заручиться поддержкой взрослых, а не действовать на авось. Что ж, это было очень умно с его стороны. Значит, моя информация беспокоила Вадима гораздо сильнее, чем он хотел показать при друзьях. Даже несмотря на то, что «Америку я ему не открыла».

Всё пошло по намеченному плану. Саша Чернов помчался собирать ребят на подмогу. Вадим, Миша и Юра отправились к Павлецким и буквально минут через пять в их сопровождении из подъезда выкатилась, неуклюже переваливаясь, белая как мел Галина Петровна. Наспех одетая, она на это раз была без своего обычного парика «а-ля шестидесятые». Свои волосы у Галины Петровны оказались роскошными – длинными и густыми, вот только слишком много проседи серебрилось в их чёрных прядях. Она забрала их кое-как, и они то и дело лезли ей в глаза.

– Ничего страшного. – Держа женщину под руку, торопливо говорил Вадим. – С ним всё в порядке, Галина Петровна, просто выпил лишнего и заснул. С кем не бывает в жизни? Просто забрать его оттуда надо, домой, в постель. Мы вам поможем, не волнуйтесь.

– Как же так?.. Ничего не понимаю… - Галина Петровна всё еще пребывала в состоянии шока. – Выпил?.. Как это выпил, ребятки?.. Мой Виталик? Вы что-то путаете…Он не мог напиться…Его же отец…О, господи…

– Ну всё же бывает, Галина Петровна, я же говорю…Ну что вы так убиваетесь?

– А участкового-то зачем же, Вадик?

– Да мало ли что? Там полон дом пьяных. Кто знает, как они себя поведут? Вдруг драться полезут? Они нас не очень-то любят, знаете ли.

– Ох!.. А они его там не покалечат?!

– Не покалечат, Галина Петровна, не бойтесь. Витальке ничего не угрожает. Сейчас мы участкового возьмём и сходим туда с ребятами. Вы только успокойтесь.

Однако это только на словах всё было проще и быстрее. Во-первых, участкового отыскали не сразу – он обнаружился дома. Довольно молодой, лет тридцати с небольшим, невысокий, начинающий полнеть мужчина встретил нас с очевидной досадой. Он, кажется, только что плотно поужинал и теперь готовился ко сну, а может быть и к более приятному занятию – из-за спины участкового выглядывала худенькая, белобрысая жена в домашнем халатике. На руках у неё пронзительно визжал головастый пузатый малыш. Прерывать семейную идиллию никому из нас, конечно же, не хотелось, однако Галина Петровна, как выяснилось, знала местного милиционера очень хорошо и даже называла по-родственному «Олежкой».

А «Олежка», в свою очередь, ничуть не хуже был знаком с Вадимом – заметив его среди нас, участковый вообще скривился как от зубной боли.

– Канаренко? Опять ты? Слушай, меня уже два года от тебя лихорадит! И тут, конечно, без твоего участия не обошлось?

– Да я ни при чём на этот раз. – Заверил Олега Канарейка, и трудно было упрекнуть его в лукавстве. Впрочем, само появление здесь первого бахчинского экстремала уже говорило о том, что вечер для представителя закона резко переставал быть томным.