Роза Черного Меча
Шрифт:
В отличие от большинства слуг, он ел весьма аккуратно. Ножа у него не было, он мог пользоваться только ложкой и собственными пальцами, но, несмотря на это, выглядел более чистым и более благовоспитанным, чем все другие работники, сидевшие с ним за одним столом. Его завтрак состоял из хлеба, сыра, небольшой миски с овсянкой и кружки эля. Розалинда украдкой наблюдала за ним - до тех пор, пока он не кончил есть и не встал из-за стола. Только после этого она поспешно завершила собственную трапезу.
Ей не потребовалось
Когда Розалинда добралась до своего сада, Эрик уже начал выкорчевывать последнюю из злополучных ив. Тяжелыми садовыми вилами он разрыхлил почву. Затем с помощью изогнутой пластины кованого металла, прикрепленной к концу толстой дубовой палки, начал копать.
Вот он наклонился, вонзил лопату на глубину, вытащил ком земли, выпрямился. Снова и снова повторяя эти движения, он медленно перемещался вокруг разросшегося деревца, а Розалинда как зачарованная стояла и наблюдала за ним. Один из назойливых щенков устремился к ней, он радостно подпрыгивал, повизгивал и терся о ее ноги, требуя внимания. Но хотя Розалинда и снизошла до того, чтобы дружелюбно почесать его между ушами, ее взгляд не отрывался от Эрика.
Окопав дерево со всех сторон, он отложил лопату и оперся спиной о ствол. Однако, увидев Розалинду, тут же выпрямился.
– С добрым утром. Роза, - поздоровался он. Тон приветствия был слишком фамильярным для слуги при разговоре с госпожой. Но Розалинда понимала, что протестовать бесполезно. Он и не подумает менять свои повадки. Очевидно, ему правилось дразнить ее таким способом. Поэтому она ограничилась небрежной улыбкой и прошествовала к грядке многолетних трав, которые она отбирала и пересаживала.
– Хороню спала?
– не унимался он.
– Да, кстати, ты случайно меня во сне не видела?
– Совсем это было бы некстати, - огрызнулась она, но кровь прилила к щекам Розалинды, когда она подумала, как он близок к истине.
– А мне снилась ты, - сообщил он, когда она бочком проходила мимо него по расчищенной дорожке.
– Мне снилось, что ты рядом со мной... подо мной...
– О-о! До чего же ты гнусен, - зашипела она в ужасе, почувствовав, каким жарким пламенем вспыхивает у нее внутри притаившаяся там искорка.
– Ты накличешь беду такими недостойными речами!
– А что туг недостойного, если муж желает, чтобы его жена находилась с ним в постели?
– возразил он.
– И, Роза, можешь не сомневаться, я действительно хочу, чтобы ты находилась в моей постом.
– В твоей постели! В твоей постели?
– Да, верно, - перебил он ее, и глаза у него потемнели.
– Моя постель действительно очень убога. Это вообще не постель, по правде говоря. И... да, я позволяю себе много - я хочу владеть тем, что мое по праву. По-твоему, я навлекаю на нас беду, говора правду. Вот в этом как раз и состоит наше отличие, милая женушка. Я много себе позволяю - я готов рискнуть многим ради правды, а ты от этой правды убегаешь. Тебя просто коробит от правды!
С этими словами он схватил ее за руку и подтащил под купол свисающих ветвей ивы - здесь они были скрыты от посторонних взглядов. А потом привлек ее к себе почти вплотную.
Розалинда была уверена, что он собирается ее поцеловать. Он держал ее крепко, серые глаза сверкали опасным огнем, а губы оказались угрожающе близко. Она ждала его поцелуя, и каждый удар сердца гулом отзывался в ушах.
Но приняла она совсем не такой поцелуй, какого ожидала. Его губы сначала коснулись ее лба, затем эта ласка повторилась, а потом он прижался виском к ее виску.
– Милая Роза, - шепнул он ей на ухо.
– Мое колючая упрямая Роза.
Поддавшись непонятной тревоге, Розалинда безотчетно потянулась к нему, прильнула всем телом... Что-то мучило ее, когда он был рядом. Что-то... как голод. Как необходимость дышать. Рассудок твердил: эта пища отравлена. Вдохнуть этот воздух - значит погибнуть. И, невзирая на все, она хотела его - и не имело значения, чем потом придется расплачиваться. В прежней размеренной жизни ничто не подготовило ее к подобному урагану новых и запретных чувств. Да и не могло подготовить.
Она вдохнула запах пота и земли, которым, казалось, пропитана его одежда, и, сама того не сознавая, прижалась к нему еще теснее, стремясь ощутить на своих губах вкус его поцелуя. Однако он снова удивил ее. Он наклонился, но губы их не встретились. Он тихо проговорил:
– Ты моя, и скоро весь свет узнает об этом.
– Нет!
– Розалинда невольно подалась назад.
– Да, - возразил он, не давая ей возможности отстраниться.
– Слишком долго я позволял тебе тянуть время. Пора поговорить с твоим отцом.
При этом возвращении к разговору, которого Розалинда надеялась избежать, она мигом очнулась от головокружительного дурмана и попыталась высвободиться из стальных объятий, но это ей не удалось. В его упорном взгляде она прочла такую решимость и бестрепетную готовность, что у нее дух занялся.
– Он убьет тебя! Это слишком рано!
– Тебя послушать, так всегда будет слишком рано, - хмуро бросил он. Ты будешь откладывать и откладывать, пока не пройдет наш срок - год и один день.
– Нет. Нет, это не так. А просто... просто...