Рождение мыши
Шрифт:
— А вот приду — увидите. Пока просто благословите, и все!
— Но как кто, как кого?
— Как прекрасная дама своего паладина.
— Так встаньте же, как паладин, на одно колено. — Он встал, и она дотронулась до его плеча и лба. — Благословляю и жду с победой моего паладина. Ни пуха ему, ни пера. Слушайте, а если я в самом деле засну?
— Спите! — Он пошел было и вдруг остановился и быстро, как бы украдкой от кого-то, погладил ее по волосам, и она, даже не улыбаясь, серьезно протянула руку и крепко пожала его ладонь. Он остановился, но она закрыла глаза.
—
— А-a, — засмеялся он где-то в облаках. — Это моя основная особенность — спите спокойно, моя дорогая!
*
Проснулась она оттого, что кто-то возле нее осторожно ломал сухой хворост. Она быстро вскочила. Заходило солнце. Неподвижно в позе сфинкса лежала возле нее черная собака. Максимов стоял на коленях к ней спиной и раздувал костер.
Она подошла к нему.
— А Николай Семенович где? — спросила она.
Максимов полуобернулся.
— Вы уже встали? — сказал он без всякого восторга. — Да вот нет его! Не пришел ни сюда, ни к объездчику. Вот зажигаю костер, а то через час будет темно, а он пойдет низом, так может пройти мимо.
— Куда же он пошел? — спросила она испуганно.
Собака встала, принесла ей сапожки, сначала один, потом другой, и положила возле. Нина так разволновалась, что даже как следует не поблагодарила ее, просто похлопала по шее и все.
— Да вот в том-то и дело, — сказал зоолог досадливо, — ведь он знает, что вы тут, и устраивает такие… что, слуг у него, что ли, много, на пикник он приехал? Так у меня научное учреждение, а не Сокольники! И всегда с ним так — пойдет на пять минут, а придет черт знает когда. Вот и жди его, а мне некогда.
Он был очень раздражен, и Нина понимала его — еще ему не хватало артистки в заповеднике!
— Но все-таки где он? — спросила она.
— А вон, видите, — зоолог показал на голубые, белые и черные горы, — вон та долина называется Калмакская щель — туда он и пошел. Это примерно с час ходьбы, так что уже давно бы должен был вернуться.
— Но зачем, зачем он пошел? — нетерпеливо спросила Нина.
Зоолог помолчал, пожевал губами:
— Все свою синюю птицу ловит, — насмешливо и зло ответил он вдруг. — Мое чучело ему, видишь ли, не нравится. Это, видишь, гибрид. Плохой экземпляр, видишь. Ну ладно, найди тогда свой, хороший.
— Подождите! — перебила его Нина. — Какая синяя птица!? Это же сказка! — Ей показалось, что либо зоолог со зла сострил, либо она недослышала. Но Максимов обиженно объяснил:
— Я вам не Маршак, чтоб сказки рассказывать, а синюю птицу я еще в прошлом году одну подстрелил. Они залетают сюда из Индии, со стороны Гималаев! Так нет, ему ничего чужое не нравится — такой самолюб, нашел где-то целое гнездо и силок поставил. Два раза ловил и отпускал, птенцы, мол, маленькие — птица, если у нее, мол, птенцы, жить в клетке не станет, заморит себя голодом, а сейчас пошел — «поймаю!»
В это время сучья захрустели, и на полянку вышел сухой белый старичок в желтой байковой
— Все не пришел? — спросил дед и чинно поклонился Нине. — Здравствуйте, пожалуйста, барышня.
Нерон подлетел к деду и стал бурно прыгать и ловить его руки. Дед сначала слегка погладил его, а потом оттолкнул и сказал:
— Иди, иди, слюнявый!
Максимов ничего не ответил деду и снова стал дуть под хворост. Бурно зашумело пламя.
— Видишь, что нет! Что ему — слуги тут подобрались? — сказал он, поднимаясь. — Слушай, Никифор Фомич, тогда я, делать нечего, пойду схожу, а то будет темно — как тогда?
— Так ты и Нерона возьми, — посоветовал старик, — он, если что, там хоть гавкнет!
— Пожалуй! Нерон сюда! — приказал зоолог.
Нина быстро обулась и сказала:
— Михаил Николаевич, и я с вами.
— Нет, нет, прошу вас! — испугался зоолог. — Я там карабкаться по колючкам буду. Нет, нет, вы уж подождите тут.
— Тогда, если он не в силах идти, ты стреляй, — сказал старик, — а то как ты его дотащишь?
— Только бы не разбился, — проговорил зоолог и ушел с Нероном.
Они остались вдвоем.
Старик, улыбаясь, смотрел ей в лицо.
— Что ж вы так стоите, пожалуйте к костру, — пригласил он, — а то ведь прохладно — горы, ледник.
— Спасибо, дедушка, — поблагодарила Нина и подошла к огню. — В самом деле, прохладно.
— Надень, надень его пиджак, — быстро приказал дед, — ну, вот и хорошо! А мы на это место сейчас чайку сочиним. — Он встал. — Тут у меня в кустах вся премудрость лежит. — Он сбросил винчестер и пошел к реке. А река к ночи почернела, вздулась, стала совсем бешеной и клокотала между камней. Монах уже по пояс ушел в воду, и волны бились и шипели поверх розовой плиты.
Дед вернулся с чайником и большой жестянкой.
— Ну вот, — сказал он, — сейчас и заварим! А он нехай там сидит, на своей горе! Hеxaй его!
— Нет, дедушка, — сказала Нина, — он там сидеть не будет — он мне сказал: через час.
— Через ча-ас! — засмеялся дед. — Час-то его больно долог! Ox, как долог!.. Дa придет, придет, что-то вы уж больно по нему стосковались, — он вдруг хлопнул себя по колену. — Как это весь женский пол об им обмирает? — спросил он удивленно и повернулся к ней. — Ведь он что? Первую вас сюда привез? Что он их, медом, что ли, мажет? Ну, с нашим братом он, верно, хорош — и туда, и сюда, и заработать даст, и поднесет, и: «Никифор Фомич, Никифор Фомич!» Ну, это я понимаю, а то…
— А он плохой, дедушка? — спросила Нина.
— Ну вот, вы уже говорите: плохой! — огорчился дед. — Как что, так: «Он, дедушка, плохой?», «Он, дедушка, нечестный?» Ничего в нем такого плохого нет, но и хорошего тоже не видать. — Старик поставил чайник на костер. — Ну, самый жар — сейчас загудит, как локомотив. Не в том разговор, что он плохой там или хороший, это я не знаю, и не нашего ума это дело, а вот в том разговор, почему девки да дамочки по нему мрут? Их-то он чем берет?
— А мрут? — подхватила она.