Ройал
Шрифт:
Как он мог быть таким милым, а потом передумать быть со мной?
Я лежу в постели и думаю: неужели все было на самом деле так плохо? Я знаю целую кучу неприглядных поступков Брукса, которые он сделал в течение года, и они спрятаны в глубине моего сознания, готовые к тому, чтобы рассказать о них в нужный момент.
Но сейчас я не могу вспомнить ни одного.
Это забавно. Потому что когда кто-то внезапно уходит из вашей жизни, вы помните только хорошее.
Страх или чувство вины, а может, угроза «всевидящего ока», наблюдающего
Если я буду сидеть здесь достаточно долго, то, вероятно, припомню все те времена, когда Брукс приходил домой поздно с работы, не так часто звонил, и как настоял на контроле за нашими финансами, будто я какая-то домохозяйка 50-х годов. Как его одежда занимала три четверти нашего гардероба. Что он привык вести себя как избалованный ребенок, потому что так его воспитали. Его склонности к претенциозности, например, когда Брукс вызвался добровольцем в благотворительную столовою, а сам был одет с головы до ног в «Армани», надушенный одеколоном за двести долларов.
Но если я буду думать об этом вещах слишком много, а Брукс покинет этот мир, я никогда не прощу себя.
Он не совершенен, как и я.
И сейчас не время для осуждения.
Я переворачиваю подушку прохладной стороной и натягиваю одеяло до подбородка. Ощущение искусственной безопасности поглощает меня. Я становлюсь сильнее с каждой минутой. С каждой секундой мои мысли успокаиваются, а тело расслабляется. Это временно, но пока мне этого достаточно.
Мои веки закрываются, но я борюсь изо всех сил, чтобы не заснуть и досмотреть последние пять минут передачи с этим красавчиком, берущим поздно ночью интервью у знаменитостей, но это неравный бой. Все темнеет вокруг, погружая меня в мир пустоты и спокойствия.
Дин-дон.
Сердце подпрыгивает к горлу, возвращая меня к жизни. Никто не звонит в мою дверь так поздно ночью.
Брукс.
Я знаю, что это. Я чувствую это. Кто-то пришел, чтобы сказать мне, что он ушел. Мой желудок сжимается.
Тук, тук, тук.
Я хватаю халат с двери ванной и, держась за стену, иду к лестнице, спотыкаясь. Пол под ногами качается и извивается. Все вокруг меня кружится. Это чудо, что я подхожу к входной двери, не заблевав все вокруг.
Вот, что получается, когда пьешь на голодный желудок.
Взявшись за дверную ручку, я делаю глубокий вдох и приготавливаюсь к тому, что сейчас произойдет. Мой организм готов к урагану, все мышцы напряжены до боли. Я могу подготовиться к дурным новостям внешне, но понятия не имею, как с ними справится внутри. Но оказывается, что даже самое дешевое спиртное в мире не может подготовить меня к тому, что я вижу по ту сторону двери.
Содержание моего желудка попадает в водоворот, и на этот раз это не вина алкоголя.
— Ройал, — впервые за многие годы я вслух произношу его имя.
Он
— Деми.
У меня галлюцинация.
Это не реально.
Видимо, это спиртное так влияет на мой мозг, вызывая какой-то гипнотический сон.
От головокружения я почти валюсь с ног, поэтому прислоняюсь к двери, складывая руки на груди, чтобы справиться с инстинктивным желанием убрать грязные пряди немытых волос, свисающих на лицо.
Мне ненавистно то, как хорошо он выглядит: его плечи шире, чем я помню, лицо мужественнее, на подбородке виднеется темная щетина, а ямочки на щеках стали глубже, чем когда-либо. Темные волосы сбриты по бокам, а сверху длинные. Он выглядит чертовски сексуально. Но при этом лицо Ройала уставшее и задумчивое, словно ему плевать на то, как он выглядит или есть дела поважнее. Я не знаю, хочу ли знать, что его заботит.
— Что ты здесь делаешь? — мой голос еле слышен. Я делаю глубокий вздох. — Как ты узнал, где я живу?
Понимаю, мой второй вопрос звучит дебильно, но я с трудом могу думать, когда он стоит рядом и смотрит на меня. Ройал сохраняет хладнокровие. Я вглядываюсь в его глаза, пытаясь найти там ответы.
Мои ладони становятся влажными, а лоб покрывается холодным потом. Мне нужен свежий воздух, но я не могу сдвинуться, я словно парализована. Как он может просто стоять тут, как будто мы только вчера видели друг друга?
Я пораженно смотрю на него. Мне кажется, я скучала по нему больше, чем он по мне. Вот так, увидев меня, Ройал не беспокоится, не возбужден и не нервничает.
— Могу я войти? — он смотрит мимо моего правого плеча. Если Ройал выяснял этот адрес, то знает, что это дом Брукса. Я не владелец здесь. Может быть, он ищет Брукса? Он должен знать, что Брукс живет здесь.
Но это не имеет значения. Он не войдет.
Ройал Локхарт не может бросить меня, а затем явится, будто мы старые добрые друзья.
Ни сейчас, ни когда-либо еще.
— Нет, — я делаю шаг назад, взявшись за дверную ручку, готовая захлопнуть дверь перед его лицом. Но Ройал кладет руку, чтобы остановить меня, чем еще больше злит. Ему повезло, что я не буду высказывать все то, что о нем думаю.
Но я бы так и сделала, если бы мои мысли не неслись со скоростью тысячу километров в час. Я не могу сосредоточиться ни на одной из них. Они несутся в разные стороны. И в ту сторону. И в эту. Прошлое и настоящее так тесно переплелись, что запутались в круговороте, перегоняя друг друга.
Я хочу ударить его.
И хочу поцеловать.
Я хочу ударить и пнуть его, и одновременно хочу, чтобы он взял меня своими большими, сильными руками и обнял так крепко, пока я не успокоюсь. Хочу чувствовать его щетину на подбородке, как он целует мой лоб, и хочу почувствовать его теплое дыхание, когда он обнимает меня, потому что мне кажется — это единственное, что докажет мне, что Ройал на самом деле по-настоящему стоит тут.