Рождение королевы
Шрифт:
Грамотная речь, манеры интеллигента, широкий кругозор и весьма привлекательная внешность быстро подобрали ключик к сердцу Надежды. Да и он явно не собирался оставаться лишь коллегой. Пошли предложения о совместной работе.
Вскоре Надежда уже была уверена в скором предложении руки и сердца, в мыслях планировала, где они будут жить. Поэтому странное недомогание её не напугало, как и последовавший вердикт врача. Беременность.
Вот только любимый, услышав новость, повёл себя странно.
— Наденька, от отцовства я конечно и не думаю отказываться,
— Почему? — насторожилась Надежда.
— Потому что я уже женат, и разводиться не планирую, — прозвучало в ответ. — Но мы же выше всех этих условностей? Родишь как мать-одиночка, запишешь только на себя. Я буду помогать деньгами. Сама же знаешь, какие у нас проекты на низком старте, а с допуском в ряды старой советской интеллигенции, который у нас есть благодаря тебе, мы моментально войдeм в рейтинги. Нас возьмут в основные эфиры! Дадут закреплённые выходы.
— Вот как? — спокойный тон надёжно скрывал грохот рушащихся в душе хрустальных замков. — Но если ты женат, то почему сразу не сказал? Скрывал? Где твоя жена?
— Не здесь, я ещё не скоро смогу перевезти их сюда, — опустил взгляд в тарелку вдруг резко ставший чужим мужчина. — У меня ребёнок, больной ребёнок. Я его бросить не могу. И не собираюсь. Достаточно уже и того, что я потерял связь с дочерью от первого брака.
— Так это уже вторая семья, — покачала головой Надя. — А я выходит…
— Да, это непросто. Официального статуса я тебе и ребёнку дать не смогу. Но от этого вы не перестанете быть моей семьёй, — гнул свою линию он.
— И это будет третья, тайная семья? — уточнила Надя.
— Да, будет так. — Со злостью кинул он вилку на стол.
— Нет, не будет, — сложила руки на груди Надежда. — А будет так. Ты, сейчас, не медля ни минуты, соберёшься со всеми своими вещами и убирeшься из этой квартиры. Я наведу здесь порядок, и верну ключи владельцам, маминым друзьям. И с этого момента, мы друг друга не знаем.
— Надя, хватит нести бред! Ты беременна. Ты всегда была умной бабой и должна понимать, что времена меняются, а это просто условность, — начал злиться и он.
— Не смей! — со всей силы ударила по столу Надежда. — Не смей повышать на меня голос! Ты работаешь в отделе иностранного вещания только благодаря протекции знакомых моего отца. И прекрасно осознаeшь, как быстро я могу зарубить все твои надежды на успешное будущее.
— Прекрасно, — поднял он руки вверх. — Решила показать мне высокомерную с@чку из влиятельной семьи? Ах, какое оскорбление, ей не сказали о том, что она трахается с чужим мужем. А дальше что?
— Что дальше, тебя не касается. Решения буду принимать я, — холодно закончила Надежда.
Чувства застыли, трясло от злости и глупости ситуации. Надежда задавалась вопросом, отчего в её голову не пришла мысль разузнать самой всё о своём любовнике? Тем более, что заканчивали
В тот же день она оказалась в больнице. Решение она приняла молниеносно. Её гнало желание разорвать всё, что связывало её с этой грязной и лживой ситуацией.
Вот только что-то пошло не так, и в себя Надежда пришла только через сутки. В палате было темно, рядом на стуле сидела мама.
— Мы не успели буквально на десять минут, — всхлипнула она.
— Мам, ты не понимаешь, — голос плохо слушался и казался чужим.
— Чего? Чего тут непонятного, Надя? Но зачем ты так… Мы бы помогли, мы бы, — Нина Георгиевна плакала.
— Послушай, — вздохнула Надежда и начала рассказывать.
Смысла скрывать от родителей что-то она не видела.
— И что? Если тараканы появляются, то их травят! А не сжигают весь дом! — разозлилась Нина Георгиевна. — А ребёнок без отца… Кого этим удивишь? И да, мы никогда этим не пользовались, но кто бы посмел «удивиться»? Не забывай, кто твой отец.
— Как же я об этом забуду? Мой папа антиковед, — через силу улыбнулась Надя. — Как там было принято в древнем Риме, чтобы наказать обидчика, кому жаловались?
— Ты прекрасно сама знаешь. О мести просили Фурий, — напомнила Наде мама. — Фурии взываю к вам, отдаю вам этого человека, оскорбившего и унизившего меня, целиком и полностью. Отдаю вам его ноги, и руки, и живот, и глаза, и сердце, и печень, и его разум. Да будет проклято и разрушено дело его, да предадут и обманут его те, кому он верил, да воздастся ему страданиями его детей за страдания моих. Дайте мне увидеть его неудачи, боль и смерть и я почту вас жертвой!
— Маам — протянула удивлённая Надя, почувствовав неприятный холодок по позвоночнику. — Ты же сейчас не всерьёз? Проклятья?
— Деточка, ну конечно, — поцеловала её в лоб мама. — Просто установленные ритуалом обращения слова. Древние римляне они ведь всё делали по оговорeнным правилам. Но… Надя, мне очень жаль.
Почему мама плакала, Надежда поняла потом. Решив прервать беременность, она отняла у себя возможность стать когда-нибудь матерью.
— Цена, — тихо сказала она своему отражению в окне.
После выписки из больницы она ушла из профессии, оборвав всё и здесь. На кафедре, где работала Нина Георгиевна, нужен был секретарь. А Надя там была своей.
О том разговоре в тёмной палате Надежда вспомнила, когда узнала, что телекомпанию, которую создавал и возглавлял её бывший любовник, у него отжали его же друзья. Сам он долгое время пил. А вскоре он и вовсе был убит.
Впервые за долгие годы строгая рациональность восприятия мира для Надежды затянулась туманом суеверия. Уж больно созвучна была реальность словам, сказанным её матерью, просидевшей ночь над дочерью в бессознательном состоянии и с мыслями, что не просто потеряла внука, но и саму возможность стать бабушкой. Это настолько пошатнуло привычную картину мира, что Надежда заговорила об этом с матерью.