Роза Черного Меча
Шрифт:
Розалинда безуспешно пыталась подобрать слова для ответа... пусть даже и не совсем честного ответа. Конечно, она всей душой мечтала сбросить с себя путы этого срока - "год и день", которыми связал ее ритуал весеннего обручения. Но все-таки больше всего ее пугала мысль о том, в какую ярость придет отец. Стоило только вспомнить ужас недавней порки, чтобы понять: лорд Стенвуд не помилует того, кто обесчестил его дочь. Может быть. Черный Меч и готов рискнуть, но она не готова.
– Он тебя убьет, - прошептала она, глядя ему прямо в глаза.
– Я знаю, ты мне не веришь,
Руки у него напряглись еще сильнее, но в глазах что-то мелькнуло.
– Твоя забота согревает душу, ласточка. Но я хочу попытать счастья. Ярмо рабства слишком тяжело давит мне на плечи.
– Но не все же так плохо, - настаивала она, не оставляя надежды убедить его.
– Разве это не так? Работа тяжелая, но еды у тебя вдоволь, и есть спокойное место для ночлега. Здесь с тобой хорошо обращаются...
– Ты так и не поняла. Мужчине требуется не только полный живот и теплый угол для сна. Мне нужна свобода - свобода уйти или остаться. И еще - моя женщина.
На этот раз он прижал ее к себе так крепко, чтобы она в полной мере ощутила жар и твердость его тела, и хотя все существо Розалинды рвалось к нему, рассудок вынуждал ее отстраниться.
– Ты безумец! Ты хочешь слишком многого!
– Я хочу лишь того, чего хочет каждый мужчина. И не успокоюсь, пока не получу это. Не надо медлить, женушка. Пора мне побеседовать с твоим отцом.
– Нет!
– тоненько воскликнула Розалинда, когда он двинулся, чтобы выйти из-под защитного купола ветвей.
– Подожди!
– Бессмысленно ждать еще чего-то.
– Неделю! Всего лишь одну неделю!
– в отчаянии взмолилась она. Он остановился и пронзительно взглянул ей в глаза:
– Ждать? Зачем ждать?
– Затем...
– она запнулась.
– Просто затем. Он стоял перед ней, и в свете, просачивающемся сквозь листву, его волосы отливали золотом, и особенно бросалось в глаза, как загорело его лицо за дни работы в саду. Он был живым и не правдоподобно совершенным воплощением мужественности. Голос самой природы звал ее к нему, и казалось чудом, что это влечение, по-видимому, обоюдно. И тут же Розалинде пришла в голову заманчивая мысль, которая и подсказала ей опрометчивые слова:
– Если ты просто подождешь... просто не сделаешь и не скажешь ничего такого...
Его стаза блеснули серебряным светом.
– Если я подожду, что тогда?
– Я тебя поцелую, - пообещала она со всей серьезностью. На мгновение их взгляды встретились.
– Тебе, так или иначе, придется поцеловать меня, - заметил он насмешливо.
– Поцеловать, и не только...
Она искренне вознегодовала.
– Ты чересчур возомнил о себе, - отрезала она, прекрасно сознавая, что он прав. Но стремление купить его молчание оказалось слишком сильным, и вспышку горделивого возмущения при шлось обуздать.
– Это ты чересчур возомнила о себе, если ставишь себя выше своего законного супруга. Да, ты важная леди. Ты замужем за простым рабом. Но это ничего не меняет.
– Его резкий тон вдруг сменился более вкрадчивым. Правда, существуют такие виды рабства, которые не вызывают столь сильных протестов.
–
– Сделай меня рабом своих поцелуев, Роза. Сделай меня своим рабом, а я сделаю тебя своей рабыней.
Бесконечным показался тот миг, когда он удерживал ее - и силой взгляда, и силой рук. Забыт был ее гнев; забыто намерение подкупить его. Она была напряжена, словно натянутая до предела тетива большого лука... и наконец она была вынуждена признать, что жаждет его поцелуя. Жаждет больше всего на свете.
– Поцелуй меня, - тихо проговорил он.
– Купи мое молчание. У тебя есть чем расплатиться. Губами... Языком...
– искушал он.
В неудержимом порыве Розалинда прильнула к нему и поднялась на цыпочки, желая дотянуться до его губ. Когда он наклонился, чтобы принять ее поцелуй, когда он придвинулся, чтобы не осталось между ними ни малейшего просвета, она приникла к нему по доброй воле, уже не вспоминая ни о подкупе, ни о цене, ни о молчании, которое собиралась оплатить. Голова кружилась, и рассудок безмолвствовал. Сейчас для нее существовали только тепло его близости, магия прикосновения и неповторимая сладость поцелуя.
Он ничего не требовал от нее на этот раз, поцелуй идя бережным и не настойчивым, но сама эта сдержанность подстрекала Розалинду, и, не размышляя ни о чем, она разомкнула губы я провела кончиком языка по его губам.
И сразу все переменилось.
Его объятия стал и еще теснее, когда он открылся для ее робкого приближения. Их языки встретились, и Розалинду охватил безмерный восторг. Этот поцелуй начала она, но даже в своем блаженном ослеплении она понимала, что поступила так по его безмолвному приказу. И теперь, когда ее захлестнуло желание, как могла бы она отрицать, что он полностью поработил ее? Она оказалась рабыней собственного влечения к нему, но так захотел он, и теперь она с радостью подчинилась его власти.
Рука Эрика двинулась вниз - туда, где зарождался жар, снедающий Розалинду, его губы уже коснулись ее шеи, беглыми летучими поцелуями прокладывая восхитительные узоры, и она задохнулась от страха и томительного ожидания.
– Черный Меч...
– едва выговорила она.
– Эрик...
Она чувствовала, какой требовательной силой наливается его мужская плоть, прижатая к ее животу.
Он поднял к себе ее лицо и всмотрелся в самую глубину янтарных таз.
– Ты можешь быть Розалиндой, если я Эрик, - шепнул он, - или Розой, если я Черный Меч... но все равно - ты будешь моем. Так и знай, ты будешь моей.
И сразу - к ее полнейшему замешательству - он отстранил ее от себя.
Не менее минуты они стояли на расстоянии его вытянутых стальных рук. Стояли в молча смотрели друг на друга. Розалинда пыталась справиться с взбунтовавшимся дыханием и овладеть собой, почти не сознавая, что и ему так же трудно дышать, как и ей. Но она не могла скрыть ни растерянности, ни страстного желания, которые так ясно читались на ее лице.
– За такой поцелуй...
– начал он, все еще дыша с трудом, - за такой поцелуй ты можешь рассчитывать на мое молчание, прекрасная Роза.